Гибель королей - Бернард Корнуэлл

– Или мы разбудили в них желание отомстить, – задумчиво произнес Осферт.

– Отомстить? – переспросил я. – Думаешь, без этого датчане оставили бы нас в покое?

– Я опасаюсь атак на Мерсию, – уточнил Осферт, – набегов с целью отомстить.

– Буккингахамм будет сожжен, – сказал я, – но я велел им всем уйти оттуда и двигаться к Лундену.

– Вот как? – удивленно произнес он и нахмурился. – Значит, сгорит и дом Беорннота.

Я расхохотался, затем прикоснулся к серебряной цепочке у него на шее.

– Хочешь поспорить на эту цепочку? – предложил я.

– Почему ты считаешь, что Сигурд не будет жечь дом Беорннота? – спросил он.

– Потому что Беорннот и его сын – люди Сигурда, – ответил я.

– Беорннот и Беортсиг?

Я кивнул. У меня не было доказательств, только подозрения, но земли Беорннота, расположенные так близко к датской Мерсии, уже давно не подвергались набегам и разорению, что говорило о наличии каких-то договоренностей. Беорннот, подозревал я, слишком стар для тягот долгой войны, поэтому он заключил свой мир, его же сын слишком ожесточен и полон ненависти к западным саксам, которые, по его мнению, лишили Мерсию независимости.

– Сейчас я не могу доказать это, – сказал я Осферту, – но потом обязательно докажу.

– Пусть так, лорд, – осторожно произнес Осферт, – но все равно, чего мы добились? – Он обвел рукой окрашенный заревом небосклон позади нас.

– Кроме того, что подергали за бороду Сигурда? – уточнил я. Я навалился на весло, поворачивая «Дочь Тюра» к внешней стороне крутой и длинной излучины. На востоке небо просветлело, еще не поднявшееся солнце окрасило в розовый редкие облачка. Пасшиеся на берегах коровы провожали нас бесстрастными взглядами. – Твой отец, – сказал я, зная, что эти слова взбесят его, – всю жизнь держал датчан в узде. Уэссекс – это крепость. Но ты и так знаешь, чего хочет твой отец.

– Все земли, где говорят по-английски.

– А их не соберешь простым строительством крепости. И датчан не разгромишь, просто обороняясь от них. Нужно идти в наступление. А твой отец никогда не атаковал.

– Он отправил экспедицию в Восточную Англию, – проворчал Осферт.

Альфред действительно однажды снарядил морскую экспедицию в Восточную Англию, чтобы наказать датчан Йорика, которые устраивали набеги на Уэссекс. Однако эскадра Альфреда практически ничего не достигла: корабли западных саксов были большими и с низкой осадкой, поэтому они не могли подниматься по рекам. Люди Йорика попрятались на мелководье, а флот Альфреда погрозил им и ушел. Однако угрозы оказалось достаточно, чтобы убедить Йорика придерживаться договора, заключенного между его королевством и Уэссексом.

– Если нам предстоит объединить саксов, – сказал я, – то мы добьемся этого не с помощью кораблей, а через стены из щитов, через копья и мечи и через кровопролитие.

– И с божьей помощью, – сказал Осферт.

– И с божьей помощью, – повторил я. – Твой брат понимает все это, и твоя сестра тоже, и они обязательно будут искать того, кто поведет людей за собой.

– Тебя.

– Нас. Вот поэтому мы сожгли флот Сигурда – чтобы показать Уэссексу и Мерсии, кто может повести их за собой. – Я хлопнул Осферта по плечу и улыбнулся. – Мне надоело, что меня называют щитом Мерсии. Я хочу быть мечом саксов.

Альфред, если он все еще жив, скоро умрет. Но его честолюбивый замысел уже успел стать моим.

Мы сняли голову орлана, чтобы никто не воспринял нас как врагов, и в лучах восходящего солнца продолжили свой путь по Англии.

Я побывал в земле датчан и видел бесплодные земли, видел места, где вместо почвы один песок. И хотя я не сомневался, что датчане забрали себе лучшие территории из тех, что мне довелось повидать, мне стало казаться, что нет края прекраснее, чем тот, через который мы путешествовали на «Дочери Тюра». Река несла нас мимо плодородных полей и густых лесов. Вдоль берегов плотно росли ивы, опустившие ветви до самой воды, где плескались выдры – мы не раз замечали, как они тенью скользили под корпусом. Вокруг стоял громкий птичий щебет, ласточки строили гнезда из сырой земли. Один раз на нас, расправив крылья, зашипел лебедь, и мои ребята, развлекаясь, принялись шипеть на него в ответ. Деревья одевались молодой листвой, возвышаясь над желтыми лугами, поросшими калужницей, по опушкам лесов густо росли колокольчики. Именно это и привело сюда датчан: не золото, не рабы, не даже слава, а именно земля, богатая, плодородная земля, которая давала щедрые урожаи и позволяла человеку растить детей без страха перед голодом. Сейчас на этих самых полях трудились детишки, они выпалывали сорняки и при виде нас выпрямлялись и махали нам. Я смотрел на просторные дома, на сытые деревни, тучные стада и думал: вот оно, настоящее богатство, которое вынуждает людей пускаться в опасное плавание через бурное море.

Мы постоянно проверяли, нет ли преследователей, но никто так и не пустился вдогонку за нами. Мы шли на веслах, правда, всего на шести с каждой стороны, потому что я берег силы своих людей. Со дна, густо заросшего водорослями, поднималась рыба, чтобы покормиться вьющейся над поверхностью поденкой. Когда «Дочь Тюра» проходила мимо Гегнесбурга, я вспомнил, как Рагнар убил там монаха. В этом городе задолго до того, как его захватили датчане, выросла жена Альфреда. Город был окружен крепостным валом и палисадом, правда оба оборонительных сооружения находились в плачевном состоянии: часть палисада разобрали, и дубовые бревна, вероятно, пошли на строительство домов, а крепостной вал во многих местах осыпался в ров. Датчане не считали нужным поддерживать обороноспособность города. Они чувствовали себя в полнейшей безопасности. На них давно не нападал враг и вряд ли нападет. Все встречные приветствовали нас вполне доброжелательно. Единственное судно, стоявшее у городского причала, было торговым, широким и тихоходным. Интересно, спросил я себя, а не появилось ли у города новое, датское, название. Хоть тут и Мерсия, эти территории давно превратились в датское королевство.

К вечеру мы вошли в извилистый Хумбер. Впереди нас ждало море. Мы поставили мачту – для этой работы потребовались усилия всей моей команды, – затем закрепили такелаж на бортах, подняли рей и парус. Юго-западный ветер тут же наполнил его, канаты натянулись, блоки заскрипели, и судно накренилось. Я ощутил удар первой волны, почувствовал, как «Дочь Тюра» отозвалась на эту ласку. Мы налегли на все весла и полетели вперед, в ночь, на восток, преодолевая силу прилива. Постепенно сопротивление волн ослабло, и мы вышли к открытому морю, испещренному белыми бурунами, которые отмечали то место, где река противостояла волнам. Никто нас не преследовал, и мы, спокойно обойдя все мели, вырвались на простор.