Проза о стихах - Е Эткинд

В "Евгении Онегине" рассказан балет. Рассказан так, что слова всеми своими смысловыми и звуковыми свойствами участвуют в создании движущейся словесной картины:

Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьет, то разовьет,

И быстрой ножкой ножку бьет.

(I, 20)

Танец Истоминой мы видим так, будто сами сидим в зрительном зале,- нет, лучше! Потому что - глазами Пушкина, который приобщает нас и к поэзии балета, и к поэзии звучащего слова. Балерина стоит посреди сцены, стоит неподвижно и непостижимо, "одной ногой касаясь пола...". Уже в этом стихе нам слышится какое-то ритмичное, равномерное движение - так здесь распределены ударения четырехстопного ямба:

Од-ной но-гой ка-са-ясь по-ла...

О самом же этом движении будет Сказано только в следующем стихе:

Другою медленно кружит...

Наречие медленно выделено ритмически - на это слово приходится пропуск ударения, пиррихий:

__ _/_ __ _/_ __ _°_ __ _/_

Медленно становится еще медленнее оттого, что этой строке предшествует фраза с деепричастием ("касаясь"), а еще раньше - длинная фраза, в которой несколько неторопливых определений стоят перед сказуемым и подлежащим ("...стоит Истомина"). Но главное, благодаря чему мы ощущаем намеренную затянутость начала этого описания и медлительность слова медленно, главное это перемена темпа и всех звуков в следующем стихе:

И вдруг прыжок, и вдруг летит...

Неподвижность, затянутость сменяется необычайной стремительностью, воплощенной в слове, которое похоже на взрыв: вдруг. Да еще это слово повторено дважды, да еще на ударении стоят сходные звуки: вдруг - прыжок вдруг (ук-ок-ук).

Так в звучаниях слов передана внезапность прыжка. А полет Истоминой тоже передан словесными звучаниями, теперь уже другими:

...летит,

Летит, как пух от уст Эола...

Повторение глагола летит, переливы гласных у-у-э-о-а, все это звуковая картина полета. И последний стих дополняет эту движущуюся картину в нем тоже распределение ударений и сочетание звуков рисуют танец:

И быстрой ножкой ножку бьет.

__ _/_ __ _/_ __ _/_ __ _/_

Наречию медленно в пушкинской строфе противоположны два слова: вдруг и быстрой. Слова здесь так поставлены, что медленно оказывается звуковым образом той идеи, которую слово в себе несет. То же и вдруг,- может даже показаться, что в русском языке слово вдруг специально придумано, чтобы служить звуковым изображением внезапности.

Нет, это не так, не язык придумал, а поэт так это слово поставил, поэт так организовал русскую речь, что каждый звук оказался носителем смысла.

Так же звучит вдруг и в прекрасном стихотворении П.Вяземского "Метель" (1828):

День светит; вдруг не видно зги,

Вдруг ветер налетел размахом,

Степь поднялася мокрым прахом

И завивается в круги.

Здесь слово вдруг еще энергичнее выражает идею мгновенной неожиданности благодаря тому, что оно повторяется, причем второй раз оно поставлено на такое место в стихе, где по схеме ямба должен быть слог неударный. Вяземский здесь вообще по-хозяйски обращается с метром, извлекая из него необходимый ему эффект. Вместо

__ _/_ __ _/_ __ _/_ __ _/_

перед нами такие строки:

_/_ _/_ __ _/_ __ _/_ __ _/_

_/_ _/_ __ _°_ __ _/_ __ _/_ __

_/_ _°_ __ _/_ __ _/_ __ _/_ __

__ _°_ __ _/_ __ _°_ __ _/_

Все эти неправдоподобные, казалось бы, нарушения ведут к тому, что вдруг становится звуковым образом редкой силы,- это наречие к тому же подхвачено и поддержано похожим на него повторенным словом снег, открывающим второе четверостишие:

Снег сверху бьет, снег веет снизу,

Нет воздуха, небес, земли;

На землю облака сошли,

На день насунув ночи ризу.

И дальше - нарастание динамики, обеспеченное продолжающимся нагнетением несущих мощные акценты односложных слов - шторм, тьма, страх:

Шторм сухопутный: тьма и страх!..

Крупный план слова

Проза и поэзия пользуются одним и тем же материалом - словом. Как, однако, различно отношение к своему материалу в этих столь же похожих, сколь и разных искусствах!

В 1930 году Иван Бунин написал цикл "Кратких рассказов", крохотных мгновенных зарисовок. Вот одна из этих миниатюр, называется она "Полдень":

"Полдневный жар, ослепительный блеск неподвижного желтого

пруда и его желтых глинистых берегов. Пригнали стадо на обеденный

отдых - коровы залезли в охвостье пруда, стоят в воде по брюхо.

