Оберег для царевича (СИ) - Епринцева Яна

На полу лежал железный светильник, который видимо до этого висел на стене прямо над дверью. Массивная вещь представляла собой большой увесистый круг, украшенный золочёной резьбой и ковкой, с серебряными отделениями для свечей.

Слуга побледнел и с выпученными глазами смотрел на светильник. Губы его беззвучно шевелились. Он силился что-то сказать, но у него ничего не получалось.

– Я побегу… Позову, чтоб убрали… – наконец, заикаясь, смог пролепетать он и быстро скрылся из виду.

Борислав повернулся к девушке, и та увидела, что лицо его, и без того бледное, сейчас выглядит просто серым. Он заглянул за дверь и обвёл комнату настороженным взглядом. На первый взгляд всё было в порядке и их не подстерегали никакие опасности. После этого он вошёл внутрь. Олеся следовала за ним, не отставая ни на шаг.

Покои были просторные, богато убранные. С золочёной мебелью, тяжёлыми шторами на высоких окнах. Стены были расписаны растительным орнаментом, как будто множество ветвей, усыпанных листьями и цветами, переплетались между собой, образуя причудливые узоры.

В центре стояла огромная кровать, застеленная парчовым покрывалом и заваленная пуховыми подушками. Возле стен располагались резные шкафы, у окна – мягкие кресла, укрытые бархатом. На большом столе разместились золотые и серебряные блюда. В них лежали печатные пряники, яблоки, груши и другие незнакомые девушке фрукты. В центре возвышались кувшины и кубки.

Оглядевшись по сторонам, парень вернулся к выходу. Он принялся разглядывать светильник и стену, откуда он упал.

– Вот это да! – воскликнул он, опускаясь на колени и ощупывая крепления, некогда удерживающие железный круг на стене.

– В чём дело? – спросила Олеся.

– Смотри, вот эти штыри были вбиты в стену. Видишь, какие? В палец толщиной! Светильник-то тяжёлый, тонкие его не удержат. И эти толстые железные прутья сломались. Все три!

Девушка уставилась на выступающие металлические детали, торчащие с одной стороны.

– Что-то они слишком странно сломались, уж больно гладкие, как ножом срезали, – сказала она.

– Так и срезали, но не до конца. Висел на честном слове, любой толчок привел бы к падению. Дверь распахни и готово!

Олеся захлопала глазами. У нее появилась страшная догадка.

– Ты хочешь сказать... – начала она и запнулась.

Борислав молча кивнул. В это время в комнату набежали слуги. Они суетились, убирали, охали и ахали.

Девушка смотрела на эту суету и недоумевала. Ей было непонятно, для чего пришло столь людей. Сам слуга, провожавший их, мог бы унести обрушившийся светильник.

Думать о том, кто и зачем подпилил его крепления, ей не хотелось. Это было слишком страшно. Больше всего Олеся хотела сейчас остаться вдвоём с Бориславом. Прижаться к нему крепко-крепко и ни о чем не думать, но мечтам её не суждено было сбыться.

Не успела она опомниться, как их с Бориславом освободили от плащей, принесли воду и полотенца, для того чтобы они могли умыться с дороги. А затем вновь повели по длинным коридорам.

На этот раз они пришли в огромный зал. Когда слуги распахнули дверь, в глаза девушки ударил ослепительный свет. Зал был так ярко освещён сотнями свечей, что Олеся зажмурилась, когда вышла сюда из полумрака коридора.

Пока она привыкала к освещению, в зале слышался гул голосов и стук посуды. Но стоило им с Бориславом сделать несколько шагов по направлению к центру, как всё это стихло. Наступила гнетущая тишина. Десятки глаз уставились прямо на них, с интересом разглядывая и оценивая.

Посреди зала стоял огромный стол, накрытый белоснежной, вышитой по краям скатертью. За ним сидели мужчины в дорогой одежде и женщины, ещё более нарядные, увешанные золотыми украшениями.

Девушка смутилась. Она опустила глаза и старательно смотрела себе под ноги. Ей показалось, что все собравшиеся смотрят на неё с презрением, считая недостойной стоять перед столь блистательным обществом.

– Приехал! Ну проходи, садись за стол! Дайте место царевичу возле меня! – услышала девушка густой бас.

