Неразрезанные страницы - Татьяна Устинова

– Ну чего? Хорошо сидим? Хорошо сидим, говорю!

– Не пугай ее, Колян. Толку не будет.

Тот вдруг обозлился.

– Да если бы не ты, паскуда, видал бы я суку эту в гробу! Все из-за тебя, урода!..

Маня поудобнее перехватила левую руку, которая все наливалась болью. Ей было так страшно, что она почти не могла дышать.

– Значит, так, – сказал тот, кого звали Коляном, подвигал носом, харкнул и плюнул на Манины ботинки. Она скосила глаза, чтоб не смотреть в его лицо. – Значит, заинька, ты сама нам сейчас все отдаешь, и мы уходим по-тихому. Ну, а если не отдаешь!..

Он разогнулся, помахал руками в разные стороны, как бы приготовляясь делать гимнастические упражнения, по-хозяйски огляделся, ни с того ни с сего пнул Манины ноги так, что она от неожиданности завалилась на спину.

– Костыли прибери, сучка!

И зашел в кабинет.

– Что тут есть-то хоть у тебя? Добра навалом! Навалом, говорю, добра нажила!.. Небось бабло по углам несчитаное распихано! Ничего, все найдем, чего сама не отдашь! А ты ведь все отдашь, заинька?

Примерившись, он взял со стола прадедушкину лампу с молочным абажуром, дернув, вырвал из розетки перевитый шнур, деловито оглядел со всех сторон и спросил весело:

– Ну что? Об башку твою разбить, чтоб в следующий раз было неповадно? Или… – Он огляделся и шарахнул лампой о каменный подоконник.

Молочный абажур брызнул в разные стороны, но половина его почему-то уцелела на металлическом круге, и Колян засмеялся от удовольствия.

– Ну, значит, и на башку осталось!

Он опять стремительно приблизился, тот, что был рядом с Маней, посторонился, как человек, который пропускает другого в автобусе, и половиной лампы ударил Маню Поливанову по голове.

Посыпались мелкие белые стеклышки. Они сыпались Мане на пальто, и ей казалось, что они не сыплются, а текут, как ручейки.

Она почему-то не умерла на месте, даже сознания не потеряла.

Она только смотрела, как по ее темному пальто льются мелкие белые осколки. Голове стало холодно и больно.

Лампу жалко, подумала она. Как же я теперь буду работать без лампы?..

– Колян, чего ты шумишь?!

– Да не, тут стены толстые!

– Смотри, а то она говорить не сможет!..

– Заставим!

Крошки стекла попали ей на губы и, должно быть, в рот, потому что Маня закашлялась и кашляла до тех пор, пока кто-то из них не ударил ее по спине. Она ткнулась носом в колени.

– Ну, начинаем разговор, – деловито сказал Колян и присел перед ней на корточки. – Сама отдашь или как?

– Чего отдавать-то? – прокашляла Маня.

В горле жгло так, что из глаз полились слезы. Она кое-как утерла их той рукой, что еще шевелилась. Она никак не могла вспомнить, левая это или правая, а ей казалось очень важным вспомнить.

– А чего тебе в той богадельне дали! Оно все равно не твое! Отдашь, и мы уйдем. Тихо-спокойно. Не отдашь, – улыбчивый Колян потрепал ее по щеке, – я тебе кишки на шею намотаю и за них повешу, а все равно найду.

– Лучше отдай, – посоветовал второй.

Он был не такой улыбчивый, как Колян, и Мане вдруг показалось, что она его где-то видела.

– Я отдам, – хрипло пообещала Маня Поливанова, бывшая писательница Покровская. – Только я не знаю что.

– А то, сука, что тебе Серый в карман сунул!

– В какой серый карман?

Колян хлопотливо всплеснул руками и задел Маню по носу так, что из него моментально хлынула кровь.

– Ай-ай-ай, – проговорил он с сочувствием, – это что ж такое делается. Это ж надо такому быть!..

Зажал Манин нос пальцами и дернул. Маня захрипела и стала валиться набок.

Он отпустил ее, пнул с досады и вытер руку о ее воротник.

– Да ладно те, Колян! Слышь, она по ходу не понимает.

– Так я объясняю! Я ведь объясняю, да, заинька? Где конвертик-то? Куда заныкала? Отдай дяде конвертик, будь хорошей девочкой!..

Маня хрипло и тяжело дышала.

Двое уродов переглянулись.

Колян достал с полки какую-то книгу, открыл, прочел название, старательно шевеля губами, фыркнул, закатил глаза презрительно и легонько постучал ею Маню по голове:

– Ты в богадельне книжной была? Где козлина этот чего-то тиснул? – Тут он вдруг рассвирепел. – У него в кармане стекляшек на сто лимонов, а он какое-то читалово тиснул! Шишлять собрался! – И тут он длинно выматерился и опять сплюнул. – Где хрусталики, лялька?

– Отдавай, и пойдем мы, – вступил второй. – По-тихому. Ты башку-то собери! Собери башку-то!

Вот где она его видела! В книжном магазине «Москва»! Он там что-то украл, и его поймали, а он убежал. Он тогда выволок Маню на тротуар и бросил.

