Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

Провокация Хакима заставила Варрена закусить удила, и он превратился в берсерка, крушащего всё на своём пути через вокс-рубку и в гущу Белых Шрамов. Он в одиночку схватился с целым отделением, и Гарро с Рубио с некоторым запозданием последовали за ним, чтобы помочь, но они не могли подойти к нему слишком близко, опасаясь его неистового бешенства. Гарро увидел, как Варрен пробивает глотку одному из легионеров сквозь шейную застёжку, затем срывает шлем с другого воина и забивает им его до смерти. Пожиратель Миров получал удар за ударом, но не обращал внимания ни на один из них. Гарро знал истории, которые ходили о XII Легионе, об их блокирующих боль мозговых имплантатах и их кровопролитной манере ведения войны, но никогда не наблюдал этого в такой близи. Мысль о том, что станется с подобной боевой мощью в руках тех, кто замышляет смерть для Империума, ввергла его в шок.

Варрен прикончил последнего из отделения, полоснув его мечом, и замер. Его белые доспехи были расписаны красными узорами из потёков свежей крови.

(Варрен): Слишком мало. Мои братья мертвы, и этого слишком мало.

Флотилия рассыпалась на части. Струи выбросов из двигателей сверкали во тьме, как пылающие факелы, и дюжина различных судов панически рвалась к свободе. Некоторые взывали о снисходительности по безжизненным каналам вокса, надеясь, что их мольбы смогут удержать руку артиллерийских расчётов "Ноландии". Другие обращались к собственным слабеньким батареям ближней обороны, словно лазерное оружие, созданное для борьбы с местечковыми пиратами и астероидными роями, могло хотя бы поцарапать броню имперского линкора. Все они надеялись спастись бегством из этого безумия, но единственное, чего им удалось добиться, — это презентовать свои собственные смертные приговоры. Не подчиниться последнему приказу кустодия было самоубийством — тем самым актом, к которому Хаким их и подводил.

Из дул орудийных башен "Ноландии" вылетел ураган когерентного света и пучков частиц. Микросекундами позже к нему присоединились выстрелы дрейфующих автоматических платформ, чьи орудия были подчинены главному кораблю. Заслоны из силовых полей, предназначенные для отражения космических осколков, были пробиты в мгновение ока, и пустотные щиты схлопнулись, замерцав вспышками излучения на псевдоцветовых изображениях. Поток пылающих бриллиантов проплавил расщелины в обшивке корпусов и проник в уязвимые внутренние пространства гражданских судов. Железо превратилось в пар, от пластила остался шлак, и те, кто не погиб от немедленно скакнувших вверх температур, умерли, когда их выбросило в безжалостную пустоту. Фрахтовые суда и буксиры, танкеры и транспортники лопались, как перезрелые фрукты, становясь расширяющимися сферами сверкающей металлической пыли и искрящих обломков.

Они выбрались из вокс-рубки, наткнувшись по пути на других воинов Хакима и, вместе с ними, — на их новые подкрепления.

(Рубио): Они восстановили против нас экипаж!

Рубио выбросил из кончиков пальцев белое пламя, но ничего не выиграл от этого действия. Ему претило истребление легковерных.

(Варрен): Проклятые глупцы, зачем они с нами сражаются?!

(Гарро): Потому что они боятся Хакима сильнее, чем нас.

Гарро бросил взгляд через плечо, наблюдая за Варреном, который шёл замыкающим. На лице Пожирателя Миров стойко держалось угрюмое выражение, и по его глазам ничего нельзя было прочесть. Дюжина ран бурно истекала кровью, но Варрен не обращал на них внимания. Он казался оцепеневшим. Гарро сделал указующий жест Вольнолюбцем.

(Гарро): Сюда! Мы подадимся на посадочные ярусы. Мы можем взять "Грозовую Птицу", убраться с этого судна, вернуться на "Ноландию"…

(Варрен): Это план труса!..

(Гарро): Это план того, кто хочет выжить, капитан Варрен! Я понимаю твою боль, я знаю, что ты хочешь отмщения, но мы должны донести правду о том, что здесь происходит!

(Варрен): Тогда иди ты. Бери псайкера и беги. Я буду выслеживать этих ублюдков, прячась по дырам этого корабля, пока не найду и не убью их всех до единого!

(Рубио): Ты не протянешь долго в одиночку. У них численный перевес три к одному, и если Хаким мобилизовал экипаж "Засечки Кинжала", сказал им, что это мы предатели…

(Варрен): Перевес меня не волнует. Я сын Гладиатора до мозга костей, я буду держаться и сражаться и отмщать…

(Гарро): И умрёшь?

