Психоз - Кейн Джон

расна кочерга, застряла у него между зубов. Он зарычал от боли и опрокинулся навзничь. Языки пламени, как одеяло, накрыли его тело. Загорелась одежда… Сознание он потерял не сразу. Он чувствовал, как огонь разбежался по его телу, как горят его брови и седые волосы… Он слышал, как, потрескивая, лопается кожа…

Затем он полетел в бесконечно глубокий, мрачный колодец. Он горел десять минут. Огонь превращал его тело в прах, но дальше не распространялся, оставляя библиотеку нетронутой.

Запах сгоревшего тела был ужасен, но он тоже оставался в пределах комнаты и не просачивался наружу. В библиотеку вошла Адамс, повернула ключ в замочной скважине и на секунду замерла у двери.

Все, что осталось от импозантной фигуры немца, представляло собой небольшую кучку пепла.

Бросив безразличный взгляд на останки человеческой плоти, Адамс подошла к окну и распахнула его, чтобы проветрить комнату. Затем взяла металлическое ведро и смела в него останки Карла Либкнехта. Одного ведра оказалось вполне достаточно, чтобы освободить библиотеку Равеншурста от того, что еще несколько минут тому назад было человеком.

Глава 20

Закрывшись в своей комнате, Пит и Мэгги сидели на кровати друг напротив друга и рассматривали книгу в кожаном переплете. Осторожно переворачивая страницы, Пит читал вслух отрывки текста, написанного в XV веке:

«И они пришли за мной в этот дом. Я услышала шум на лужайке, чьи-то голоса и крики и покинула своего любимого, господина своего сердца.

Я встала с кровати и пошла узнать причину этого шума. Темнело. Я чувствовала запах моря, морской бриз — легкий ветерок конца лета…

Я спустилась по лестнице нового дома, построенного в прошлом году моим мужем Джеймсом, который был нечаянно убит во время охоты…»

Пит перелистал несколько страниц, и в комнате снова зазвучал его голос:

«Я столько сил и энергии отдавала дому и хозяйству, что мой любовник мог приходить ко мне только ночью, чтобы утешить меня. В то время мне не было и двадцати лет. Я была очень молодой, а Бог не подготовил меня к испытаниям, выпавшим на мою долю…

Да, я признаю, что любила его. И он тоже всем сердцем желал меня. Я не могла выносить боль, которую ему причиняла, но он говорил, что Бог простит нас.

Потом появился ребенок, мой внебрачный ребенок. Я назвала его именем своего любовника…»

— Не читай дальше, Пит, — неожиданно попросила Мэгги.

Она сделала напрасную попытку вырвать книгу у него из рук.

— Послушай, Карл сказал тебе прочитать ее, так? Мы вот-вот узнаем, что замышляют эти люди и какой разновидностью черной магии они занимаются.

Он открыл книгу и продолжил читать:

«Я вышла из дома и увидела жителей деревни и фермеров, бежавших через лужайку. Легкий ветер доносил до меня их крики и голоса. Их факелы мерцали в ночи, как светлячки.

Я знала, что должно случиться. Я знала, что они пришли за мной. Они были еще далеко от меня, и я нс могла рассмотреть их лица, но отчетливо чувствовала и ночном воздухе запах ненависти. Тогда я снова вошла и комнату, закрыла дверь на ключ и, перебегая из комнаты в комнату, закрывала за собой все окна и двери».

Пит пропустил еще несколько страниц.

«…Они выволокли меня из дома и привязали к дереву на лугу. Они сорвали с меня всю одежду, и женщины начали стегать меня кнутами. На запах крови, сочившейся из моего истерзанного тела, слетелись болотные комары и мухи. Мои мучители ушли, оставив меня агонизировать, залитую собственной кровью и блевотиной».

— Умоляю тебя, Пит, прекрати!

Мэгги нервно металась по комнате, но Пит не хотел

прерывать чтение, ему нужно было знать, что же произошло дальше с Маргарет Уолшингхейм.

«…Не могу сказать, сколько времени я была без сознания. Я выжила только благодаря слугам, которые, прячась в роще, наблюдали за происходившим. Они отвязали меня и отнесли в дом. Мой малыш лежал на пороге дома, и на его спинке каленым железом была выжжена буква “Н” — незаконнорожденный. Наверху, в моей кровати, мы нашли труп моего любовника с перерезанным горлом. Он лежал с широко раскрытым ртом на белом как мел лице. Теплый воздух уже подсушил кровь, и в воздухе витал сладковатый запах тлена. Как облако пыли, над его головой кружились сотни мух.

