Невеста врага - Иванова Ольга Дмитриевна

— Почему она?! — взревел Фаррет и в сердцах ударил кулаком по столу. — Почему она? Демоны… Боги… За что вы так со мной? И с ней? Какие игры вы ведете? И почему играете нашими судьбами?

— Сьер, что-то стряслось? — В двери просунулась рыжая голова служанки. Как же ее имя? Фаррет опять не мог вспомнить. Да и ну ее к демонам!

— Нет! — рявкнул он на нее. — Уходи! Вон!

Та ойкнула и исчезла, но Фаррет опомнился:

— Стой! — и когда рыжая голова вновь появилась, приказал: — Еще бридда принеси, бутылку. И живо!

— Да, сьер…

Она действительно справилась быстро, Фаррет только успел осушить уже имеющийся графин.

— А теперь исчезни, — сказал он, забирая бутылку.

Служанка тотчас испарилась, а Фаррет упал в кресло и откупорил бридд. Обезболить, стереть, забыться, хоть ненадолго…

— А ты ведь тоже причастен к ее смерти, Роун, — пробормотал он опять вслух и горько усмехнулся. — Если бы отправился за ней сразу, а не страдал от уязвленного самолюбия, то, возможно, ничего бы и не произошло. Теолла бы осталась жива… Жива. — Он зажмурился от новой боли, пронзившей сердце, затем припал к горлышку бутылки.

С каждым глотком алкоголя голова тяжелела все больше. Он откинулся на спинку кресла, и веки сомкнулись сами собой. Сознание Фаррета поглотил тягучий липкий сон. В нем Роун бродил во тьме, еле передвигая ноги.

Кто он? И куда идет? Неясно…

— Роун, — вдруг слышит он знакомый голос, от которого сердце счастливо екает.

— Теолла! — Фаррет оборачивается.

Это точно она. Она! Смотрит на него и улыбается, нежно, с грустью.

— Теолла, ты все-таки жива…

Он устремляется к ней, желая задушить в объятиях, но она выставляет руку и произносит твердое:

— Нет. Я не жива, Роун. — Ее голос снова смягчается. — Мне жаль…

— Почему ты так поступаешь со мной? — Он пытается прикоснуться к ней, но она будто ускользает. — Почему позволила себе умереть?

— Извини… — вновь шепчет она.

— Кто тебя убил? Скажи! — требует Фаррет. — Я сам убью его, отомщу!.. Это Гард, да? Только скажи…

— Не могу. Но у тебя уже есть та, кто поможет в этом…

— Ты о той, которая теперь вместо тебя? — Он нервно усмехается, и его губы дрожат.

— Не отвергай ее, не отворачивайся, — Теолла снова улыбается. — Ей тоже сейчас нелегко… К тому же наш ребенок… Она станет его матерью. За меня.

— Нет, нет. — Фаррет мотает головой. — Она никогда не заменит тебя. Никому.

— Позаботься о ней. Ей нужна твоя защита, Роун…

— Теолла…

— Все будет хорошо, Роун… Вот увидишь…

Она все-таки прикасается к его щеке, сама, а Фаррет перехватывает ее руку, пытаясь удержать.

— Прости меня… — шепчет он. — Прости…

— Ты ни в чем не виноват, Роун… — Ее пальцы незаметно выскальзывают из его ладони. — Помни об этом… И не бойся стать снова счастливым. Мне так будет легче.

Ее образ начинает таять, отдаляться.

— Теолла, нет, нет, не уходи. — Фаррет пытается ухватиться за нее, удержать, но тщетно. Она словно туман просачивается сквозь пальцы. — Не уходи…

— Прощай… — Ее голос доносится точно издалека. — Прощай, Роун…

— Нет, нет… Теолла…

— Теолла… — Фаррет проснулся резко, рывком.

Выпрямился в кресле, потер лицо. Сон, это был всего лишь сон… Или Теолла действительно приходила с ним попрощаться? По сердцу будто полоснули ножом: осознание горькой реальности, правды было слишком невыносимым. Роуну стало не хватать воздуха. Он поднялся и направился к балкону. Несмотря на короткий сон, хмель весь выветрился, словно Фаррет и не пил столько бридда. Голова была снова ясной, зато вернулась смертельная тоска.

