Картинки дипломатической жизни. Воспоминания сотрудника миссии Российской империи в Вашингтоне, Брюсселе и Лондоне - Петр Сергеевич Боткин

Однажды я спросил Рузвельта:

– Вы не задумали ли писать книгу о России?

– Пока нет, – ответил он, – но я собираю материалы, потому что живо интересуюсь Россией и очень хотел бы посетить вашу родину. Я предвижу громадную будущность России. Конечно, и ей придется пройти через известные встряски и, может быть, тяжелые потрясения, но все это пройдет, и после того Россия воспрянет и сделается оплотом всей Европы, самой могущественной, может быть, во всем мире державой.

Этому разговору теперь больше тридцати лет. Тогда никому и в голову не приходила ни Японская война, ни Портсмутский договор, ни Мировая война, ни еще меньше большевистское иго, но Рузвельт предвидел что-то недоброе для России, «потрясения», которые будут лишь временными, после чего наступит в России благоденствие.

Я тогда же записал эти слова в тетрадку. Они произвели на меня впечатление, и в продолжение всей моей дальнейшей службы глаза мои были широко открыты на все опасности, угрожавшие России. Со своей стороны я сделал все, что мог, для того, чтобы предупредить и предотвратить «встряску», но я не был никогда у власти, и все, что мог, сделать, было очень мало.

В то время в Америке появился Джордж Кеннан. Он рассказывал, что приехал из Сибири, привез с собой ценные материалы для доказательства бесчеловечности русских властей и несостоятельности государственного строя в России.

Кеннан начал с того, что помещал в газетах и журналах сенсационные статьи о жизни каторжников в Сибири. Затем он стал разъезжать по Америке и читать лекции. Выходил на сцену в кандалах, одевался каторжником, посредством волшебного фонаря показывал разные ужасы и плел невероятную чепуху на Россию.

– Что вы на это скажете? – спросил меня однажды Рузвельт.

– Скажу, во-первых, что 90 процентов того, что говорит этот человек, – сплошной вздор, а во-вторых, что он сам не верит тому, что брешет, но делает так по заказу.

– Возможно, но верно, во всяком случае, то, что эта пропаганда сильно подрывает популярность и расположение американцев к России и русским. Защищайтесь.

– Как и чем?

– Да тем же оружием. – При этом Рузвельт указал мне на бумагу и перо.

Я понял и засел за работу. Написал статью, озаглавил ее «Голос за Россию» и послал ее в самый серьезный американский ежемесячник «Century», и поныне издающийся в Нью-Йорке. Через месяц вышел номер этого журнала с моей статьей.

Тут только я познал, как американцы в самом деле любят Россию и интересуются ею. С каждой почтой я получал пачки писем от неизвестных мне людей с разных концов материка. Большинство писем в высшей степени сочувственные; многие предлагали вопросы, касающиеся России, наводили справки, некоторые предупреждали относительно Кеннана, разоблачали еврейский заговор против царской власти и указывали, что пропаганда Кеннана начинает приносить плоды.

Выписки из моей статьи приводились в газетах различных направлений.

Дошло и до русской печати.

В «Новом времени» № 6083 от 3—15 февраля 1893 г. я прочел нижеследующие строки:

«В весьма распространенном американском ежемесячнике, превосходно иллюстрируемом, «Century» появилась статья сына покойного С.П. Боткина, П.С., служащего секретарем русской миссии в Вашингтоне. Статья эта разбирает те наветы и клеветы, которые раздаются в Америке, благодаря нашим недругам. Мы еще не получили самого журнала, но в нашей нью-йоркской корреспонденции передается сегодня кратко эта статья.

В ЗАЩИТУ РОССИИ

Нью-Йорк, 22 января (3 февраля)

В только что вышедшем номере журнала «Century» за февраль месяц помещена статья «А voice for Russia» («Голос в защиту России»), написанная И.С. Боткиным, секретарем русской миссии в Вашингтоне. То обстоятельство, что чиновник русского правительства выступил со словом пред американской публикой, вызвало следующие коментарии со стороны редакции журнала.

В «Century» от времени до времени помещались статьи, в которых критиковались некоторые внутренние дела Российской империи, чем, конечно, не выказывалось недоброжелательство по отношению к стране, которая доказала свою дружбу к нам в годину нашей национальной опасности. В нашем журнале часто появлялись статьи, трактовавшие о сибирских тюрьмах и о положении евреев в России… Теперь мы просим читателей «Century» выслушать «другую сторону», прочитать статью, написанную секретарем русской миссии в Вашингтоне. Нам неизвестно, чтобы в каком-либо американском журнале когда-либо прежде появлялась статья русского официального лица, излагавшая свой взгляд на тот или иной предмет. Что бы читатель ни подумал об этом взгляде, изложенном вкратце господином Боткиным, но тут в высшей степени знаменателен тот факт, что чиновнику русского правительства было позволено выступить перед американской публикой со статьей, излагающей его взгляд на внутренние дела, как он сам их понимает.

Со своей стороны мы напомним читателям «Нового времени», что именно в «Century» печатались статьи г. Кеннана о Сибири, наделавшие так много шума за границей.

Свою статью господин Боткин начал рассказом о том, как в русскую миссию в Вашингтоне явился один старик-американец и просил показать ему подробную карту Берингова моря, так как у него явилась мысль – построить мост из Аляски в Сибирь. Господин Боткин, пожимая руку американца, отвечал, что мост, соединяющий Соединенные Штаты с Россией, уже построен и будет существовать до тех пор, пока русские и американцы будут дружески жать друг другу руки. Но ввиду того, что в настоящее время вздымаются волны общественного мнения, угрожающие нашему «мосту чувств», то он, Боткин, и счел нужным попробовать утишить эти волны или, по крайней мере, уменьшить их действие. Его, автора, нимало не удивляет невежество американцев относительно России, – так как Россия так далеко от Америки; но его поражают недружелюбные чувства, часто высказываемые в разных американских газетах, журналах и даже книгах, – особенно ввиду веских фактов, доказывающих дружбу между американцами и русскими. Вот два знаменательных, отныне исторических факта: во-первых, появление русской эскадры в американских водах во время междоусобной войны в Соединенных Штатах и, во-вторых, доставление хлеба из Америки в Россию во время прошлогоднего голода в последней.

Возражая на обвинения, что «Россия – страна страшная, деспотическая, Россия притесняет евреев, все нерусское подвергается насильственному обрусению, православная церковь не веротерпима, что в России ужасная Сибирь», господин Боткин говорит, что наша страна действительно страшна, но страшна – врагам, а не друзьям, что она молода и могуча, что она едина и нераздельна и, обнимая свыше ста миллионов душ, послушна единой воле монарха: «Россия столь же естественно автократическое государство, как Соединенные Штаты – естественная республика. Сила России именно и заключается в этом единстве власти, крепкой вере, любви народа к своему отечеству и преданности и доверии к монарху. В неустанной заботе о благе своих подданных, государь не останавливается ни перед какой мерою, которая полезна для России», и т. д.

Упомянув, что в России смертная казнь менее применяется, чем во всякой другой стране,