Война в Зазеркалье - Джон Ле Карре

– И это тоже. Придется отправлять кого-то из стариков. На подготовку человека с нуля у нас нет ни времени, ни возможностей. Лучше будет обратиться в Цирк. Уж они точно подберут кого-нибудь.

– Мы не можем пойти на это, – сказал Эвери.

– Что он за человек? – упорствовал Леклерк, не желавший расставаться с последней надеждой.

– Заурядный. С виду – типичный славянин. Невысокого роста. Уровень ротмистра, не более, что самое неприятное. – Он принялся рыться в карманах, чтобы достать счет из ресторана. – Одевается, как букмекер, хотя так одеваются сейчас все. Мне отдать это тебе или прямо в бухгалтерию?

– Но он не будет болтать?

– Не думаю.

– Ты объяснил ему всю важность задания? Необходимость служения новой родине, и все такое?

– Кажется, он считает себя уже достаточно лояльным. – Холдейн положил счет на стол.

– А политический фактор? Некоторые из этих иммигрантов очень чувствительны…

– Да, мы говорили о политике. Он иммигрант другого сорта. Считает, что полностью интегрировался, стал настоящим британцем. А чего ты от него ожидал? Клятвы верности польскому королевскому дому?

Он снова посмотрел на часы.

– Ты с самого начала не хотел его вербовать! – вскричал Леклерк, выведенный из себя равнодушием Холдейна. – Ты даже рад, что так получилось, Адриан. Это у тебя на лице написано! Боже милостивый, а как же департамент? Неужели он стал для него всего лишь пустым звуком? Впрочем, ты сам давно не веришь в наши возможности. Тебе наплевать! Что ты смотришь на меня со своей нахальной ухмылкой?

– Это ты больше не веришь ни во что, – сказал Холдейн. – Хотя утверждал: мы справимся.

– А вот я верю, – заявил Эвери.

Холдейн хотел ответить и ему, но в этот момент зазвонил зеленый телефон.

– Должно быть, из министерства, – погрустнел Леклерк. – Что я теперь смогу им сказать?

Холдейн молча наблюдал за ним.

Леклерк снял трубку, приложил к уху, а потом протянул ее через стол.

– Это коммутатор. Какого лешего они звонят по зеленому аппарату? Кто-то спрашивает какого-то капитана Хокинса. Это ведь ты, верно?

Холдейн стал слушать без малейших эмоций, отражавшихся на лице. Потом сказал:

– Да, думаю, это возможно. Мы подберем кого-нибудь. Здесь сложностей возникнуть не должно. Значит, завтра в одиннадцать. И, будьте любезны, без опозданий. – Он положил трубку.

Весь свет в кабинете Леклерка, казалось, проникал сейчас через тонкую штору на окне. Снаружи непрерывно лил дождь.

– Это был Лейсер. Он решил взяться за нашу работу. Ему нужно только, чтобы мы нашли человека ему на замену в гараже, пока он будет отсутствовать.

Леклерк ошеломленно смотрел на него. На его лице расплывалась такая радостная улыбка, что это выглядело почти комично.

– А ты ведь ждал этого! – воскликнул он и вытянул вперед свою маленькую ручку. – Прости, Адриан. Я заблуждался на твой счет. Прими самые искренние поздравления.

– Почему же он все-таки согласился? – возбужденно спросил Эвери. – Что заставило его передумать?

– А как вообще объяснить многие поступки агентов? Да не только агентов. Любого из нас. – Холдейн снова сел. Он выглядел постаревшим, но не дряхлым. Человеком, который остался в живых, хотя все его друзья уже ушли в мир иной. – Почему они соглашаются или отказываются, отчего лгут или говорят правду? Почему так делаем мы сами? – Он закашлялся. – Вероятно, ему стало скучно заниматься повседневной рутиной. И потом – речь идет о немцах, а он их ненавидит. По крайней мере так он мне сказал. Но мне это не представляется существенным. Еще он сказал, что не может предать нас. Хотя, как я понял, он имел в виду самого себя. Я напирал на закон войны, – добавил он, обращаясь к Леклерку. – И это был правильный ход, как теперь выяснилось.

Но Леклерк уже набирал номер министерства.

Эвери вышел в приемную. Кэрол поднялась ему навстречу.

– Что там у вас происходит? – спросила она быстро. – Отчего такое перевозбуждение?

– Из-за Лейсера. – Эвери закрыл за собой дверь. – Он согласился работать.

Они обнялись. Такое с ними произошло впервые.

– Почему?

– Он говорит, что ненавидит немцев. Но я подозреваю, что дело в деньгах.

– Это хорошо для нас?

Эвери цинично улыбнулся.

– Хорошо, пока мы платим ему больше, чем противоположная сторона.

– Значит, ты сейчас вернешься к жене? – спросила она резко. – Не думаю, что тебе так уж необходимо спать на работе.

– Я на оперативном задании. – С этими словами Эвери направился к своему кабинету.

Они не пожелали друг другу спокойной ночи.

Лейсер тоже положил трубку. Внезапно все вокруг успокоилось. Рекламные огни на башне погасли, и комната погрузилась в темноту. Он быстро сбежал вниз по лестнице. При этом он хмурился, но так, словно его беспокоило только одно: необходимость ужинать второй раз за этот вечер.

