Япония: язык и культура - Владмир Алпатов

Надо сказать и об именовании членов семьи тогда, когда они не являются собеседниками (в том числе в их отсутствии). Здесь также по отношению к высшим используются те же самые имена родства, а по отношению к низшим имена, но, как правило, не местоимения 3-го лица. Следовательно, слова со значением 'сын' или 'младшая сестра' в японском языке употребляются только по отношению к людям, находящимся вне данной семьи [Suzuki 1987c: 128]. Особая ситуация – речь о жене и муже. Муж чаще всего обратится к жене по имени, но, говоря о ней, назовет ее особым именем родства: kanai, tsuma и др. Жена же называет мужа shujin, буквально 'хозяин', хотя это слово в наши дни не принимается некоторыми женщинами, или danna 'барин' (редкий пример санскритизма, сейчас устаревает). При непосредственном общении супругов все эти слова не употребляются.

Если же в разговорах с членами семьи нужно назвать себя, то правила переворачиваются, а слова в итоге оказываются теми же самыми. Отец в разговоре с сыном может назвать себя otoosan, старшая сестра в разговоре с младшей – neesan и т. д. Местоимения 1-го лица по отношению к низшим тоже возможны. Муж в разговоре с женой может называть себя только мужским местоимением, чаще всего это невежливое местоимение 1-го лица ore, хотя нейтральное мужское местоимение boku также возможно.

Низшие члены семьи в разговоре с высшими называют себя личными местоимениями или личными именами. И здесь возможно нейтральное мужское местоимение boku, его женской параллелью будет watashi (наиболее вежливое местоимение watakushi, употребляемое мужчинами и женщинами, в семье не используется). Последнее местоимение иногда употребляют и мужчины, тогда как женщины не должны говорить boku. Существует и женское местоимение 1-го лица atashi, используемое при небольшой разнице статуса между собеседниками. Например, обе сестры могут так называть себя в разговоре друг с другом, однако всё равно, если одной надо назвать другую, младшая употребит имя родства, а старшая так поступить не может.

Имена младших членов семьи активно употребляются во внутрисемейном общении, но вне семьи по именам не называют; исключение – дети, где правила другие, да иногда пожилой человек может так называть молодую девушку, как бы уподобляя ее ребенку. А имена старших членов семьи в семье не употребляются. Мидзутани Осаму указывает, что очень многие японцы не знают имена своих дядей, теток, бабушек и др. [Mizutani 1981: 106]. И не употребительна в семье фамилия (в Японии до сих пор женщины, вступая в брак, обычно меняют фамилию).

Зато в общении вне семьи человека (кроме случая, когда фамилия неизвестна) большей частью называют по фамилии в сопровождении особого суффикса sama, sanили kun (перечислены по убыванию вежливости). Другой способ – назвать его по должности. При обращении к своему начальнику отдела (kachoo) в фирме, если его фамилия Ямамото, допустимы три варианта: Yamamoto-san, kachoo и (реже) kachoo-san, но ни в каком случае не местоимение 2-го лица, поскольку местоимения по отношению к высшему будут недостаточно вежливы. В связи с этим высказывается мнение о том, что в японском языке человек, прежде всего, именуется по его функции: должности, рангу, положению в семье и т. д., но не как отдельная личность [Takiura 2007b: 34]; см. также [Кронгауз, Такахаси 2002: 269]. И именование может меняться: если братья работают вместе, то низший по положению из них называет на работе брата (но не дома!) по должности, а не по имени родства [Свинина 2007: 153].

А имена родства вне семьи оказываются иными, чем в семье, причем отличия могут быть двух типов. О высших членах своей семьи вне семейного общения приято говорить, используя другие слова: отец будет chichi, мать – haha, старший брат – ani, старшая сестра – ane. Другое различие заключается в том, что в ряде случаев чужих родственников называют иначе, чем своих: более вежливо. Например, чужую жену (в том числе жену собеседника) нельзя назвать kanai или tsuma, надо сказать okusan (oku – 'внутренняя часть дома', то есть слова kanai, буквально 'в доме', и okusan похожи по семантике, но уровень этикетной вежливости иной). А как быть, если надо назвать чьего-то отца? Оказывается, что здесь нужно то же самое слово otoosan, которым называют своего отца внутри семьи; аналогичная ситуация и со всеми другими старшими родственниками. Странно и нелогично? Нет, надо учитывать, что, например, слово otoosan вежливо, а слово chichi—нет. Внутри семьи все – «свои», и на первый план выступает семейная иерархия. Вне семьи выражать вежливость к собственному родственнику нельзя: вступает в силу отношение «свой – чужой», и мы тем самым проявляем невежливость к тому «чужому», с кем говорим. Но употребить вежливое слово к родственнику «чужого» вполне естественно. Впрочем, такому объяснению противоречит возможность сказать otoosan и пр. о себе: уважаемым лицом может быть кто угодно, но только не сам говорящий.

