Успеть к полуночи - Гэвин Лайл

Шум мотора фургончика замер вдали. Ночь выдалась холодная и темная на небе ни звездочки. Погода, с которой мы расстались в Бретани, вновь настигла нас, но по крайней мере, кажется, успела израсходовать все свои запасы дождя. Впереди мелькали какие-то огни, зеленые вспышки чередовались с белыми, отражаясь в низко нависших облаках. Сигнальный маяк женевского аэропорта Куантрен. Я направился в его сторону.

Часы показывали без четверти пять — до рассвета оставалось три четверти часа.

Некоторое время все молчали. Шли мы не слишком тихо, но ведь невозможно научить людей не производить шума, всего лишь приказав им не шуметь. Здесь нужна практика. Оставалось надеяться на то, что в густом сыром воздухе звуки далеко не разносятся.

— Что это? — вдруг тихо спросила мисс Джармен. Я моментально огляделся по сторонам, но «это» оказалось всего лишь крупной постройкой, темнеющей на Горизонте в нескольких сотнях ярдов от нас; к дому вела аллея, обсаженная деревьями.

— Имение Вольтера. — Я пожалел, что сам о нем не вспомнил, — это был удобный ориентир.

— Девушка подняла ногу и потрясла ею, разбрызгивая во все стороны капли воды.

— Как насчет какой-нибудь пространной цитатки из произведений великого мастера? — тихо, но с ехидцей изрекла она. — Ну, например: «Что ни делается — все к лучшему в этом лучшем из миров»?

— Или, скажем: Dieu est toujours pour les gros ba-taillons («Господь всегда на стороне крупных батальонов» (фр).).

— Как ни странно, я не нахожу это чересчур вдохновляющим.

— Боже, — хрипло произнес Харви, — мы на автобусной экскурсии по литературным местам или бесшумно переходим границу?

— Вы хотите сказать, что видите разницу? — поинтересовался я и двинулся дальше.

В тот момент Харви был для меня отнюдь не лучшим другом. Будь он начеку и не страдай от похмелья, он смог бы позаботиться о Маганхарде говорить ему, когда идти, а когда замереть неподвижно, оставив на мое попечение только мисс Джармен. А так мне приходилось присматривать за всеми тремя — в особенности за Харви, не зная, какова будет его реакция на могущие неожиданно возникнуть проблемы. Ибо, насколько я себе представлял, он пребывал в столь одурманенном состоянии, что запросто мог выхватить револьвер и открыть стрельбу по жандармам.

То, что я издалека принял за живую изгородь, при ближайшем рассмотрении оказалось фруктовым садом, в котором росли маленькие аккуратные яблоньки, чуть выше человеческого роста. Сад был окружен проволочной оградой. Листики еще не распустились — мы ведь снова очутились в поздней северной весне, — но ветви были подрезаны таким образом, что тесно переплетались, да и сами деревья были посажены довольно плотно, чтобы с максимальной отдачей использовать землю. В темноте они представляли собой прекрасное укрытие от постороннего взгляда.

Однако это была палка о двух концах. На месте командира погранзаставы я бы разместил группу солдат в этом саду. Расставил бы их на некотором расстоянии друг от друга, приказал бы им затаиться, и мы бы оказались у них в руках, даже не успев сообразить, что к чему.

А командуй я настоящим отрядом, перебегающим границу, — ни за что не повел бы своих людей ни через какой сад. Мы бы обошли его стороной и пересекли бы границу ползком. В действительности же я командовал — если это можно было так назвать — бизнесменом средних лет, девицей в котиковой шубке и профессиональным убийцей, пребывающим в состоянии тяжелого похмелья. Я аж содрогнулся от ужаса, когда вынужден был приказать этому котиковому манто припасть к земле и ползти по грязи.

Мы приблизились к саду.

Повернувшись к девушке, я тихо спросил:

— Вы когда-нибудь были капитаном школьной команды?

— Нет, — раздался в ответ удивленный шепот. — Я не проявляла особых способностей ни к хоккею, ни к чему-либо другому.

— Примите мои поздравления. Что ж, теперь вы капитан команды, состоящей из этой парочки. Удерживайте их ярдах в десяти позади меня и не выпускайте меня из виду. Когда я остановлюсь, останавливайтесь и вы. Если я сверну в сторону, поворачивайте и вы, причем немедленно, не приближаясь к тому месту, откуда я повернул. Уяснили?

— Д-да. Но не следовало бы этим заняться Харви?..

— Безусловно, следовало бы, — мрачно отозвался я, — однако при нынешнем положении вещей я бы предпочел, чтобы этим занялись вы. Идет?

