Большая книга ужасов . 37 - Елена Усачева

— Кстати, черный кот символ вашего класса, — учительница шла прочь, заставляя ребят подтягиваться за ней. — Он знак любопытства!

Молчание длилось ровно минуту, потом снова появились вопросы:

— А куда мы идем?

— А что за кот?

— А почему кот?

— А обедать когда будем?

— А шопинг?

— Значит, так, — учительница остановилась. — Кто по магазинам, может идти, через два часа, ровно в час я жду вас на Ратушной площади. Если кому еще интересно поискать котов, то пошли со мной.

— А еще есть?

— Здесь много чего есть. Мы можем посмотреть поросят, олененка, жабу, заглянем в кукольный музей, где есть комната ужасов с оживающими мертвецами. Ну, и посчитаем местных драконов.

— Почему драконов? — захлебнувшись на последнем слове от внезапно накатившего страха, спросила Полина.

— Потому что Таллин — город драконов.

Зоя Игоревна не стала смотреть, кто уходил за покупками, а кто остался с ней. Она заспешила вниз по улице Пикк, вывела всех к городскому валу, заросшему травой, где среди камней пряталась скульптура олененка. Потом постояли около старого деревянного колодца. В окошке дома рядом с ним пристроились две симпатичные хрюшки, поддерживающие цветочный горшок. Ребята пытались считать драконов, которых в городе оказалось несметное множество — вырезанные в камне, жестяные ветряки, огромные барельефы. Грифоны, аспиды, змеи. Когда они вернулись на Ратушную площадь, у Полины увиденное мешалось в голове. Ей казалось, что они долго ходили кругами по небольшому пятачку, а все, что им показывали, было всего лишь декорацией, которую ловко меняла сама Зоя Игоревна. И теперь она стояла, задрав голову, глядя на зеленое чудище, с разверстой алой пастью, с острыми клыками, торчащими внутрь, с длинным жестяным языком. На голове у дракона красовалась золотая корона. Он был бы поистине страшен, если бы не колокольчик, похожий на орех, подвешенный к верхней губе монстра.

— Представляешь, раньше такие водостоки были везде. — Зоя Игоревна, оказывается, стояла рядом. — Средние века. Они тогда верили, что дракон защитит их от огня и от воров. Эстонские домовые были очень уж вороватыми существами. Они превращались в летающие огненные шары с хвостами, врывались к соседям и крали у них все, что под руку попадется. Добычу потом несли хозяину. Драконы таких выслеживали с флюгеров и давали знать обитателям домов. Здесь поблизости есть еще один водосток в виде дракона. Хочешь, покажу?

У Полины хватило сил только на то, чтобы отрицательно качнуть головой. Такое количество тварей повергало в уныние. Как будто ее окружили, затянули в кольцо. Холодное змеиное кольцо. И зачем она пошла вчера к Олевисте?

— Слушайте, жрать уже охота! — снова напомнил о своем существовании Макс Макс.

— Ну, вот и пойдем, жрать, — тихо согласилась учительница и повела свою паству вдоль Ратуши к еле приметной двери, за которой начинались ступеньки в подвал.

Кафе… да не кафе, а настоящая таверна называлась «Тристан и Изольда». Холодные каменные плиты, низкий потолок, массивные деревянные столы и табуреты, высокие кадушки, потемневшие балки знакомо упираются в необработанные шершавые стены. Небольшой прилавок. С потолка свисает цепь, к которой за крюки подвешены глиняные плошки. У стены маленькая печка, где за прозрачной стеклянной дверцей набухают-подходят пирожки.

— Чего дают? — громко спросил Макс Макс, уверенный, что его никто, кроме своих, не поймет.

— Чего надо, то и дают, — в тон ему ответила из-за прилавка молодая полная девушка.

Обсуждающий увиденное народ тут же замолчал.

— Подходи, выбирай, чего будешь, ложку доставай.

— Какую ложку? — смутился Макс Макс.

— А ты без ложки пришел? — хохотнула девушка, вкусно округляя и чуть ломая слова. — Вот так едок.

За Максовой спиной захихикали.

— У меня ложка есть, — вышел вперед Сарымай, действительно доставая из рюкзака складную конструкцию с ложкой и вилкой.

— Суп? — уточнила продавщица.

— И пирог, — ткнул ложкой в жаровню Сарымай.

— Вот это Саранча! — с уважением зашептались за спинами. — Зажег.

Девушка сдернула с цепочки плошку. Звякнуло прикрепленное к глиняному ушку кольцо. Щедрый половник опустился в коричневое варево.

— Ну, кто еще с ложкой?

— Я! — выскочила перед одноклассниками Олёнка.

