Дети страха и другие ужасные истории - Елена Александровна Усачева

себе человека в черной шляпе. Достаточно было признать, что он в ней поселился. Теперь же надо следить, чтобы он не вернулся. Ведь из одного убитого кошмара обычно парочка свежих вылезает. А ей не нужны свежие. Воюй с ними опять.

Как только она воткнула в сидящего в себе черного нож, лес и костер – все исчезло. Они с Тинтином оказались в песочнице. Рядом стояли Егор и Туся, они ругались. И, судя по тому, как Туся сжимала кулаки, ругались давно и серьезно. Увидев Нинку, Туся бросилась ей на шею, стала плакать и уверять, что никогда и всегда. Егор жал руку Тинтину, говорил, что переживал. И вообще – Тинтин крут.

Потом вдруг разом выяснилось, что до пяти почти не осталось времени. Тинтин так точно не успеет домой забежать. Поэтому они поднялись к Нинке, она из вороха грязной одежды вытащила очередную не самую грязную футболку, сказала, что теперь-то она все выбросит. И они выскочили из дома. Егор успел уйти, а Туся осталась. Она стояла около песочницы и задумчиво постукивала носком кеда в песок.

– А кастрюля моя там? – спросила она, кивнув на рассыпчатое поле.

– Ну… она… – начал Тинтин, – того…

Туся снова посмотрела на песочницу.

– Я тебе ее потом принесу! – пообещала Нинка, и они рванули на автобус.

О происшедшем не говорили. Тинтин кусал губы и качал головой – думал о своем.

Сейчас он тоже кусал губы. Пацаны веселились, а он все о своем да о своем. Тяжело быть принцем.

– А ты как? – С косой, хотя теперь уже Лиза, осторожно взяла Нинку за руку.

Нинка мотнула головой, выгоняя из нее ненужные воспоминания.

– Да вот, с Серегой неплохо оттянулись. Он за мной зашел.

Лиза кивала.

– А что, они вместе что ли? – спросила Нинка, показывая на Катю и Сергея.

– Из общего чата как-то так получилось. Катя сказала, что встречается только с принцами и нужен подвиг. Он и предложил привести тебя. Чем не подвиг? Теперь-то они точно будут вместе.

Подвиг. После всего, что случилось, еще какой подвиг.

Катя сверкнула в ее сторону счастливым глазом.

У Нинки внутри все перевернулось.

Нет, она, конечно, обещала измениться, любить людей, все такое, но не так же сразу.

– Нелаев! – позвала она.

Тинтин нехотя отозвался. Ничего, в следующий раз подвиги совершать не будет.

– Ну так это… – протянула Нинка. – Спасибо тебе.

Нелаев смотрел насторожено. Ладно, ладно, ему можно.

– Да не за что, – смутился Сергей.

– Ты меня прости… ну, за лопату. За то, что подставила. Ты как бы сам пришел…

Тинтин замер. Вот прям как в диснеевских фильмах замирают герои – как статуи.

– Забыли, да? – подогнала его Нинка.

Все-таки улыбка у Тинтина дурацкая. Разулыбался, смущенно хмыкнул.

– Ну, забыли, – согласился Тинтин и собрался отчалить, но Нинка его задержала.

– А как там два других желания?

– Каких? – напрягся Тинтин.

– Ну, ты говорил – принцесса, дракон, конь.

Тинтин взбил челку.

– А чего?

– Ну раз ты Катькино желание исполнил, поможешь и мне?

– А мы разве не того?

– Даже не начали! – Нинка не собиралась щадить Тинтина. Было в нем что-то… словами сказать не могла, но ей нравилось, от этого все время хотелось поддергивать. – Я подумала, может, это все неправда? Может, папа любит меня? И ушел он не потому, что девочка родилась?

Она исподлобья глянула на Тинтина. Он вздрогнул, вспоминая такой же взгляд в темном лесу у костра.

Все девчонки с любопытством посмотрели на Тинтина.

– Ну, ты попал, – присвистнул кто-то из первого.

– Ну ладно, найду, – согласился Тинтин. – Наверное, это не сложно.

– А как же третье желание? – подскочила к нему глазастая – ее имя так и не называли, а Нинка не вспомнила.

– Нет, нет, – поднял вверх руки Тинтин. – Погодите вы с желаниями!

– Я тоже, я тоже хочу! – заголосили со всех сторон.

Тинтин отступал, но девчонок было слишком много, они взяли его в кольцо. Он пятился, и толпа следовала за ним.

– Нет! Пустите! Да погодите вы!

– Стойте! – запоздало побежала за толпой Катька. – Он со мной! Эй!

Нинка усмехнулась. Ну что же, адрес Тинтина у нее есть. Раз уж записался в принцы…

Она посмотрела по сторонам. На мгновение ей показалось, что за углом ДК мелькнула темная фигура в черной шляпе. На всякий случай сплюнула на руки, растерла светлую слюну. Нет, нет, она справится. Надо еще Посю найти и попросить прощения у кудрявой. Как она там? Изменилась?

– А давайте споем! – Кристина пыталась перекричать гомон толпы. – Девчонки!

И они запели: «Ребята, надо верить в чудеса…»

Любовная записка с того света

Бормотание в шкафу

В эту ночь Петьке не спалось.

Не спалось – и все тут. Он и с боку на бок повернулся. И подушку кулаком помял. И одеяло встряхнул. А сон как застрял где-то в скрипучих осинах под окном, так и сидел там.

Петька проверил, на месте ли тапочки. Одна из них мирно стояла около ножки стола, а вторая забралась на стул.

Никаких зацепок для сна…

Петька вздохнул и закинул ноги на стену.

Если не спится, то надо считать до четырех. Максимум до полпятого. А тогда уже и спать можно не ложиться.

За стеной бормотал телевизор. Тихо так, неразборчиво. Сколько ни прислушиваешься, все равно не услышишь. Старший брат Димка считается уже взрослым. У него в комнате есть телевизор, и он может его смотреть хоть до полпятого, хоть до семи.

А Петьку гонят в постель в одиннадцать.

И где после этого ночует справедливость?

Петька крутанулся через голову, не удержался и упал на пол.

– Ты спать будешь? – раздалось из соседней комнаты.

Петька подождал, пока мир перестанет ходить вокруг него ходуном, и забрался обратно на кровать.

Конечно, когда тебе шестнадцать, ты весь из себя большой и можешь ругаться на маленьких. Но почему-то никто не догадывается, что в двенадцать лет люди тоже уже большие. И они могут не спать, когда не хочется.

Петька подпрыгнул пару раз на жесткой кровати. Просто так. Из желания показать, что в своей комнате он сам себе хозяин.

– Сейчас кто-то по шее получит, – авторитетно донеслось из-за двери.

Петька уже собрался повторить эксперимент с переворачиванием подушки и своего тела с боку на бок, как вдруг ему показалось, что в комнате кто-то откашлялся.

Бывают такие моменты. Вроде все хорошо и спокойно. Ты лежишь или даже сидишь в своей комнате и глубоко убежден, что никого другого рядом быть не может.