Она кивнула. Я наступил на одну проволоку, приподнял другую, и они перебрались через ограду, производя при этом не многим меньше шума, чем при столкновении автомобилей. Я занял свое место во главе колонны и двинулся сквозь аккуратные ряды деревьев.

Вот уже позади осталось двадцать ярдов, затем тридцать, сорок… Среди деревьев оказалось светлее, чем я предполагал. А оглянувшись, понял, что девушка воспользовалась светом, да и своей головой, и удерживала Харви и Маганхарда позади на расстоянии, большем установленных мной десяти ярдов.

Преодолев ярдов пятьдесят, я прикинул, что теперь, должно быть, нахожусь в середине сада, и принялся пристально вглядываться вперед, надеясь различить на горизонте между деревьями очертания изгороди, но не увидел ничего, кроме размеренного мигания сигнальных огней аэродрома.

Я остановился. Мне потребовалось целое мгновение, чтобы сообразить, почему я так поступил, и в течение этого мгновения троица за моей спиной казалась мне стадом диких слонов, спасающихся бегством. Затем они замерли. И тут я понял, что заставило остановиться меня самого, — едва уловимый аромат табачного дыма.

Сержант наверняка запретил им курить — но ведь было это, видимо, где-то около полуночи, пять часов назад. Холодных, мокрых и тоскливых часов. Так что грех не прилечь на бочок, чиркнуть спичкой под курткой, а тлеющий кончик сигареты прятать в траве, время от времени приникая к земле, чтобы сделать затяжку. Только вот запах-то не спрячешь.

Но откуда же он доносится? Я лизнул палец и поднял его вверх, чтобы определить направление ветра: как водится, он тут же замерз. Я выдохнул, но оказалось недостаточно холодно, чтобы мое дыхание сконденсировалось. Ясно было одно: в открытом поле ветер почти не ощущался, а здесь, среди деревьев — и того меньше.

Итак, месье Канетон, будьте добры, ваш ход.

Я попытался припомнить голос одного сержанта Иностранного легиона, который обучал обращению со стрелковым оружием участников Сопротивления в Оверни, и прорычал:

— Il у a un idiot qui fume! C'est comme un bistro, ici! Оu etes-vous?[58]

Впереди, справа от меня, послышался резкий шорох и тут же воцарилась тишина, почти столь же оглушительная.

Осторожно, на цыпочках, я стал отходить влево. Оглянувшись, увидел, что мисс Джармен ведет своих подопечных параллельным курсом.

Я снова крикнул: Ой est I'idiot qui fume?[59] — в надежде, что если они сообразят, что я удаляюсь прочь, то вряд ли станут отвечать или отправляться на мои поиски.

Мы отклонились в сторону и дошли почти что до края сада, а затем я снова повернул в направлении аэропорта. Пройдя еще сорок ярдов, я разглядел изгородь и вернулся назад за своей троицей.

— Я-то считала, что мы шумим — пока не услышала вас, — Прошептала мисс Джармен.

— Мы едва не угодили в объятия жандармов. В такой ситуации прикинуться сержантом — лучший пропуск. — Я кивнул в сторону изгороди. — Там проходит шоссе, а прямо внизу, справа, французский таможенный пост. Дорога прямая, и нам надо перейти ее так, чтобы нас не засекли. — Я повернулся к Харви. Как самочувствие?

— У меня такое ощущение, что я умер. Господу Богу известно, что вы вот-вот начнете процесс воскрешения?

Я ухмыльнулся, и у меня самого несколько полегчало на душе. Голос его звучал по-прежнему хрипло и невнятно, но в нем уже не слышалось тупого раздражения. Харви снова начинал шевелить мозгами. Я направился к изгороди.

Когда мы наконец отыскали место, где можно было переползти, я высунул голову из-за изгороди. Таможенный пост находился там, где и было положено, всего в какой-нибудь сотне ярдов от нас. Небольшой ярко освещенный домик, рядом с которым были припаркованы два автомобиля, а вокруг стояли несколько человек.

Услышать нас с такого расстояния они не могли, но ведь, переходя шоссе, мы оказались бы в ослепительном сиянии сигнального маяка аэропорта, который сейчас сверкал во всю мощь своих нескольких тысяч свечей всего в трех-четырех сотнях ярдов от нас. А кое-кто из людей возле домика поставлен там специально, чтобы неусыпно следить за шоссе.

Я поспешно нырнул за ограду.

— Прошу прощения. Прежде чем переходить, придется нам слегка продвинуться вверх по шоссе. Позади нас раздался негромкий оклик:

— Qui va la?[60]

Мисс Джармен прошептала: — Похоже, срок действия вашего пропуска истек.

Она была права. К настоящему моменту им, должно быть, уже начало казаться странным, почему сержант не нашел их. Теперь они сами искали его. Что ж, придется переходить прямо здесь.