Рядом радостный визг, крик, хохот - раздеваются и бросаются в

воду девки. Одна через голову сорвала с себя серую замашную

рубаху и кинулась так дико, что я тотчас вспомнил Нил, Нубию,

Черноволоса и очень смугла телом. Груди - как две темных тугих

груши".

Великолепная проза! Прочитав эти десять строк, мы отчетливо видим и пейзаж, и стадо, и смуглянку, бросившуюся в воду, мы ощущаем зной летнего полдня и любуемся лихими купальщицами. Сопоставим этот прозаический текст со стихотворением, написанным тем же автором, Иваном Буниным, двумя десятилетиями раньше,- оно тоже называется "Полдень" (1909):

Горит хрусталь, горит рубин в вине,

Звездой дрожит на скатерти в салоне.

Последний остров тонет в небосклоне,

Где зной и блеск слились в горячем сне.

На баке бриз. Там, на носу, на фоне

Сухих небес, на жуткой крутизне,

Сидит ливиец в белом балахоне,

Глядит на снег, кипящий в глубине.

И влажный шум над этой влажной бездной

Клонит в дрему. И острый ржавый нос,

Не торопясь, своей броней железной

В снегу взрезает синий купорос.

Сквозь купорос, сквозь радугу от пыли,

Струясь, краснеет киноварь на киле.

В прозаическом рассказе слова строят зримый, пластический образ "ослепительный блеск неподвижного желтого пруда и его желтых глинистых берегов". Можно, пожалуй, слово "блеск" заменить синонимом, который ухудшит звучание фразы, но все же допустим: например, "сверканье", "сиянье". То же относится к слову "жар": возможна подстановка "жара", "зной". Выбор того, а не другого слова продиктован оттенками смысла и стиля. Так, "жар" звучит более торжественно, чем "жара", слово бытового обихода. Кроме того, сочетание "полдневный жар" (а не, скажем, "полуденная жара") могло возникнуть в памяти Бунина по ассоциации с началом стихотворения Лермонтова "Сон" (1841) - "В полдневный жар, в долине Дагестана...": не исключено, что это скрытая цитата, скорее всего ироническая. Наконец, выбор слова объясняется и звуковой организацией текста, звукописью, пронизывающей его: жар - желтого - желтых (ж), отдых - охвостье - брюхо - хохот (х), сорвала с себя серую (с), Нил - Нубию (н). Миниатюра Бунина - это, разумеется, проза, хотя, вообще говоря, его "Краткие рассказы" близки к жанру "стихотворений в прозе", который в русской литературе восходит к И.С.Тургеневу. Но "стихотворения в прозе" все же не стихи, а проза. Это мы поймем особенно хорошо, сопоставив роль слова в обоих "Полднях".

Сонет "Полдень", посвященный похожей теме и совсем иной ситуации, принципиально отличается другим отношением и к образности вообще, и к слову, строящему эту образность.

Первая строфа сталкивает самое близкое с самым далеким, самое конкретное и малое с самым общим и большим: графин вина на столе в кают-компании - и небо, бескрайность моря, пылающий воздух. Конкретное становится еще более конкретным благодаря выбору слова: не графин, а хрусталь, не красное вино, а рубин, не стол, а скатерть. Ощущение знойного воздуха над гладью моря дано странной метафорой, объединяющей несоединимое: зной - блеск - сон, да еще слову "сон" придан эпитет "горячий". Столь же странна и другая метафора: "остров тонет в небосклоне",- здесь небо отождествляется с морем, пространство приобретает физическую ощутимость.

Во второй строфе возникает неожиданный образ снега: снег - метафора пены, которую взбивает корабельный винт. Но эта метафора осложнена другой, еще более неожиданной,- метафорическим причастием "кипящий". Итак, пена это кипящий снег. Дальше образ пены-снега развивается: нос судна "в снегу взрезает синий купорос" - поразительно по зрительной точности, но и, разумеется, совершенно алогично.

Удивительным свойством слов, которые составляют это стихотворение, является их выделенность. В начальных строках выделен повторяющийся глагол "горит" и другой, параллельный ему,- "дрожит". Но повторение глаголов ведет к тому, что выделяются не только эти сказуемые, но и соответствующие им существительные-подлежащие: "Горит хрусталь, горит рубин в вине, / Звездой дрожит..." "Хрусталь", "рубин" и, наконец, "звездой" - все это резко подчеркнуто всем строем стиха. Слова "зной и блеск" сами по себе, именно как слова, сливаются вроде бы в одно слово,- это, в частности, связано с тем, что в большинстве строк стихотворения имеется цезура на второй стопе (после четвертого слога): "Горит хрусталь...", "Звездой дрожит...", "На баке бриз...", "Сухих небес...", "Глядит на снег...", "И влажный шум...". Слияние слов "зной и блеск" оказывается звуковым образом того смысла, который они выражают,- "...зной и блеск слились в горячем сне". Слились зной и блеск, но слились и слова, обозначающие эти понятия.