Она решилась поднять голову и посмотрела туда, откуда послышался голос. В центре стола на высоком золочёном кресле сидел царь. Олеся видела его изображение на картинках и монетах, но встречать государя ей не доводилось.

Царь был необъятно толст, судя по всему, он привык ни в чём себе не отказывать. Наряд его, витиевато украшенный и пышный, туго обтягивал большое холёное тело. Белокурые волосы, спадающие на круглые плечи, уже тронула седина, но они всё равно выглядели очень красивыми. Лицо его, на первый взгляд дружелюбное, портил острый, недобрый взгляд синих глаз. Он внимательно смотрел на девушку и улыбался. Видимо хотел произвести приятное впечатление. Так, во всяком случае, ей показалось.

Борислав поклонился царю, Олеся сделала то же самое. Тот ответил им благосклонным кивком головы. Парень и девушка обошли стол и направились к тому месту, куда указал государь.

Слуги суетились вокруг, расставляя посуду и усаживая Борислава и его невесту по левую руку от царя. По правую уже сидел его старший сын и законный наследник Ярополк. Он выглядел безупречно. На холёном лице не мелькнуло и тени эмоций, как будто бы он впервые видел и сводного брата, и его спутницу.

Собравшиеся в зале вернулись к еде. Большинство начали перешёптываться, поглядывая на Борислава и его невесту. Но как только царь заговорил, вновь наступила тишина. Гости с интересом внимали каждому слову, желая узнать, что думает правитель о выборе сына.

– Я велел начать приготовления к свадьбе. Ты младший, потому я и не стал строго подходить к выбору невесты для тебя. Женись, коли надумал, – сказал он.

Борислав поднялся с места, Олеся вскочила следом. Она не знала, как себя вести в обществе царя, поэтому делала то же самое, что и жених.

– Благодарю, батюшка! – сказал он и поклонился, его невеста тоже склонила голову.

– Девушка, смотрю, больно статная да красивая! Таких в наших палатах не сыщешь! – продолжал царь, разглядывая Олесю.

Мужчины в зале одобрительно засмеялись, а женщины нахмурились. Они зашептались с соседками, бросая на невесту царевича недовольные взгляды.

Борислав молчал. Его невеста тоже. Она совсем оробела в присутствии стольких людей, этого наигранно веселого правителя, Ярополка, сидящего неподалеку от неё.

– Надо думать, простолюдинка, – подал голос старший царевич.

Борислав кивнул:

– Так и есть.

– И что с того? – царь посмотрел на законного сына. – Зато сразу видно, девушка здоровая, крепкая. Сыновей нарожает.

Ярополк побледнел. Тема бездетности его жены была для него самой болезненной. Он бросил взгляд, полный ярости, на Борислава и уткнулся в свою тарелку, надеясь скрыть от окружающих свои чувства.

Ужин между тем продолжался. Царь тоже приступил к еде, запивая её большим количеством вина. Он громко разговаривал во время еды, нисколько не беспокоясь, что крошки и питьё попадают на его роскошный наряд.

Олеся сидела, как на иголках. Ей кусок не лез в горло. А между тем на столе стояли такие яства, которых она не то что не пробовала, но даже не видела никогда. И это притом, что она служила кухаркой в богатом доме.

В центре стола возвышались многоярусные пироги с множеством начинок, выложенных слоями. Стояли огромные блюда с зажаренными целиком поросятами. Были даже запечённые гуси и лебеди. Они сидели на тарелках прямо в перьях, но слуги, подавая гостям жареную птицу, аккуратно убирали пернатую кожу, надетую на приготовленную тушку.

Незнакомые девушке закуски, заморские фрукты и вина, огромные рыбины, обложенные перепёлками, и замысловатые караваи – всё это стояло на столе в большом количестве.

Борислав не налегал на еду. Он делал вид что ест, но тарелка его так и осталась полной. Вино, которое подливали ему расторопные слуги, он тоже не пил. Лишь подносил кубок к губам и ставил на место.

Царь ещё немного расспросил его о житье-бытье и оставил в покое. К Олесе он не обращался, лишь иногда посматривал цепкими глазами из-под бесцветных бровей.