Они остановили выбор на Оксфорде, как и во время войны. Многонациональность обитателей, постоянный поток приезжавших или уезжавших ученых, приглашенных для чтения лекций. Новые люди здесь никому не бросались в глаза. Близость к сельской Англии тоже прекрасно их устраивала. Но самое главное – им все здесь было хорошо знакомо. Уже на следующее утро после звонка Лейсера Эвери отправился на поиски подходящего дома. Еще днем позже он позвонил Холдейну и доложил, что снял на месяц обширный викторианский особняк в северной части Оксфорда с четырьмя спальнями и хорошим садом. Стоило это удовольствие очень недешево. В департаменте дом сразу окрестили объектом «Майская мушка» и включили в статью расходов на коммунальные нужды.

Холдейн тут же сообщил новости Лейсеру. Тот сам предложил пустить слух, что ему нужно уехать на курсы для бизнесменов в Мидлендсе.

– Никому не сообщайте лишних подробностей, – проинструктировал его Холдейн. – Пусть пишут письма на адрес до востребования в Ковентри. Мы будем сами забирать оттуда вашу корреспонденцию.

Лейсер откровенно обрадовался, узнав, что сможет пожить в Оксфорде.

Леклерк и Вудфорд сразу же взялись за поиски специалиста, который сумел бы квалифицированно управлять заправкой и мастерской в отсутствие Лейсера, и оба пришли к выводу, что лучше Маккаллоха никого не найти. Лейсер выписал на его имя нотариальную доверенность и провел несколько часов, объясняя, что к чему.

– Если хотите, мы можем написать для вас гарантийное письмо, чтобы возместить любые возможные убытки, – предложил Холдейн.

– В этом нет необходимости, – ответил Лейсер. – Английским джентльменам я верю на слово.

Лейсер позвонил и дал согласие работать в пятницу, а уже к среде приготовления продвинулись так далеко, что Леклерк счел нужным собрать сотрудников нового особого отдела для обсуждения дальнейших планов. Эвери и Холдейн будут находиться вместе с Лейсером в Оксфорде. Они оба выедут туда заранее уже на следующий вечер, как только Холдейн закончит набросок учебного расписания. Лейсер прибудет в Оксфорд двумя днями позже, окончательно уладив все свои дела в Лондоне. Холдейна назначили ответственным за программу подготовки, Эвери стал его помощником. Вудфорд пока оставался в Лондоне. Ему в обязанности вменялись консультации с министерством (и со Сэндфордом, временно возглавившим аналитиков), чтобы как можно быстрее обеспечить все учебные материалы и информацию по ракетам малой и средней дальности. Вооруженный всеми необходимыми данными, он должен был и сам перебраться в Оксфорд.

Леклерк поистине не ведал усталости. Закончив доклад о ходе подготовки в министерстве, он мчался в казначейство хлопотать об увеличении пенсии вдове Тейлора, а вернувшись в департамент, вместе с Вудфордом встречался с бывшими инструкторами по радиоделу, фотографии и рукопашному бою, которых они собирались привлечь к работе.

Все остальное время Леклерк посвящал обдумыванию плана «Зеро» для «Майской мушки», как он назвал момент и способ заброски Лейсера на территорию Восточной Германии. Поначалу он никак не мог прийти к какому-то одному решению этой проблемы. Он рассматривал достаточно сложный вариант переправки морем из Дании: сначала на небольшой рыбацкой шхуне, а затем – в резиновой лодке, которую бы не засекли радары. Он обсуждал с Сэндфордом возможности нелегального перехода границы и обменивался с Гортоном шифровками относительно состояния пограничной зоны в районе Любека. В завуалированной форме он даже консультировался по этому вопросу с Цирком. Шеф был на удивление готов оказать всемерную помощь.

Все это происходило в атмосфере оживленной активности и оптимизма, которую Эвери отметил еще по возвращении из Финляндии. Даже те, кому вроде бы не полагалось ничего знать об операции, поневоле заражались духом ответственного момента. Небольшая группа, которая каждый день собиралась к обеду за одним из столиков кафе «Кадена», неустанно обсуждала все новые сплетни и слухи. Стало известно, например, что человек по фамилии Джонсон – да, да, тот самый Джек Джонсон, который работал в департаменте во время войны, – вновь призван под его знамена в качестве подкрепления. Бухгалтерия стала выплачивать ему жалованье, но – и это казалось самым примечательным – было поручено подписать с ним трехмесячный контракт для утверждения в министерстве финансов. Где это слыхано, судачили за столом, чтобы договор подписывали всего на три месяца? Во время войны Джонсон занимался главным образом подготовкой агентов для заброски во Францию, как вспомнила одна из пожилых дам – ветеранов организации. Берри – клерк из шифровального отдела – прямо спросил Вудфорда, зачем департаменту опять понадобился Джонсон (этот Берри вечно во все совал свой нос), и Вудфорд с ухмылкой заявил, что это не его ума дело. Но добавил, что речь идет об операции. Особо секретной операции в Европе… В Северной Европе. И что Берри, возможно, интересно будет знать: бедняга Тейлор расстался с жизнью не зря.