Вторжение - Джулиан Мэй

– Хорошо. Ей нравятся высокие мужчины. Пускай ты не красавец, но костюм очень тебе идет.

– Ferme ta boоte? ti-vaurien! note 37 – рявкнул я и под его хихиканье вышел.

Теперь я видел, как он был прав.

Мы с Элен пили коньяк, я листал экземпляр «Пришельцев», а она рассуждала про НЛО и про тупость американских ВВС, упорно отрицающих очевидное, то есть визиты инопланетян. Как я и предполагал, ее эфирианцы были сборищем фанатиков, не желавших в своем мистическом рвении прислушиваться к доводам рассудка. Моя очаровательная Элен готова была верить любой чертовщине, хотя интересовалась и серьезными исследованиями д-ра Дж. Аллена Хайнека и д-ра Денниса Хока. Она пыталась меня убедить, что Земля находится под неусыпным контролем дружественных умов, которые давно уже открылись бы нам, если бы могли быть уверены в нашем пацифизме и астроментальном образе мысли.

Она говорила с удивительным хладнокровием, наклоняясь ко мне через стол и сводя меня с ума чувственным ароматом французских духов.

– А вы, Роже, что вы обо всем этом думаете? По-вашему, я тоже легковерная дура? Такой меня считали бывший муж и вся его родня. Вам я тоже кажусь сентиментальной лунатичкой?

Настолько прекрасной лунатичкой, что я верю каждому вашему слову! – выпалил я.

Стой, Роги, так не пойдет. Одна фальшивая нота – и ты навсегда упустишь эту жар-птицу. Неужели я способен заранее просчитать все ходы, как завзятый донжуан? Молния сверкнула, и моя обычная неуклюжесть в присутствии женщин куда-то улетучилась. Я свернул в трубку журнал и задумчиво похлопал им по колену. Каким способом вернее всего ее совратить? Может, правдой?

– Элен, я, пожалуй, открою вам секрет. С другими я как-то не решался говорить об этом. Теперь стало модно смеяться над тарелками и зеленолицыми гуманоидами…

Она просияла.

– Роже! У вас была встреча, правда?

Я опустил глаза и неодобрительно покачал головой. Она тут же перешла на шепот:

– Ну расскажите, прошу вас! Когда?

Я выдержал паузу.

– Прошлым летом. В горах меня застигла гроза. Я упал и повредил колено. В общем, ситуация не из приятных. Тьма, холод, ливень стеной и никакого укрытия поблизости. Но вдруг дождь прекратился, я попал в полосу света и услышал голос… какой-то странный, нечеловеческий…

– А летательный аппарат видели?

Наши лица почти соприкасались. Все окружающее перестало для меня существовать. Светлые волосы Элен были скручены в гладкий пучок, а из украшений я заметил лишь кольцо на мизинце – большую жемчужину в обрамлении брильянтиков. Загорелая кожа составляла чувственный контраст с белым шелком платья. По моде того времени она не носила бюстгальтера, и под тканью резко обозначились соски, выдавая ее возбуждение.

С трудом владея собой, я плеснул себе коньяку, залпом осушил его и продолжил рассказ:

– Нет. Не только аппарата, но и существа, говорившего со мной, я не видел. Слепящий свет и голос – больше ничего. Но боль в колене мгновенно прошла. А мой спаситель без обиняков заявил, что он с другой планеты.

Вот так-то, милая Элен. Ты веришь в чудеса? Но я припас для тебя такое, что ты сразу позабудешь о летающих тарелках! Я открою тебе чудо наших умов и наших тел…

– Что же вы молчите? Продолжайте! – взмолилась она. – Дальше, дальше!

Я пожал плечами.

– По-моему, я заснул. Или потерял сознание. А когда проснулся, то увидел перед собой альпийский приют… хотя… вот ей-богу, был от него километрах в трех, когда… ну, в общем, когда произошла эта встреча. Как видите, история не слишком правдоподобная. Быть может, мне все приснилось.

– О нет! Вполне правдоподобная история, и то, что вы потеряли сознание, совсем неудивительно. Вероятно, пришельцы взяли вас на борт, чтобы исследовать.

Я прикинулся искренне потрясенным.

– Ничего такого не помню.

– Ну еще бы! Поставьте себя на их место, Роже. Мы для них примитивные существа, пугливые, невежественные, от нас можно ожидать чего угодно. Они хотят выйти с нами на контакт, но вынуждены соблюдать осторожность, чтобы не разрушить нашей культуры, наших обычаев… Вы слышали про тихоокеанские верования времен Второй мировой войны?

– А-а, первобытные племена в Новой Гвинее, которые считали военные самолеты посланцами богов?