Теперь бы понять, о чем они говорят.

Маня, опираясь на локти, кое-как подтянулась и села.

– Ну? Даешь раскладу?

– В книжном, – выговорила она, – вы были в книжном.

– Понесло его, козла, туда! – Колян опять всплеснул руками, Маня инстинктивно отшатнулась, и он расплылся от удовольствия. Ему нравилось ее пугать. Здоровенная кобылица, а вскидывается так потешно! – Читатель…дь!.. Его цирики пришпилили, он хрусталики-то и сбросил! Тебе в ширман. Ему с хрусталиками никак нельзя было оставаться!

– В карман тебе сунул, – объяснил второй. – Пока ты не врубилась!

– Ну? Где сверкальцы?

Маня соображала медленно, с трудом, и пот все тек по спине, и в голове звенело на все лады, но все же соображала.

Этот самый, которого зовут Серый, когда его задержали в магазине, прикрылся Маней. Охранники ничего не успели сделать. Он выволок ее на улицу, бросил и убежал. При этом он что-то такое сунул ей в карман на тот случай, если его все же задержат, и теперь именно это они ищут.

– Ну, давай, давай, говори, лялька!.. Где балахон, в котором ты в лавке тогда была?

– Балахон, – повторила Маня. – Балахон.

Жакет, от которого вот этот самый человек, что сидит сейчас перед ней на корточках в ее собственной квартире, оторвал воротник, когда волок ее по тротуару, Маня отдала тетушке. Викуся обещала посмотреть, можно ли его спасти. Викуся вообще мастерица на все руки, а жакет Маня обожает. Очень трудно купить черный маленький жакетик на шелковой подкладке, который годился бы и в пир, и в мир, и в добрые люди!..

Если они узнают, что жакет у Викуси, они поедут к ней и убьют.

Убьют Викусю, как, должно быть, и ее, Маню.

– Козлина вонючая, – скучным голосом сказал другу Колян, рассматривая Маню. – Возись теперь с сукой из-за тебя! За книжками его понесло! Читатель! В кармане брюлики, а он читалово стырил! Говори, где брюлики! Ну?!

– Я не знаю, – забормотала Маня лихорадочно и стала отползать от него по прадедушкиной оттоманке, стараясь забиться в угол. – Я не смотрела. Я в карманы не залезала! Я клянусь вам! Честно!

– Че ты лепишь?!

– Я правду говорю! Я жакет сняла и… и в химчистку сдала! – Она на самом деле ходила в химчистку, то ли вчера, то ли позавчера, вот и придумала на ходу. – Я же упала! И хотела, чтоб его почистили! А в карманы я не заглядывала даже!..

Она опять перехватила руку, которая висела, как плеть, и так, чтоб они не заметили, скрестила пальцы здоровой – на удачу.

В химчистках всегда проверяют карманы. И карманы, и подкладки.

Если бы она отнесла жакет чистить, все, что было в карманах, ей вернули бы. Если они об этом знают, значит, поймут, что она врет. Но вряд ли эти двое отдают свои вещи чистить!.. Вдруг повезет?.. Вдруг ей повезет?!

– Дура! – заорал тот, которого звали Коляном, и глаза у него налились кровью. – Какая, на хрен, химчистка!.. Что ты гонишь?..

– Не бесись, Колян. Ходила она в химчистку, это точно. Сам видел.

Колян изо всех сил пнул оттоманку, в ней что-то хрустнуло, должно быть, сломалась ножка, и книгой, которую он все еще держал в руке, опять ударил Маню изо всех сил.

Маня повалилась на бок, придавила сломанные пальцы. Боль, острая и горячая, проткнула руку сверху донизу, достала до бока, до сердца, которое, кажется, на минуту остановилось, потемнело в глазах.

И эта боль привела ее в чувство.

Нужно дышать, сказал кто-то у нее в голове, и ей почудилось, что это сказал Алекс. Нужно дышать. Вот так: раз-два, раз-два.

Она задышала и выпростала руку. Боль стала немного потише.

– И че теперь делать? – задумчиво спросил Серый. – Если камушки нашли, наверняка в ментуру стукнули.

– Убью тебя, паскуда! Все из-за тебя!

– А если б стукнули, менты бы сразу чухнулись и к ней первым делом сунулись! Может, и не нашли еще!

– Ты когда в химчистку гребаную ходила, сука?

– Ка… кажется, вчера.

– Вчера и ходила, Колян. Сам видел.

– Глаза тебе на жопу натянуть, чтоб ты чего другое видел! Где теперь хрусталики искать будем?

Серый подумал немного.

– Утром, как откроется, она пойдет и балахон заберет. Бог даст, найдутся камушки.

– Поняла, цыпочка?..

– Я поняла, – сказала Маня. – Я все сделаю.

– Ну, мы до утра у тебя перекантуемся. Приглашаешь в гости, а? Я тебя спрашиваю, в гости приглашаешь?..

В портфеле зазвонил мобильный телефон, радостно, уверенно, и никогда в жизни Маня так не радовалось обыкновенному телефонному звонку.