Его вид вызывал во мне ужас. Я думала, что он был моим любовником, но он им не был. Он был одним из НИХ, одним из тех, кто тайно грешит ночью и клеймит позором других при свете дня. И именно в ту минуту я заключила свой пакт с Сатаной».

Пит замолчал, вздохнул и бросил книгу на кровать.

— Все это чушь, Мэгги. Неужели они могли подумать, что кто-то поверит в этот бред?

— Что касается меня, я в это верю, — тихо сказала Мэгги.

Пит ее не услышал. Она подошла к кровати и осторожно взяла книгу. Он не мог понять. Он не пережил кошмара сновидений и не чувствовал тяжести перстня Равеншурста.

Она открыла книгу и молча прочла последние страницы дневника, написанные четыреста лет тому назад:

«Я, Маргарет Уолшингхейм, свидетельствую о нижеследующем: “Бери все, что пожелаешь, — сказал Повелитель. — Ты становишься моим должником и позже возвратишь свой долг. Ты будешь служить мне в королевстве теней”…»

— Карл не обещал тебе помочь? — спросил Пит.

Мэгги покачала головой, думая совершенно о другом. Ее мысли были заняты маленькой книжицей, повествующей о трагической судьбе влюбленной женщины, продавшей дьяволу свое тело и душу. Читая эти душераздирающие строки, Мэгги словно сама переживала ужасную историю этой женщины. В своих сновидениях, странных, мимолетных воспоминаниях она прошла через кошмар, пережитый Маргарет Уолшингхейм.

Когда же она отпразднует свой триумф?

— Надо сейчас же узнать у немца, сможем ли мы улететь вместе с ним на его чертовом вертолете, — сказал Пит. — Если невозможно выбраться из этого забытого Богом места на машине, попытаемся это сделать воздушным путем.

Он взял Мэгги за руку, и они вместе спустились и библиотеку, чтобы переговорить с Карлом Либкнехтом.

Адамс вышла во двор с ведром в руке. Навстречу ей поспешил Артур.

— Еще не время, — сказала она, передавая ему ведро. — Дождись, когда все лягут спать.

Она возвратилась в библиотеку, разровняла угли в камине и закрыла окна. Затем, следуя инструкциям Джейсона, достала из ящика стола несколько папок и разложила их в раскрытом виде на столе.

Осмотревшись вокруг себя последний раз и не заметив ничего подозрительного, Адамс вышла из библиотеки.

Когда Мэгги и Пит вошли в библиотеку, там никого не было.

— Но он только что был здесь, — недовольным голосом сказала Мэгги.

— Должно быть, ушел спать, хотя мне трудно понять, как можно уснуть после того, что сегодня произошло. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу Клифа.

— Пожалуйста, Пит, не надо об этом.

От воспоминания ужасной сцены агонии Клифа по ее телу пробежала дрожь, и ей стало зябко. Она подошла к камину, чтобы согреться, и увидела на полу стакан с недопитым коньяком.

— Посмотри, могу поспорить, что он еще не поднялся к себе. Обождем несколько минут, возможно, он ушел в туалетную комнату.

— Выпьешь что-нибудь?

— Да, мне это просто необходимо. Я никак не могу согреться. Может, закрыть окно?

Прикрыв окно и возвращаясь к камину, Мэгги заметила на столе открытые папки. В них лежали газетные вырезки, заголовок одной из них привлек ее внимание:

«ИТАЛЬЯНСКАЯ ЧЕМПИОНКА ПО ПЛАВАНИЮ ЗАМЕШАНА В СКАНДАЛЕ, ПОРОЧАЩЕМ ОБЩЕСТВЕННУЮ НРАВСТВЕННОСТЬ». Она схватила вырезку и увидела фотографию улыбающейся Марии Габриэлли, выходившей из бассейна.

— Пит, посмотри на это!

— Что там еще?

В тот момент, когда он подавал ей водку с тоником, дверь библиотеки открылась и вошла Адамс.

— У вас есть какие-нибудь пожелания перед сном, мисс Уолш? — спросила Адамс, даже не взглянув на Пита.

— Нет, спасибо, мисс Адамс, никаких, — ответила Мэгги, вымучивая на лице подобие улыбки.