– Не только в Новой Гвинее, но и на всех островах южной части Тихого океана. Этот культ возник еще в прошлом веке, когда туда прибыли первые европейцы. Сперва невиданные товары прибывали на кораблях, потом на самолетах. И полудикие аборигены уверовали в то, что боги посылают им чудеса. Таким образом был начисто уничтожен их жизненный уклад.

– То есть пришельцы из других миров опасаются сотворить с нами что-то подобное?

– Ну да, ведь они умны и желают нам добра.

– Но появление летающих тарелок в какой-то мере уже нарушило наши прежние представления.

– Да нет, Роже. Они показывают нам свои летательные аппараты, чтобы подвести нас к идее межпланетной цивилизации. И высадиться на подготовленную почву.

– И как скоро, по-вашему, это произойдет?

Она выдержала паузу.

– Откровенность за откровенность, Я со своей группой уже несколько лет приезжаю сюда, в горы, и пытаюсь связаться с инопланетянами. Так вот, на сей раз нам, кажется, удалось.

Я, как мог, скрывал свой скептицизм. Радость моя, пусть все будет, как ты хочешь! Элен рассказывала подробности, а я ахал и поддакивал, хотя у меня создалось впечатление, что она просто выдает желаемое за действительное.

– Я непременно напишу об этом в журнале, – заключила она. – И о вашей встрече тоже, если позволите.

Я всполошился, как самый настоящий обыватель.

– Нет, Элен, лучше не надо. Я рассказал только вам, потому что вы не такая, как другие.

– И вы, Роже. – Она с улыбкой протянула мне руку и поднялась из-за стола. (Неужели уйдет? Выходит, мой блестящий гамбит пропал втуне? Я было подумал о принуждении, но оно почему-то оказалось парализованным.) – Хорошо, обещаю сохранить вашу историю в тайне, а вы взамен обещайте читать мой журнал. И если вдруг передумаете…

– Уже уходите? – упавшим голосом проговорил я.

В бледно-голубых глазах рассыпались серебристые искорки.

– Да не знаю… Можно пойти наверх потанцевать. Мои бедные эфирианцы спят без задних ног, а я совсем не чувствую усталости. Как вы на это смотрите, Роже?

Я чуть не издал торжествующий индейский клич. Однако сдержался и лишь галантно поцеловал ей руку. (Откуда что берется?)

– Enchantй, chиre Madame note 38.

– О, вы француз?! – изумленно воскликнула она.

– Всего лишь франко-американец, – вздохнул я. – Канадцы и те смеются над нашим акцентом, не говоря уже о радушных янки, что втайне завидуют нашей savoir faire note 39, a за глаза обзывают жабами.

– Иногда под жабьей шкурой скрываются царевичи. Вы – один из них?

Да, Элен, да, любимая! И если смелость мне не изменит, то чудесное превращение свершится нынче же ночью…

Рука об руку мы поднимаемся по лестнице и вступаем в ярко освещенный танцевальный зал. На нас устремлено множество глаз. Оркестр знаменитого отеля нарочно перемежает современную музыку старыми ностальгическими ритмами типа «Умчи меня к Луне» или «Где и когда?». Мы медленно движемся в танце. Я держу ее в объятиях и превращаюсь из жалкого администратора с непомерно разыгравшимся воображением в загадочного темноволосого рыцаря, обольстившего королеву бала. Окружающие чувствуют наш магнетизм. Мы в центре внимания, нас окутывает необыкновенный золотистый свет. Человечество до сих пор не признает существования высшей умственной связи, но моя дама не может не ощущать ее.

Мы танцуем, улыбаемся и мало-помалу открываем друг другу умы. Я осторожно приподнимаю завесу над ее эмоциями и мягким корректирующим импульсом, каким инстинктивно пользовался, работая с маленьким Дени, проникаю внутрь. Ее чувственный настрой легко доступен мне. Она изведала любовь и вкусила горечь разочарования. Под напускной холодностью скрываются нереализованные желания и неуверенность в себе. Она идеалистка, но не лишена чувства юмора. К тому же отчаянно боится, что ее уютный, благоустроенный мирок будет разрушен под ураганным натиском радиоактивных осадков.

Музыкальный ритм становится более стремительным, откровенно возбуждающим. Мы уже не решаемся прикоснуться друг к другу, зато умы сливаются все теснее, и я невольно передаю ей свой пыл. Элен отвечает тем же.

Наконец, не сказав ни слова, она берет меня за руку и уводит из огромного зала. На лифте мы поднимаемся в ее роскошный номер, окна которого обращены к залитой лунным светом горной гряде. Мы целуемся; от ее мягких, бархатных губ веет прохладой, но они с готовностью принимают мой жар и трогательно пытаются возвратить его. Я мысленно кричу ей слова любви и страсти; она, задохнувшись, отрывается от моих губ.

– Роже… милый… как странно все…