Еще специальное слово для именования вне семьи – sensei, буквально 'прежде рожденный' (и в качестве обращения, и в качестве обозначения в предложении). Оно настолько стало известным, что даже вошло в русский язык, правда, в суженном значении: у нас сэнсэем обычно называют лишь тренера по дальневосточным (необязательно даже японским) единоборствам. Но в японском языке так именуют любого образованного человека, обычно старше и образованнее, чем говорящий (часто учителей, преподавателей, врачей, но не только их). Один западный японист приводит пример: группа манекенщиц так называла ту из них, которая была на несколько лет старше и имела незаконченное высшее образование [Seward 1968: 62]. Но теперь школьный учитель может и себя назвать sensei, чего ранее не было [Takiura 2007а: 36], это, вероятно, сходно с тем, что старшие члены семьи называют себя так же, как их называют младшие.

Особые трудности появляются при обращении к незнакомому человеку. В таком случае нередко выход из положения – использование имен родства для «чужих». Скажем, незнакомую женщину средних лет можно назвать, как и чью-то жену, okusan (в традиционном японском представлении всякая такая женщина замужем); и в русском языке незнакомого мужчину можно назвать дядей, только это еще более невежливо, чем в японском языке. Молодых женщин старшие по возрасту знакомые могут называть и по именам. Одна домашняя хозяйка в письме в журнал жаловалась, что потеряла имя и стала для окружающих только okusan, а другая, наоборот, радовалась тому, что хотя она замужем, ее еще именуют по имени [Kumagai 2001: 185–186]. Но в современной Японии все такие обращения уже не всегда достаточно вежливы, как и обращения с помощью местоимений 2-го лица. Нередко при необходимости начать диалог с незнакомым человеком лучше вообще не пользоваться никакими специальными обращениями, начиная общение словами, не обозначающими собеседника, но устанавливающими с ним контакт: ano 'послушайте', sumimasen 'извините' и др. [Takiura 2007а: 33]. В таком случае между говорящим и слушающим сразу устанавливается некоторая дистанция, отсутствующая при использовании имен родства [Takiura 2007b: 38].

Такая проблематика связана и с вопросом о роли этикета в диалоге, к которому мы переходим. Пока эти проблемы недостаточно исследованы, и мы ограничимся лишь некоторыми замечаниями.

7.3. Этикет в диалоге

Ряд исследователей отмечает несхожесть правил ведения диалога в японском и других, прежде всего, естественно, западных языках. В частности, в английском и других языках вводная часть диалога отсутствует или крайне невелика. Но в японском диалоге у обоих участников много, вроде бы, не несущих информации вводных слов и междометий, они, однако, нужны для установления контакта между собеседниками (фатической функции, по Р. Якобсону). Например, перед началом повествования одним из собеседников нужно, чтобы он удостоверился в отсутствии враждебных намерений у партнера, а тот пригласил его начать рассказ. Для носителя английского языка такая стратегия может показаться чересчур уклончивой, но «сотруднический» (collaborative) стиль японского диалога этого требует [Fuji 2007].

Еще одно явление, известное не только в японском языке, но имеющее в нем особое распространение – так называемые айдзути (aizuchi), буквально 'совместные молоты' (по-английски backchannels). Как правило, в ходе японского диалога, когда говорит один из партнеров, другой вклинивает в его речь разные, обычно короткие слова вроде hai 'да', e 'да', naruhodo 'в самом деле', показывая свою заинтересованность в продолжении речи собеседника и вовлеченность в диалог, а зачастую (но не всегда) и согласие с собеседником. Вопрос об айдзути подробно изучен в книге [Tanaka 2004: 137–200] на материале телевизионных интервью и в статье [Clancy and al. 1996]. Здесь показано, что они необходимы, с точки зрения японского этикета, поскольку собеседники не могут быть безучастны друг к другу [Tanaka 2004: 137]. Особая их роль в японском языке обычно объясняется постоянной необходимостью для японского этикета получать поддержку собеседника [Clancy and al. 1996: 381]. В разговоре повествовательные куски просто невозможны без участия собеседника, который должен вставлять айдзути, не прерывающие повествование, а, наоборот, сигнализирующие о необходимости его продолжения. Айдзути могут вставляться и между предложениями, и внутри предложения почти на любой границе слов, даже между знаменательным и служебным словом. Такие короткие высказывания часто неправильно понимаются иностранцами, даже достаточно владеющими японским языком. Слово hai значит 'да' в качестве ответа на вопрос, но в качестве айдзути означает не согласие, а знак понимания и заинтересованности слушателя; однако его могут ошибочно понять как согласие [Tanaka 2004: 171; Akasu, Asao 1993: 102]. Количественно айдзути встречаются в три раза чаще, чем в английском [Akasu, Asao 1993: 101], еще чаще, чем в китайском и, по-видимому, в русском языке. Для американца языковое поведение японца с частыми айдзути может восприниматься как слишком надоедливое [Clancy and al. 1996: 383].