Слепая зона - Кэнди Стайнер

совсем не больно. Даже сейчас я понимал, что она играет, бросив искушающую приманку мне в лицо, чтобы понять, приму ли я ее дар, после чего поймает меня на крючок и снова выбросит.

Меня это разозлило.

И разбило сердце.

Но кое-что другое волновало меня сильнее.

Из-за того, что мои чувства к Малии изменились, и дать им название я не мог, я простоял в душе до тех пор, пока пальцы не начало саднить, а кожа не стала красной как свекла.

Я уже начал сомневался, было ли это вообще игрой.

Да и притворялся ли я в принципе.

* * *

Поездка на автобусе до Бостона была долгой и дождливой, в точности как и сам матч.

Большинство моих товарищей вели себя шумно и громко, празднуя нашу победу и собираясь продолжить веселье, как только мы вернемся в кампус. Я же тихо сидел впереди вместе с Холденом, который не лез ко мне и что-то слушал в наушниках.

После игры написала мама, рассказав, что они с Брэндоном ездили смотреть матч к родителям Малии, и заявила, что очень мной гордится. А еще приписала, как гордится и Кори. Мама спрашивала, приеду ли я домой на День благодарения.

«Очень жду, когда ты познакомишься с Брэндоном!»

У меня не нашлось сил ни ответить ей, ни даже дочитать длинное сообщение, которое вскоре после этого прислал отец. Я не удивился, увидев его имя среди непрочитанных входящих. Он всегда писал только в дни матчей, и обычно его сообщения состояли из перечня моих промахов и вопросов, нашел ли я агента и начал ли уже планировать профессиональную карьеру.

Я был готов выкинуть телефон в ближайшую реку, как вдруг, когда мы въехали на парковку, мне написала Джиана.

«Извини, что не успела увидеться с тобой после игры. На поле была куча журналистов. Ты уже вернулся?»

Я напечатал ответ, подтвердив, что мы только что подъехали.

«Зайдешь?»

Сердце замерло, а потом снова забилось, и я ответил ей эмоджи с двумя пальцами вверх, пока окончательно не раскис и не передумал. Я собирался двинуться сразу в общежитие и упасть лицом на кровать, но, если честно, не хотел оставаться один.

Особенно, когда в голове кружилось столько мыслей.

В раздевалке тренер произнес короткую речь, сказав повеселиться в воскресенье и вернуться в полной боевой готовности в понедельник, и отпустил нас. Я вылетел из раздевалки, воткнув наушники, чтобы никто даже не помыслил позвать меня в бар или в Яму.

От кампуса до квартиры Джианы путь был неблизкий. Обычно я ездил на метро или вызывал «Убер». Но дождь закончился, и, выходя из студенческого городка и петляя по Форт-Пойнту, я понял, что на прохладном вечернем воздухе мне стало получше. Этот район был очень оживленным, и теперь, когда тучи разошлись, в рестораны и бары стали стекаться туристы.

Когда добрался до Джианы, на часах было почти девять, и, поднявшись на ее этаж, я увидел, что она ждет меня у открытой двери.

– Слушай, после такой нещадной игры я подумала, что ты проголодался. Кстати, тот перехват был чумовым! Но я не знала, по чему именно ты изголодался, – протараторила она и распахнула дверь шире, пропуская меня. Как только оказался в квартире, на меня обрушилось огромное количество всяких разных ароматов. – Поэтому… я заказала всего по чуть-чуть.

От дождя волосы у нее стали объемнее и распушились, и Джиана собрала их на макушке в свободный пучок, но несколько прядей выбились из него и обрамляли ее лицо. Сегодня на ней были очки в толстой черной оправе, и Джиана повела меня на кухню, шлепая по деревянному полу пушистыми розовыми тапочками.

Она была одета в простой белый топик на тонких лямках, который открывал живот, и безразмерные спортивные штаны, низко висящие на бедрах. От Джианы, как и от свечей, горящих в каждом уголке ее квартиры, так и веяло уютом.

На кухне она смущенно прикусила губу и показала на гору еды, которой было чересчур много даже для двоих.

– Тут дамплинги и рис, пицца, небольшие бургеры из бара в конце улицы. И я захватила крендельки и сыр к пиву, потому что это такая вкуснятина! – Джиана закатила глаза к потолку и похлопала себя по животу, как оголодавший мужчина, а потом подняла палец. – О, и картошку фри! И пончики. А еще в морозилке есть мороженое. Может, осталось немного… чипсов… тут вот, – добавила она и, встав на цыпочки, открыла небольшой шкафчик над плитой.

И у нее действительно оказались чипсы: две пухлые пачки хрустящих «Читос». Джиана добавила их к нашей трапезе, а потом торжествующе поставила руки на бедра.

– Bón appétit, – сказала она и нахмурилась, когда наконец взглянула на меня. – Господи, это слишком, да?

Я попытался улыбнуться и покачал головой.

– Нет, все отлично.

Джиана нахмурилась еще сильнее и шагнула ко мне, заглянув в глаза. Я сглотнул и отвел взгляд в сторону. Я смотрел на пол между нами, упрямо держа руки в карманах штанов.

– У тебя что-то случилось, – прошептала она.

Я снова попытался улыбнуться, но улыбка увяла, как цветок в пустыне, и, посмотрев на Джиану, задумался, попытаться ли заверить ее, что все в порядке.

Но в конце концов просто кивнул.

Джиана вздохнула и тоже кивнула, словно поняла все без слов. Она схватила меня за руки и повела в спальню.

– Ладно. Сядь, – проинструктировала она и толкнула меня на край кровати. – Расслабься. Я принесу нам пару тарелок. А ты пока выбирай документальный фильм.

– Документальный фильм? – выгнув бровь, переспросил я, скинул кроссовки и уселся на ее кровать, привалившись к изголовью.

– Ага. Мы будем смотреть тупой документальный фильм о чем-нибудь странном и объедаться. – Джиана перелистнула на «Нетфликс», и у нее глаза загорелись, когда она дощелкала до раздела документальных фильмов. – О, смотри! Про чирлидинг.

Она многозначительно посмотрела на меня, пошевелив бровями.

Я вырвал у нее пульт.

– Дай-ка я сам.

Улыбнувшись, Джиана подчинилась и исчезла на кухне. Через несколько минут она вернулась, неся две тарелки с грудой еды, и села рядом со мной на кровать.

– «Наша планета!» Отличный выбор, мой друг, – сказала Джиана, закинув в рот «Читос», а потом выхватила у меня пульт, прокрутила несколько серий, нажала на «воспроизвести» и выключила стоящую возле кровати лампу.

Когда начался фильм, Джиана отрывала от экрана взгляд, только когда тянулась за закусками на тарелках, стоящих между нами.

Она не докапывалась до меня, что случилось. Не любопытничала.

А просто… была рядом.

– Разве это… не безумие? – набив рот чипсами, спросила она,