Солнце уже клонилось к закату, но на улице пока было светло. Сердце предательски встрепенулось, когда он увидел знакомую фигурку, медленно идущую по садовой дорожке. Нутро затопило разочарование: это не Теолла, уже не Теолла…

А она вдруг подняла голову и увидела его. Секундное замешательство сменила робкая улыбка. Но Фаррет не смог ответить ей тем же. Отступил в тень балкона, а после и вовсе скрылся в комнате.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

ГЛАВА 3

Свой первый вечер в Басторе я провела в уже привычных раздумьях и сомнениях. Рассказ, которым я поделилась с Фарретом, всколыхнул во мне уже было притупившиеся переживания и новый приступ тоски. Страх перед будущим. Я так хотела сбежать от Гарда, рискнула попросить защиты у Фаррета, а когда это осуществилось, не испытала облегчения. Я до сих пор терзалась сомнениями, правильно ли поступила, что призналась. Возможно, лучше бы было притворяться Теоллой и дальше? Объяснить свое странное поведение все той же потерей памяти и… позволить Фаррету любить меня, как ее. Стыдно признать, но за время откровенных снов я незаметно привязалась к Фаррету, привыкла, стала считать почти своим, когда же увидела его живьем, притяжение только усилилось. Я чувствовала себя предательницей, которая возжелала чужого мужчину. Да еще и в столь неоднозначной ситуации! Возможно, это и стало одной из причин, почему решилась открыться перед Фарретом: я бы не смогла спокойно принимать его любовь, зная, что она направлена не на меня, а другую… Но когда я увидела, как он страдает, какую боль от потери испытывает, начала мучиться угрызениями совести. И вновь те же сомнения: а может зря?..

И единственное, чем я могла себя успокоить и примирить с обстоятельствами, был ребенок. Он ведь не виноват, что так произошло, а его жизнь и благополучие теперь напрямую зависят от меня.

А еще этой ночью мне впервые за последние дни приснилась Теолла. Точнее, я вновь была ею…

Комната. Та самая, в замке Фаррета, где сейчас живу я. За окном вечереет, а я сижу у зеркала и расчесываю волосы.

— Сьер Фаррет еще не вернулся? — спрашиваю кого-то.

— Нет, сьера, — отвечает хрипловатый женский голос, — он передал, что может приехать ночью, а то и на рассвете…

— Странно, — шепчу я самой себе с горечью, — а мне он обещал вернуться сегодня. Наверное, у Лукаса задерживается…

Настроение меняется почти мгновенно, становится грустно и одиноко. Я без всякого интереса перебираю украшения в шкатулке, достаю и кладу их обратно…

— Не хотите прогуляться, сьера? — спрашивает тот же голос.

— Нет, я лучше пораньше лягу спать, — вздыхаю в тоске.

— Тогда я принесу вам чай, чтобы лучше спалось…

— Спасибо, — киваю и ухожу вновь в печальные мысли.

Без Роуна совсем тоскливо. Он словно часть меня, и лишившись ее, пусть даже на короткое время, чувствую опустошение.

Встаю с пуфика, брожу по комнате. Пытаюсь отвлечься, но не выходит. В саду уже зажглись фонари, но гулять там одной, без Роуна, не хочется.

— Ваш чай, сьера, — тихий звон и стук посуды.

Я продолжаю смотреть в потемневшее окно, но вижу лишь свое размытое отражение.

— Возьмите чай, сьера. — За моей спиной появляется еще один силуэт. Я чуть оборачиваюсь, но на служанку не смотрю. Вижу лишь ее руки, белокожие и сплошь, от кисти до плеча, усыпанные рыжими веснушками.

— Спасибо. — Я забираю чашку.

От напитка пахнет травами и цветами. Люблю этот чай… Вдыхаю его аромат, делаю глоток. Привкус кажется мне немного странным, но это не мешает наслаждаться чаем. Медленно допиваю все до конца.

— Уже все, сьера? — Веснушчатые руки тянутся за пустой чашкой.

— Да, спасибо, — отдаю ее и вновь погружаюсь в мысли.

— Отдыхайте, сьера…

— Спасибо… — Я делаю шаг к кровати, и на меня вдруг накатывает приступ слабости. Голова начинает кружиться, а предметы перед глазами расплываться.

— Что такое, сьера? — Меня подхватывают под локоть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мне как-то нехорошо, — шепчу я.

— Давайте помогу вам дойти. — Меня начинают куда-то тянуть. И мне почему-то кажется, совсем в другую сторону от кровати. Но перед глазами по-прежнему все плывет, я уже не понимаю, где нахожусь.

— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю через некоторое время. Мне кажется, мы идем уже не одну минуту. — Я хочу спать…