Возрожденные полки русской армии. Том 7 - Сергей Владимирович Волков

колебания и повлияли на боевые качества восставших, что вы и увидите в эпизоде, которым мы закончим наши воспоминания.

Нашему полку было поручено привести в покорность близкие к железной дороге аулы. В зависимости от результата этой операции разнилась и дальнейшая тактика: водворение добрососедских отношений с замиренными аулами или уничтожение вражеских гнезд. Другого способа действовать не было. Необходимо было принудить упорствующих врагов удалиться в далекие горы, подальше от нас – «гяуров».

* * *

Раннее, раннее утро – долины лежат во мгле, но горы уже порозовели, а снега вершин вспыхнули под лучами озарившего их солнца. Воздух свеж, и все – седло, повод, винтовка, ножны шашки – пропитано холодной утренней росой. Эскадроны «справа по три» шагом тянутся по едва намеченной дороге. Головной разъезд то появляется над нами, на поворотах подымающейся к аулу дороги, то скрывается из глаз. Идем потаенно – противник близок, – только кони пофыркивают и кое-где копыто щелкает о камень.

– Ах, как бы поскорее! В бою человек охвачен действием и… не успевает испугаться.

Но минуты перед вступлением в дело – тягостны.

И вот луч солнца прорвался в расщелину гор и упал прямо на холм, увенчанный аулом – целью нашей экспедиции. Аул, как чалмой, прикрывает темя холма. Дворы верхнего кольца строений, окружающие мечеть с минаретом, являются крышами-потолками следующего ряда, ниспадая ярус за ярусом. Надменно смотрела эта крепость ислама на приближение «гяуров», но за дальностью расстояния и неровностью почвы аул казался безжизненным.

Однако сверху нас заметили. Еще две, три петли дороги, и перед полком, заслоняя свой дом, рассыпавшись цепью, красовался конный отряд значительной численности. Я сказал «красовался» и не оговорился: под зеленым знаменем Пророка стояли всадники на бесподобных легких конях арабских кровей. Горцы вышли в бой, нарядившись в праздничные черкески, увешанные драгоценным оружием. Кинжалы и гнутые шашки «клынчи» дамасской закалки, в серебряных и золотых ножнах, усыпанных самоцветами. Большинство было вооружено старинными пищалями, но встречались и винтовки турецкого образца. Их возглавляли величественные белобородые старики под зелеными чалмами паломников Мекки. Горцы стояли в полной неподвижности, как бы позируя для потомства. Да, в сущности, оно так и было…

Наша резервная колонна немедленно перестроилась в лаву, и полк пошел рысью – расстояние было еще слишком велико. Численность наша была приблизительно одинакова, но в горных условиях наши калмыцкие степные кони – выносливые, но тяжелые – не могли состязаться с арабами горцев, не говоря уже о том, что полку приходилось атаковать, карабкаясь в гору по трудной местности буераков, заросших колючим кустарником. Но зато наш офицерский состав был хорош, ставропольские эскадроны превосходны, а первый – «боевой» эскадрон насыщен вольноопределяющимися, готовыми с радостью умереть за славу «Черных гусар».

Горцы открыли огонь с коней, еще не приходя в движение. Они правильно рассудили, что выгоднее дать вымотаться нашим коням и атаковать накоротке – вблизи стен аула, на ровной площади, на которой они регулярно устраивали военно-конные игрища. Ошибка же их расчета заключалась в том, что они недооценили русского упорства, позволившего нам утвердиться на одной шестой части земной суши.

Во время этого предварительного сближения с противником наши потери людьми были невелики, но зато из строя выбыло немало коней, ломавших и калечивших ноги в предательском кустарнике, прикрывавшем ямы и острые обломки стволов сушняка. Но полк равномерно, безмолвно и тяжко надвигался, и в этом движении было что-то стихийное, подавляющее…

Но вот мы вышли на ровное поле. Полковник Г-бов своим знаменитым командным голосом взревел:

– Полк в атаку – марш, марш!!! – и тысяча всадников, обнажив шашки, с места перешла в галоп с таким сокрушающим «Ура!», которое, казалось, вырвалось из одной исполинской груди.

Раздалось ответное «Алла!» – и две конные массы понеслись друг другу навстречу.

Но что это? Горцы, несмотря на поощрения стариков, начинают сдавать, осаживать и вдруг, с такой же стремительностью, поворачивают своих скакунов и уносятся вдоль стен оставляемого аула в надежное ущелье…

Знаменитого шока конницы не происходит. Преследование невозможно, да и не нужно. Инструкции генерала Драценко, командира наших частей, ясны: беспощадно расправляться с упорствующими врагами, но пытаться великодушием привлекать на свою сторону соблазненных, но колеблющихся.

Учитывая это, командир приказывает полку в аул не входить, отойти на ближайший холм и послать парламентеров к противнику.

Все довольны. Все? Недовольны «вольноперы», мечтавшие о «рубке», из которой, признаться, у этих мальчиков с большим сердцем было мало шансов выйти живыми…

Горец родится с «клынчем» в руке, а городской юноша с… приключенческим романом под носом.

Не прошло и двух часов, как на соседнем холме показался наш противник. Белый флаг теперь соседствовал с зеленым, но это нисколько не мешало ни красоте, ни величественности зрелища.

Полковник Г-бов один выехал вперед, жестом предлагая старейшинам приблизиться.

Спустившись в пологую долину, около полусотни горцев, возглавляемых своими патриархами, поднялись к нам и остановились в ожидании. Полковник, сопровождаемый одним «толмачом» – переводчиком, двинулся навстречу. Выехал вперед и глава аула. Он неторопливо отстегнул свой драгоценный клынч, поцеловал его и с глубоким достоинством поклонился, говоря на прекрасном русском языке:

– Полковник, дарю тебе мое орудие. Я ошибся – признаю. И пусть наш путь будет впредь общим.

– Верю, – последовал ответ. – Война кончена. Между нами дружба.

На этом церемония сдачи не окончилась. Наши офицеры и горские начальники спешились и сошлись по-дружески, и это оказалось не слишком трудным: большинство кавказских князей прошли русскую выучку и, хотя с акцентом, изъяснялись по-русски.

В заключение командиру полка был подведен ненаглядный жеребец-араб, подседланный изукрашенным седлом, и еще три прекрасных коня – нашим дивизионерам.

По заключении договора мы вернулись в свое расположение, и район этого аула оставался к нам до конца дружественным.

С. Топорков[229]

АЛЕКСАНДРИЙЦЫ У ГОРОДА СВЯТОЙ КРЕСТ 12 ЯНВАРЯ 1920 ГОДА[230]

Изданный в 1957 году в Москве сборник документов, озаглавленный «Боевые подвиги частей Красной армии (1918—1922 гг.)» и случайно попавший в мои руки, заставил меня взяться за перо, чтобы опровергнуть непростительный вымысел и совершенную неправду, напечатанную на странице 89-й, в документе № 44 этого сборника. Этот вымысел гласит: «В первых числах февраля 1920 года… белые оставили ему (то есть 1-му кавалерийскому полку 28-й стрелковой дивизии. – С. Т.) три горных орудия, 72 пулемета, массу военного имущества, снаряжения, обозы, более 1500 пленных, причем целиком был взят в плен 5-й гусарский Александрийский полк».

На основании имеющихся в моем распоряжении воспоминаний, дневников и переписки участников этого события я позволю себе вкратце описать, что произошло у города Святой Крест 12