(Варрен): Без колебаний. Как и ты! Хаким понял, чего ты стоишь, Гарро, и уже сейчас отряженные им воины прикрывают все подходы к посадочным отсекам. Ты не успеешь подойди к "Грозовой Птице" на сотню метров, как лаз-пушка разнесёт тебя в клочья!

(Рубио, шёпотом): У меня есть другой вариант.

Рубио замер впереди них, кристаллическая матрица его пси-капюшона испускала неземной свет.

(Рубио): Существует другой способ покинуть это судно. Если мы к нему прибегнем, то сможем добраться до "Ноландии" и покончить с этим безумием. Хакиму придётся держать ответ за свои преступления.

(Варрен): Он сделает это на кончике моего меча!

(Гарро): И этого будет достаточно, Варрен? Твоя жизнь за его жизнь? Я могу дать тебе возможность нести свою месть дальше, к Хорусу! К Ангрону! Но для этого ты должен жить!

Слова Гарро, похоже, подействовали, и в глубине угрюмых глаз Пожирателя Миров что-то изменилось. Варрен медленно кивнул.

(Варрен): Раскрой как, псайкер.

(Рубио): Хорошо. Я объясню по дороге. Сюда!

(Гарро): Этот коридор ведёт ещё дальше вглубь корабля. Чего тебе там нужно?

(Рубио): Если мы намереваемся пережить этот день, то я должен найти призрак новоявленного покойника. У нас немного времени! Фантом исчезает! Следуйте за мной!

Даже если бы картины резни в вокс-рубке было недостаточно, то, что ожидало их в грузовом отсеке, шокировало Натаниэля Гарро до самой глубины души. Холодный воздух был насыщен медным запахом крови, в нос шибало кордитовой гарью, которая затуманивала пространство. Помещение было усеяно павшими. Воины III Легиона так и валялись там, где они упали, в полном своём составе. Дети Императора приняли бесславную смерть — они были ликвидированы вместо того, чтобы пасть в честной битве. Здесь произошла отбраковка — так это можно было назвать за неимением лучшего слова.

(Варрен): Галактика сошла с ума!

Рубио присел на колено около одного из тел и скривился, исследуя огромную рытвину от взрыва на доспехах мертвеца.

(Рубио): Застрелен в спину с близкого расстояния. Этот умер, не удостоенный милости знать в лицо своего убийцу!

С того момента, как начался мятеж Хоруса, Гарро пришлось повидать многое, что он изо всех сил пытался уложить в сознании, но ничто не ужасало его так, как это — тот ключевой и основополагающий кошмар, на котором стоял весь этот мятеж: брат, убивающий брата, отбросив обеты товарищества и честь, несущий смерть без колебаний и без сожалений. Он просто-напросто не мог осмыслить, откуда может исходить подобное побуждение. Это заставило его почувствовать опустошённость, внутри эхом отдавался вопрос: "Почему?"

Рубио ходил от тела к телу, с мрачным видом составляя перечень имён мертвецов. Он наткнулся на командира и остановился.

(Рубио): Ракицио… Ему перерезали горло.

Пожиратель Миров указал в сторону теней, на тела, лежащие в озере пролитой крови.

(Варрен): Я вижу там золото. Хотя Корарин, похоже, перед смертью забрал с собой некоторых предателей.

(Гарро): Что за бесчестная война породила эту резню?! Это так Хорус хочет заявить права на Трон? У нас так не принято! Это беспринципно!

(Рубио): Я… Я не…

Псайкер, который шёл к телу кустодия, застыл, напрягаясь. Его голова внезапно дернулась, и он уставился в густые тени.

(Рубио): Мы… не одни.

Из тьмы на дальних краях помещения вышли фигуры в белых боевых доспехах с огненно-красной каймой. Судя по числу, здесь были все воины, что имелись у Хакима на борту "Засечки Кинжала", все собрались здесь для этой последней схватки.

(Хаким): Что не так, ведьмачья душа? Ты не учуял, что мы тебя поджидаем? Твои сверхъестественные способности были сбиты с толку?

Он лениво кивнул на одного из своих воинов, который крутил между бронированными пальцами своей латной перчатки ещё один серебряный медальон.

Меч Варрена вспыхнул, пробуждаясь к жизни, и Пожиратель Миров шагнул вперёд, но Гарро удержал его. Его собственный клинок уже был у него в руке.

(Гарро): Ты это учинил, Хаким. Над своими собратьями! Как ты можешь это оправдать? Как ты можешь жить, имея на совести такой поступок?