Только дружба? - Стелла Фуллмер

— Я не привыкла беспокоиться о ком-то, кроме самой себя.

Такой самокритичности Девон от племянницы не ожидала. Это ее даже немного разочаровало: она привыкла считать, что Саре недостает зрелости. Но теперь приходилось признать, что из Сары еще может получиться хорошая мать. Девон даже попыталась свыкнуться с мыслью, что жить с настоящей матерью и с любящим ее мужчиной для Джонни лучше, чем с ней одной.

— Это нормально, я тоже до появления Джонни ни о ком, кроме себя, не заботилась.

— Неправда, — возразила Сара, — ты, всегда опекала каких-нибудь бездомных зверюшек. А я — эгоистка, и мне это нравится. Знаю, тебе это покажется глупым, но я люблю быть в центре внимания. Я не хочу ни с кем делить Клайва. — Сара прикусила губу и опустила глаза. — Клайв говорил, что после аварии Джонни звал тебя.

— Ничего удивительного, ведь он тебя почти не знает... — Девон мысленно кляла свою порядочность, которая не позволяла ей воспользоваться ситуацией. Смягчая удар, она добавила: — Пока.

Сара резко подняла голову. На ее в кои-то веки не накрашенных ресницах блеснула влага.

— Девон, зачем ты это делаешь? Ты ведь не хочешь, чтобы я увозила Джонни. Тебе всего лишь нужно было сказать мне, что мать из меня никудышная, и это было бы правдой. Почему ты так добра ко мне?

Невольно она повторила вопрос, который Девон сама не раз себе задавала.

— Ты — мать Джонни.

— Я его только родила.

— Скажи прямо, Сара, что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что он должен остаться с тобой.

Только испытав неимоверное облегчение, Девон осознала, какую тяжесть носила на своих хрупких плечах.

— Надолго? — осторожно спросила она.

Если через несколько лет Сара снова передумает, ей наверняка не хватит сил пережить все это во второй раз.

— Навсегда. Если хочешь, мы можем официально оформить усыновление.

— Ты уверена? Может, лучше подождать?

— Ждать нечего, я уже все решила. В моей жизни нет, и еще долго не будет места детям.

— А что думает по этому поводу Клайв?

— Клайв желает мне счастья, — просто сказала Сара.

Перед тем, как уйти из детской палаты, молоденькая медсестра с плохо скрытым восхищением посмотрела на высокого мужчину, склонившегося над детской кроваткой. Этот взгляд не укрылся от внимания Девон.

— Кажется, она назвала тебя папочкой?

— Да, действительно. — Паркер выглядел немного ошарашенным. — Это в первый раз...

Но, наверное, не в последний, с грустью подумала Девон. Когда-нибудь у Паркера будет столько детей, сколько он пожелает.

— У меня такое чувство, что я должен ходить в шлепанцах и попыхивать трубкой...

— Могу тебя утешить, эта медсестра смотрела на тебя вовсе не как на папашу. — Спохватившись, что Паркер может воспринять ее замечание как признак ревности. Девон притворно зевнула, прикрывая рот рукой. — Тяжелый был день. Паркер взял второй стул и сел рядом с Девон возле кровати.

— Ну вот, Джонни спит.

Можно подумать, это его заслуга!

— Но не благодаря тебе, — едко уточнила Девон.

— Ты же сама просила его развлечь!

Девон вздохнула.

— Паркер, побереги этот жалостный взгляд невинно пострадавшего для кого-нибудь другого, кто тебя знает хуже.

Взгляд Девон помимо ее воли задержался на загорелой коже, выглядывающей в треугольный вырез трикотажной рубашки. Медсестра снова вернулась, взяла что-то с тумбочки, ненадолго склонилась над Джонни и опять ушла.

— Можешь назвать меня циничной, но, по-моему, после твоего появления она стала уделять Джонни куда больше внимания.

— Называю: ты циник. — Паркер с деланным смущением развел руками. — Разве я виноват, что неотразим?

Девон фыркнула. Она уже пала жертвой этого самого обаяния, и противиться ему нет совсем никакой возможности.

— Я просила тебя немного занять Джонни. Если бы я знала, что ты его так взбудоражишь, что он не захочет спать, то не стала бы уходить в комнату отдыха.

— Ну, да и есть ты бы тогда тоже не стала. — Паркер подверг ее стройную фигурку тщательному осмотру. — А тебе нельзя худеть.

— Кажется, прошлой ночью ты не был таким разборчивым.

— Девон, я всегда разборчив, — заверил Паркер. От взгляда, которым он ее одарил, ее сердце бешено забилось. Девон облизнула пересохшие губы и, скрывая возбуждение под маской сарказма, протянула:

— Ты даже не представляешь, как я польщена.

— А ты не представляешь, как важны для меня твои чувства, — мгновенно нашелся Паркер. — Я в них заинтересован.

В палате снова появилась медсестра.

— Почему ты не скажешь ей, что она ошибается? — прошептала Девон.

Девушка удалилась, и только тогда Паркер заговорил:

— В чем? В моей неотразимости? Или в моей доступности?

— В том, что ты — отец Джонни. Она уже решила, что я — его мать, если она подумает, что ты — отец, то будет считать нас...

Под притворно-невинным взглядом Паркера Девон густо покраснела.

— Любовниками?

В его низком голосе послышалась обольстительная хрипотца, от которой по спине Девон пробежали мурашки. Паркер скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и самодовольно улыбнулся, разглядывая румянец на ее щеках.

— Неужели нельзя обойтись без вульгарности?! — возмутилась Девон.

— Неужели нельзя наплевать на то, что о нас подумают? — парировал Паркер, точно скопировав ее интонацию. — Кроме того, именно ты должна бы понять, что иногда проще и полезнее ничего не говорить. Тот, кто живет в стеклянном доме, не должен швыряться камнями, киска моя.

— Я тебе не домашнее животное! — возмутилась Девон.

Паркер опустил взгляд на ее вздымающуюся грудь и негромко согласился:

— Да, пожалуй, в тебе больше дикого, чем домашнего... но что-то кошачье определенно есть.

— Может, хватит молоть ерунду?

— Да, пожалуй, пора поговорить серьезно.

Девон не понравилось, как это прозвучало, она насторожилась.

— Но здесь мы говорить не можем, надо найти более уединенное местечко. — Паркер обнял ее за плечи, поднял со стула и вывел в коридор. — Я весь день пытался с тобой поговорить, но ты все время убегала.

Девон бы и сейчас сбежала, будь у нее такая возможность.

— Я не пойду с тобой ни в какое «уединенное местечко», так что не надо меня подталкивать, — прошипела она. — Из-за тебя мы привлекаем внимание.

— Я-то думал, что всего лишь мягко поддерживаю... — Он демонстративно убрал руку с ее плеча. — Тебя послушать, так я как первобытный человек перекинул тебя через плечо и тащу в свою пещеру... Хотя, по мне, этот метод не так уж плох.

— Меня это не удивляет, но некоторые могут и удивиться, например, политики, с которыми ты общаешься. Что, если они узнают, что под твоей цивилизованной внешностью скрывается дикарь?