Операция «Рокировка» - Степан Кулик

— Так точно. Прошу за мной, господин оберштурмбанфюрер, — Ганс угодливо придержал дверцу, дернулся было показать дорогу, но сунуться вперед незнакомого подполковника не осмелился. При этом поскользнулся на мокрой траве и, чтоб удержаться на ногах, нелепо взмахнул руками.

Он еще выравнивался, когда с бронетранспортера застрекотал двумя длинными очередями пулемет. К счастью, над головами…

— Отставить! — заорал во все горло унтер-офицер! — Прекратить огонь! Не стрелять!

Но пулеметчик уже, похоже, сам понял свою оплошность и больше выстрелов не последовало.

— Идиот! — погрозил ему кулаком Бюргер. — Господин оберштурмбанфюрер, прошу…

— Не стоит извиняться, дружище. Все нормально, — Штейнглиц одобрительно похлопал постового по плечу. — Благодарю за службу. Бдительность прежде всего. Молодец… На таких парнях армия и держится. А теперь веди к телефону. У меня и в самом деле времени мало.

Гауптман Бользен осторожно положил на рычаги телефонную трубку, облегченно вздохнул и вытер вспотевший лоб. Но тут ему показалось, что он поторопился, не дослушал до конца, и на другом конце провода группенфюрер СС Вилли Шварцкопф раздраженно вслушивается в неожиданно наступившую тишину. От такого видения гауптмана бросило в озноб.

Фредерик поспешно схватил трубку и снова приложил к уху.

— Алло?! Господин группенфюрер?! Алло?…

Но телефон, к счастью, молчал.

— Дьявол меня побери вместе со всем своим адом!

Гауптман Бользен тяжело опустился в кресло и потянулся за сигаретой. Вытащил одну из коробки, помял в пальцах и бросил на стол. Посмотрел на часы, уверенно показывающие десятый час, и еще раз крепко выругался.

— К черту зарок…

Фредерик встал и подошел к окну. Пейзаж за стеклом, мутноватым от старости, оставался неизменным… Двадцать шагов брусчатки и невысокая каменная стена, местами расцвеченная буро-зелеными пятнами мха и лишайника, уцепившимися за пустоты в стыках — словно на нее набросили маскировочную сеть. Над обрезом стены верхушки деревьев и небо — блеклое, словно на дворе уже как минимум декабрь.

Гауптман прижался лбом к стеклу, но не ощутил прохлады. Еще раз ругнулся, ослабил узел галстука, расстегнул воротник рубашки и решительно шагнул к сейфу. Выудил из него бутылку «Мартеля» и, не теряя времени на поиски стакана, жадно отхлебнул прямо из горлышка. Ароматная, густая влага очистительным огнем прокатилась по пищеводу, возвращая телу тепло и жизнь.

Бользен постоял немного с закрытыми глазами, наслаждаясь этим ощущением, а потом, не выпуская из рук бутылки коньяка, снова уселся в кресло.

— Ну как их заставишь шевелиться?.. — пробормотал вслух то, что не осмелился сказать генералу. — К примеру, позавчера я всего лишь из вежливости поинтересовался: как продвигается эксперимент, — и чертов профессор словно взбесился… Топал ногами, брызгал слюной, орал как сумасшедший. Впрочем, почему как? Сумасшедший и есть. Вместе со всей своей группой…

Гауптман сделал еще глоток. Поменьше…

— «Я не обязан отчитываться перед каждым солдафоном! Хотите выслужиться?! Не спешите! Будет о чем доложить, я сам позвоню рейхсфюреру!»… - намеренно картавя, передразнил он профессора. — А чего докладывать? Слепому ежу понятно, что у них ничего не получается. Почти год эти яйцеголовые умники ругаются и спорят, а результат прежний. Установка привезенная из экспедиции сбивает самолеты и насквозь прожигает три танка поставленные в колону. А убожества, созданные в лаборатории замка, в состоянии только сухой хворост поджечь. Да и то не всегда и не с первого раза.

Бользен сделал третий глоток.

— Их не охранять надо, а расстреливать… По одному, в конце каждой недели. И чтоб мне с этого места не встать, если через пару месяцев, а то и раньше не был бы получен нужный результат. Нет лучшего стимула для работы ученых, чем их собственная жизнь. А если они незаменимые — привезти сюда всех родственников и запереть в подвале. На тюремном пайке. Объяснив умникам, что кормить их жен, родителей и детей будут в зависимости от хода исследований…

Фредерик даже губами причмокнул от удовольствия, представив себе эту картину.