У нее и правда в руке была ложка. С деревянной ручкой. Полина посмотрела туда, откуда подруга рванула. Над кадушкой на небольшой полочке стояли два пузатых глиняных стакана с ложками.

— И у меня есть ложка, — слишком рано крикнула Полина. Она только еще бежала к полочке. В следующую секунду бочка недовольно загудела, отзываясь на неласковое обращение — десяток рук потянулись к полочке, чуть не снеся стену.

— Ну что же, — в улыбке эстонки мелькнуло недовольство. — Значит, всем суп.

Как первые взявшие еду, Сарымай с Олёнкой и Полиной устроились в самом выгодном месте за маленьким столом около низкого забранного решеткой окна. Стекло здесь было толстое и неровное, словно слюдяное. Сквозь него все представало в причудливо-размытом виде.

Горячий сильно перченый суп зажигал во рту пожар, который так приятно было заесть теплым слоеным пирожком. Они успели съесть по половине, между столами успел попрыгать Макс Макс, нанизавший на вилку здоровенный соленый огурец из кадушки, когда Полина поперхнулась и перестала работать ложкой. По ногам потянуло сквозняком. Свечки на столах присели, на мгновение прервав свой танец. За окном потемнело.

— Полиииина! — позвал веселый голосок.

Это были не свои, не резвящийся Максимихин, не быстро работающий ложкой Ромка. Звали из соседней комнаты.

Полина выбралась из-за стола и пошла в другой зал, все еще не выпуская ложку из руки. Мимо проплыла добродушная улыбка девушки за прилавком, быстрый взгляд Зои Игоревны. Вторая комната оказалась ниже и темнее. Здесь не было окон, только тяжелые коптящие светильники, теряющиеся в полумраке лавки.

Зов бил по ногам, тянул идти все вперед и вперед, пока не упрешься в стену, не пробьешь ее и не пойдешь дальше.

— Полина! — тоненько звенело в воздухе.

Зернова прижала к себе ложку. Сил сопротивляться не было. Она плыла на звук, идущий от угла, где темнел камин. Еле теплились угли. Тающие огоньки перебегали с одной головешки на другую, подмигивали лукавыми глазками, перешептывались: «Полиына».

— Зернова!

От неожиданности, от страха, схватившего за плечи, Полина вздрогнула, уронила ложку. Хлопнула входная дверь.

— О! Как тут весело, — воскликнул вошедший, и гам в зале, где обедали ребята, смолк.

Огоньки последний раз пробежали змеиным кругом по углям и погасли. Полина стояла около пустого камина. В нем не было умирающего пламени, пепла, головешек. Он был чисто выметен. По стенам не чадили факелы, лишь тусклые лампы прятались под железными колпаками.

— Зернова, что с тобой?

Тело не слушалось, Полина безвольно уронила голову на плечо, оборачиваясь.

За спиной учительницы выросла черная тень. Свет из большой комнаты, где сидел класс, делал идущего огромным и страшным.

— Ну, здравствуй, невеста! — пропел неприятный козлиный голос.

Полина завизжала. Она больше не могла держать этот ужас в себе. Он рвался из нее, когтями полосовал все внутри, выворачивал страх наружу.

В себя Полина пришла от методичных хлопков. Она сидела на табурете, запрокинув голову, а Зоя Игоревна от души хлестала ее по щекам. Голова болезненно дергалась от каждого удара. Но в целом ощущения были даже приятные.

За учительницей стояли ребята, они все видели — это разозлило. Пока Полина была со своей бедой один на один, пока пряталась и пыталась что-то объяснить Олёнке, все еще можно было исправить. Теперь же наступал конец, окончательный и бесповоротный. За ней начнут следить, ее станут высмеивать, в каждом взгляде будет читаться: «Попалась!»

— Все прошло, — отвела Полина занесенную руку.

— Ты его знаешь?

Кажется, Зоя Игоревна спрашивала о черной тени. Полина покачала головой. Взгляд невольно уплывал. Как же это все было стыдно и тяжело.

— Что? — оглянулась на подопечных Зоя Игоревна, и в голосе у нее не осталось ни утреннего задора, ни веселья. — Доели? Пошли отсюда. Скоро экскурсовод придет.

К Полине тут же подскочила Олёнка:

— Ой, ты чего там, а? Крысу увидела? А чего он тебя невестой назвал?

— Это он не меня.

— Невестой? — Зоя Игоревна совершила мгновенное перемещение в пространстве от входной двери обратно к табурету, на котором сидела Полина. — Зернова! Что все это значит?

— Не было ничего! — вскочила Полина. — Тебе показалось! — посмотрела она на Олёнку.

— Миски убирать? — послышался напевный, с мягким акцентом голос.