Кодекс - Дуглас Престон

Внезапно все замолчали. Послышатся тихий звенящий звук подвесного мотора.

— Быстро за мной в лес! — торопливо распорядилась девочка.

Толпа рассеялась, и деревня словно вымерла — опустела и погрузилась в тишину. Марисоль по едва заметной тропинке провела их в джунгли, где под кронами деревьев стояли сумерки. Вокруг раскинулись сплошные болота, но Марисоль уверенно выбирала надежные места. Звуки деревни замерли за спиной — теперь их окутывал непроницаемый полог леса. Через десять минут пути девочка остановилась.

— Подождем здесь.

— Сколько?

— Пока не уйдут солдаты.

— А как насчет лодки? — спросила Сэлли. — Они узнают нашу лодку.

— Мы ее уже спрятали.

— Вовремя сообразили. Спасибо.

— Не за что, — с достоинством ответила Марисоль и, опустив глаза и замерев, как олень, стала ждать.

— Куда ты ходишь в школу? — поинтересовалась немного спустя Сэлли.

— Ниже по реке, в баптистскую.

— Миссионеров? — Да.

— Ты христианка?

— Конечно. — Марисоль подняла голову и серьезно посмотрела на Сэлли. — А вы?

Девушка замялась.

— Ну… мои родители были христианами.

— Это хорошо, — улыбнулась Марисоль. — Я бы не хотела, чтобы вы отправились в ад.

— Вот что я хочу у тебя спросить, — заговорил Том. — Это правда, что в деревне, кроме дона Альфонсо, нет больше никого, кто бы знал дорогу через Меамбарское болото?

— Правда, — кивнула девочка.

— А через болото трудно пройти?

— Очень.

— А почему он так стремится нас сопровождать?

— Не знаю! — Она мотнула головой. — Он видит сны, и у него случаются всякие видения. Вот и на этот раз так.

— Он в самом деле видел сон, что ему надо с нами идти?

— Да. Когда первый белый человек появился в нашей деревне, он сказал, что за ним последуют его сыновья. И вот вы здесь.

— Удачная догадка, — проговорил по-английски Том. Где-то вдалеке грянул выстрел и эхом прокатился по лесу.

Затем другой. Джунгли исказили звук, сделав его похожим на гром, и раскаты стрельбы еще долго не затихали среди деревьев. Выстрелы произвели на Марисоль ужасное впечатление. Девочка побледнела, задрожала и вся как-то перекосилась. Том испугался: неужели есть погибшие?

— Они же не станут стрелять в людей?

— Не знаю, — ответила Марисоль.

Том заметил, как ее глаза наполнились слезами. Сэлли схватила Тома за руку.

— Из-за нас могут пострадать другие. Нам нужно выйти.

— Нет! — резко бросила девочка. — Может быть, они стреляют в воздух. Нам остается одно — ждать! — По щеке Марисоль скатилась единственная слеза.

— Не надо было здесь останавливаться, — перевала на английский Сэлли. — Мы не имели права подвергать других опасности. Давайте выйдем и встретимся с солдатами лицом к лицу.

— Согласен. — Том повернул к деревне.

— Если мы выйдем, нас перестреляют. Мы беспомощны перед солдатами, — пробормотала Марисоль.

— Им это с рук не сойдет… — Голос Сэлли дрожал. — Я сообщу обо всем в американское посольство. Солдат накажут.

Марисоль не ответила. Снова застыла, как олень, только едва заметно подрагивала. Даже плакать перестала.

21

Льюис Скиба остался в кабинете один. До конца рабочего дня было еще далеко, но он, чтобы избавить людей от встречи с журналистами, отправил всех по домам. Выключил из розетки рабочий телефон и закрыл обе ведущие в кабинет двери. Компания рушилась извне, а он спрятался в кокон тишины и окутал себя золотистым маревом собственных забот.

Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям даже не стала дожидаться конца торгов и объявила расследование по поводу неустойчивого состояния курса компании «Лэмп — Дэнисон». Решение показалось громом среди ясного неба, а стоимость акций скатилась до семи с четвертью доллара и продолжала падать. Компания походила на стонущего, умирающего кита, вокруг которого кружат оголтелые, безжалостные акулы — те самые «медведи» — и рвут кусок за куском. Такое первобытное, дарвиновское насыщение. И каждый откушенный ими доллар проделывал стотысячную дыру в рыночных фондах компании. Скиба был бессилен.

Юристы «Лэмп — Дэнисон» сделали свое дело — выступили с обычным заявлением, что обвинения не имеют под собой оснований и что компания полна решимости восстановить доброе имя. Графф тоже сыграл свою роль, категорически утверждая, что компания ни на йоту не отступила от общепринятых принципов. Потрясенные аудиторы выразили негодование, отметив, что они полагались на финансовые отчеты и утверждения «Лэмпа», и если допущены нарушения, значит, они, как и все остальные, введены в заблуждение. Все эти фразы Скиба слышал много раз, когда разорялись другие компании и от них, как крысы с корабля, бежали легионы бывших союзников. Все было обкатано и загнано в жесткие рамки не хуже японского театра кабуки. Каждый, кроме Скибы, действовал по заведенному сценарию. И теперь все ждали, чтобы высказался великий управляющий. Не терпелось заглянуть за кулисы и убедиться, что компанией руководил шарлатан.

Нет, господа, не выйдет. Не дождетесь, пока он дышит. Болтайте что хотите, орите, он не раскроет рта. А потом появится фармакопея, и цены на их акции удвоятся, утроятся, учетверятся…

Скиба посмотрел на часы. Оставалось две минуты.

Голос раздался так ясно, словно звонивший говорил из соседнего кабинета. Только скрэмблер снова сделал его похожим на писк утенка Дональда. Но даже по телефону Скиба ощутил напор наглеца.

— Привет, Льюис, как дела?

Управляющий не обратил внимания на фамильярность.

— Когда я получу кодекс?

— Скиба, у нас тут ситуация. Средний брат Вернон, как я и предполагал, увяз в болоте по самую задницу. Думаю, что с ним все в порядке. А вот другой брат, Том…

— Я не хочу обсуждать братьев. Мне на них наплевать. Я спрашиваю о кодексе.

— А надо бы обсуждать. Вы знаете, что поставлено на карту. Так вот, я хочу сказать, что Тому удалось ускользнуть от солдат, которых я нанял, чтобы его остановить. Они преследуют его по реке и, надо надеяться, поймают, но парень проявил гораздо больше расторопности, чем я предполагал. Последняя точка, где его можно перехватить, — край болота. Нельзя рисковать и позволять ему с девицей ускользнуть в горы. Вы меня слушаете?

Скиба убавил на телефоне звук — его безмерно раздражал этот наглый квакающий голос. Никто в жизни не вызывал у него такой ненависти, как Хаузер.

— Другая проблема — старший сын Филипп. Он мне нужен, но только до тех пор, пока полезен; я не могу позволить ему «внезапно возникнуть» — ваше выражение или мое? — и заявить свои права на кодекс. Все это относится к Вернону и Тому. И к той девице, которую тащит с собой Том.