— Хотя… — гауптман отставил бутылку и закурил. — Если быть до конца откровенным, в достижении быстрого результата тоже ничего хорошего нет. Объект немедленно получил бы статус «А». И охранять его прислали бы какого-нибудь полковника, из имеющих допуск и связи. Еще быстрее, чем теперь с проверкой…

Фредерик с сожалением посмотрел на коньяк и отодвинул его в сторону. День только начинался, а бутылка опустела почти на треть. И хоть в замке ему никто не указ, гауптман Бользен не вчера надел мундир и прекрасно знал, чем заканчиваются такие шалости комендантов в отдаленных и захолустных гарнизонах или объектах.

Это сейчас лично к нему нет претензий, поскольку результаты исследований спецов из Аненербе от караульной службы не зависят. Но, когда придет время искать крайних, припомнят все промахи. В том числе и постоянный запах коньяка от коменданта. А доложить найдется кому… Тот же профессор Гольдштофф, когда гестапо возьмет его за жабры, придумает сотню отговорок, чтобы спасти свой тощий зад от крепкого пинка…

И все!

Как работает система, гауптман Бользен знал не понаслышке. Достаточно дать утвердительный ответ хотя бы на один вопрос следователя, — остальное припишется само. А попытка отрицать очевидное, уже доказанное десятком свидетелей, сделает ситуацию только хуже. Потому что, если один раз соврал органам, значит и в остальном тебе веры нет. Будь ты хоть членом НСДАП с момента ее основания.

Фредерик еще немного ослабил узел галстука, подумал и вынул из тумбы стола стакан. Налил в него на два пальца янтарной жидкости, а бутылку отнес в сейф и запер на ключ. От самого себя, конечно же, не спрячешь, но — лишние пару мгновений на обдумывание, если опять прижмет, все-таки будут. Глядишь, и успеет справиться с секундной слабостью.

— А ведь хорошо, что проверяющего присылают… — мелькнула неожиданно мысль. — Да еще с неограниченными полномочиями. Ведь в дальнейшем весь спрос автоматически будет с этого подполковника. Как там его?.. Штейнглиц, кажется.

Бользен затянулся покрепче и выпустил дым в потолок.

— Вот пусть оберштурмбанфюрер и покажет, как надо работать. А я погляжу, кто кого забодает… И конечно же, всеми силами постараюсь помочь победителю. Группенфюрер Шварцкопф птица высокого полета, но если профессор действительно вхож в кабинет рейхсфюрера — еще неизвестно, чья карта сверху окажется. Особенно, если изделие, все-таки пройдет испытание. А это, кстати, вполне возможно… Уж больно довольная морда у Карла Гольдштоффа последние пару суток. Либо победа близка, либо профессор каверзу какую-то придумал…

Мысль о каверзе заставила Фредерика разжать пальцы уже вцепившиеся в стакан.

— Ладно, нечего умирать раньше смерти. Пойду-ка, пройдусь. Глоток свежего воздуха не хуже алкоголя успокаивает. Хотя, какой воздух в этих болотах? Никогда не поверю, что здесь граф жил. Разве что ссыльный? Или самозваный?.. С пшеков станется. У них каждый второй шляхтич, а каждый первый — сын королевский. О котором венценосный фатер, естественно, никогда не слышал… Да и не делал, скорее всего.

Гауптман ухмыльнулся.

— Интересно, а все те байстрюки, что четвертый год плодятся по всему Генерал-губернаторству чьи будут? Неужто, самого фюрера?… Га-га-га!

От удачной, хоть и не слишком безопасной шутки, настроение Бользена стремительно улучшилось. Настолько, что дышать стало легче, и гауптман, прежде чем выйти из кабинета, привел форму в порядок. Офицер не имеет права на расхлябанность, если хочет чтобы и подчиненные несли службу исправно.

— Кстати, о байстрюках… — под воздействием французского алкоголя мысли немца приобрели более фривольное направление. — Пора, наверно, Мольтке опять в рейд отправлять. А то с равноапостольных Петра и Павла никаких развлечений… Хоть за ассистентками профессора ухлестывать начинай. И умеет же, сучий сын… — прибавил с неприкрытым восхищением гауптман. — С виду, пентюх пентюхом, на десятки верст вокруг топи да болота, а роттенфюрер каждый раз откуда-то новых девок притащить умудряется… И прехорошеньких к тому же. Не зря поговаривают, что рыжим везет. Носом он их чует, что ли? — и Фредерик шумно вдохнул.

Зря. Собственный нос гауптмана еще помнил запах «Мартеля», и Бользену пришлось сделать грандиозное усилие, чтобы не вернуться в кабинет.

— Господин гауптман, — тот самый упомянутый рыжий роттенфюрер Мольтке, подбежал к командиру и козырнул.

— Что случилось?

— Разрешите доложить. Они только что потащили свой аппарат на подворье.

— Опять?..

— Так точно. Вы приказывали предупреждать, если начнется подготовка к испытаниям. Вот я и…