Суматоха - Лиза Хендрикс

– У тебя есть дочь?

Вытащив из куртки бумажник, Мейсон показал фотографию.

– Саманта. Ей одиннадцать лет, она живет в Бостоне с моей бывшей женой.

Рейн понравился этот маленький черноволосый вариант Миранды с озорным лицом.

– Симпатичная. Я вообще-то чувствую себя идиоткой.

– Потому что пыталась мне помочь?

– Ты же не хотел сидеть тут, говорить о своей жизни, оправдываться.

– Иногда полезно напомнить себе о том, что делаешь. Только у меня есть одна просьба.

– Какая?

– Теперь, пожалуй, ты знаешь о моих финансах больше, чем другие, за исключением моего бухгалтера.

– Меня приучили не обсуждать материальное положение семьи с посторонними, хотя ты никогда бы про это не догадался, судя по тому, как я веду себя с тобой. Обещаю никому не говорить.

– Я и не думал, что ты станешь рассказывать. – Говоря, Мейсон поглаживал ее, руку, отчего все мысли у Рейн улетучились, и она заставила себя вернуться к прежней теме.

– Да, насчет платья. У нас в Бемиджи есть определенные имена для женщин, которые принимают дорогие подарки.

– Ни одно из них тебе не подходит. Черт побери, наши отношения, конечно, странные…

– Мягко сказано.

– … но тебе нечего стыдиться. Ты просто окунулась в причудливую жизнь моего семейства. – Глаза Мейсона на секунду потемнели, затем он отпустил ее руку. – Не будем говорить о моей семье или о твоей одежде. Я играю свою роль, ты свою, мы оба увязли по уши. Теперь кончай с завтраком и покажи, что надо грузить в машину.

Рейн хотела поспорить, но, признав свое поражение, сунула последний кусок бублика в рот, запила его чаем и встала.

– Не желаешь хотя бы посмотреть, что купил?

– Удиви меня сегодня вечером.

Она посмотрела на него, потом вздохнула:

– Прекрасно. Тогда пошли трудиться.

Она повела Мейсона к гаражу, подняла скрипучую дверь. Солнечный свет с кружащимися в нем пылинками обрисовал металлические фигуры самых разных форм и размеров.

– Ты сам напросился, – предупредила Рейн.

Мейсон окинул взглядом части скульптур, будто руководитель музея на вернисаже, потом остановился перед чем-то объемным, покрытым тканью, и протянул к нему руку.

– Не надо, – быстро сказала она.

– Ах, тайна. Решила подогреть мой интерес?

– Работа не закончена. Я пробую соорудить кое-что новое, поэтому не хочу показывать недоделанную вещь.

– Хорошо.

Мейсон подошел к верстаку, где была наковальня, молотки, всевозможные резцы, потрогал маску сварщика и перчатки.

– Умом я понимаю, тебе это необходимо для работы над теми садовыми штуковинами, но увидеть воочию… Довольно устрашающее зрелище.

– Да, не слишком изысканное занятие и не очень подходящее для леди.

Мейсон обернулся, его глаза мерцали как синие алмазы.

– Леди – это женщина, рядом с которой в любой ситуации каждый чувствует себя удобно, от бара на задворках до чайной церемонии у королевы. Я наблюдал за тобой целую неделю и утверждаю, что ты леди, Рейн Хобарт. Значит, я должен погрузить все это?

Она смотрела на него, сердце глухо стучало, и несколько ударов отстукали ей вполне подходящий ответ.

– Спасибо. Нет, не все. Только вот те четыре маленьких, большую решетку и купальню для птиц. Тащи их, но смотри не надорвись, – предупредила она с усмешкой, идя к машине. – Я не нанимаю грузчиков.

Когда она вернулась, Мейсон уже все вынес и закрыл гараж. Они вместе поставили вещи в грузовик, укладывали их словно мозаику, чтобы ничто не сдвинулось с места по дороге.

– Великолепно, – сказала Рейн. – Встретимся на рынке.

– Я еду с тобой. – Он засмеялся, увидев ее изумление. – Я же сказал, что настроен весьма серьезно.

Мейсон забрал в доме куртку и флягу с водой, Рейн сунула в рюкзачок пластмассовые стаканы, коробку с наличностью, и через несколько минут они уже ехали к шоссе.

Фермерский рынок в Редмонде трудно сравнить с воскресным рынком во Фримонте, но продавцы устроили пробку на парковке. Рейн медленно пробиралась сквозь толчею, пока не обнаружила, что путь ей преградил грузовик, остановившийся в совершенно неудачном месте.

– Не повезло, для волонтера ты выбрал плохой день. Нам придется тащить все на себе.

Но Мейсон уже вышел из кабины, подал ей одну из маленьких коробок и подхватил корзину с птичьей купальней.

– Веди.

В киоске никого не было, но Бринн уже расставила на верхней полке свои цветы в высоких французских бадейках. Рейн их сооружение с белым навесом всегда напоминало о радуге, перекинутой между облаком и озером.

Они только что притащили второй ящик, когда появилась Бринн с охапкой целлофана и лентами.

– Боже, какая неразбериха. Кто-то должен вызвать механика для того парня, на прошлой неделе он тоже сломался. Привет, – усмехнулась она, глядя на Мейсона. – Кто этот культурист?

– Мейсон Александр, – представился он. – И спасибо. Никто так не называл меня уже много лет.

– Он предложил свою помощь, – добавила Рейн.

– Наивный человек.

– Мейсон, это удивительно нахальная женщина Бринн Уильяме.

Они пожали друг другу руки, а потом Рейн и Мейсон сделали еще несколько ходок к грузовичку, с помощью лебедки уложили решетку под одной из временных скамеек, где стояли цветы.

Рейн пошла отогнать грузовик, а когда вернулась, Мейсон уже раскрыл коробки, аккуратно пристраивая стрекоз, божьих коровок и лягушек среди цветов, пока Бринн увивала душистым горошком решетку.

– Вчера я не заехала в банк, – сказала Рейн подруге. – Не одолжишь мне на время немного мелочи?

– Конечно.

Они быстро разобрались с деньгами и приготовились к нашествию покупателей.

Мейсон стоял в уголке, болтая с девушками и клиентами, наблюдая за людьми и заставляя сердце Рейн подпрыгивать в такт его собственному.

День мог оказаться длинным.

К десяти часам Тиш успела поплавать в бассейне и позавтракать, а Мейсон еще не вышел из своей комнаты. Для него это совершенно необычно, и если бы она не видела, как он вчера приехал домой, то могла бы подумать, что он провел ночь у мисс Хобарт. Она поежилась.

Тиш постучала в дверь его комнаты. Не получив ответа, снова постучала, затем открыла тяжелую дверь. Кровать разобрана, льняные простыни цвета слоновой кости в беспорядке, подушки в ногах. Она улыбнулась. Такое случалось и в детстве, поэтому Тиш была довольна, что хоть что-то не изменилось в нем с тех пор. Она вышла из комнаты и пошла искать дочь.

Миранда оказалась в алькове и собирала травы с пола. Тиш поцеловала ее в щеку, потом указала пальцем на травы, определяя их по запаху.

– Ангелика. Лимонный бальзамин. Окопник. Вербена. Ты была занята этим все утро?