Драконья незабудка 1 (СИ) - Сопилка Броня

— Тань, ты с ума сошла? До свадьбы? Ты кем меня считаешь?! — Нарника возмутилась так искренне, что мы снова ошарашенно переглянулись.

Похоже, слухи о том, что Правитель менталист, не врут, и Нарнике промыли мозги. Меня снова передернуло, от личных перспектив. Точнее полного их отсутствия.

— Ну что ж, — не стала настаивать Танита, тряхнув гладкими волосами. — Зато откупные хорошие. А ты где пропадала, Кась? Мы уж думали, что тебя украли — о восточных драконах говорят всякое, а они в Шафран захаживают. — Танита так резко перевела тему на меня, что у меня даже голова закружилась.

Очень захотелось выложить девчонкам всё: и о похищении, и о бое драконов, и о выпавших из жизни двух днях. И даже о письмах Корвина. Но слишком много в этом всём было стыдного. Бой — отнюдь не за меня. В письмах одни лишь насмешки. А с дурацкой зависимостью бороться всё сложнее, доходит до глюков. И вообще с головой сплошная беда.

Хвастаться, в общем, нечем.

Так что я, скромно отвернувшись к воде и протянув красным проглотикам корочку от булки, пробормотала:

— Да заболела я. Отравилась. Живот так скрутило, еле домой добежала.

— Да ладно. Реми тебя где только не искал, — не отставала Танита. Я кожей щеки ощущала её укоризненный взгляд, но рыбки подпрыгивали так забавно, отвлекая меня, что я продолжила врать, почти не покраснев:

— Меня в госпиталь отправили к утру. А что Цербер ничего Реми не сказала, так она парней вообще не жалует.

— Странно, но и Корвина тоже не было всё это время, — не отставала любопытная подруга.

Где пропадал Корвин, я понятия не имела, так что смело предположила:

— Любовная лихорадка? — и почувствовала, как в груди зарождается злая ревность. Так что предположение вышло весьма язвительным: — Как ушел с Терри, так и улетел…

— Тэрри как раз была на занятиях.

— Укатала парня, чертовка, — я хмыкнула куда веселее. — Ой, что это? — резкий хруст сломанной ветки раздался для меня оглушительно. И очень вовремя.

Я оглянулась на звук и заметила мелькнувший среди багряной листвы силуэт. Драконий, между прочим, силуэт. Длинные белые, как снег, волосы выдавали Соверга. Род телохранителей Правителя. Интересно, по чью он тут душу?

— Похоже, за нами следит дракон. Кто-то из Совергов.

При этих моих словах Танита беспокойно оглянулась, а вот Нарника продолжила меланхолично грызть лакированный ноготь большого пальца. Ей всё равно? Или просто в курсе слежки?

— Уже скрылся, — разочаровала я Тани и добавила заговорщическим шепотом: — Но никто не гарантирует, что он нас не слышит.

Больше мы о моих пропавших днях не говорили, болтали о ерунде, травили студенческие байки, и периодически громко приглашали Соверга на пироги, смеясь, как сумасшедшие.

Соверг делал вид, что его рядом нет, но стоило девчонкам смолкнуть, а мне прислушаться, и я отчетливо слышала его сердце.

По дороге домой Танита вручила мне свои конспекты:

— На, болезная. Преподам всё равно, болела ты или загуляла. Не выучила тему — лови кол.

— О, спасибо огромное! — улыбнулась я натянуто, оценив намек на загул с драконом.

Но позже, я поблагодарила её куда искренней. За то, что подкинула мне занятие на весь вечер, способное отвлечь от мыслей о Корвине, всяких странностях и жёлтом конверте, засунутом под матрац.

Утром, снова проснувшись ни свет, ни заря, я всё-таки открыла злополучный конверт. Прочитала письмо, которое спросонья почти не поняла, — Корвин мелким почерком хвастался своей разработкой, — и снова завалилась дрыхнуть.

Пообещала при этом не писать ему больше. Если я не напишу, значит, не придется ждать ответа. И думать о нём лишний раз.

Ведь всё что мне пока нужно — держаться от него подальше и не думать. И я с этим справлюсь. Я сильная! Я куда сильнее какой-то несчастной метки. Вот!

Глава 17. Исход

В воскресенье я так и не прикасалась больше к конверту, проявив чудеса стойкости, в сути своей бессмысленной и беспощадной, но "пусть он не думает!". В понедельник же и вовсе проспала и умчалась на занятия, даже не позавтракав и, конечно же, забыв конвертик дома.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот и хорошо, — приговаривала я на бегу, хотя так и подмывало вернуться за ним.

Воображение усердно рисовало картины, где пронырливый Цербер решает убраться в моей комнате и выбрасывает бесценный артефакт в мусор, в доме случается пожар, наводнение и буря в стакане, или под матрасом заводится очень голодная мышка, которая обязательно растолстеет на огрызках автолетты.

Иногда проскакивает ещё одна картинка, которую я гоню прочь, и в которой рассерженный моим молчанием Корвин встречает меня в Академии и устраивает выволочку. Лично. Близко. Очень близко.

Бр-р!

Увлеченная мысленными художествами я влетела в аудиторию с последним звуком звонка, столкнувшись с магистром Асурром, собиравшимся запереть дверь, и даже не сразу осознала вопрос:

— Доброе утро, сонная ками. Вы всё сделали?

И пока я хлопала глазами, пытаясь понять, чего от меня хотят, историк сделал верный вывод:

— Ясно. Садитесь. Два.

Реферат! — вспыхнуло в голове, сжигая прочие картинки. Я совсем о нём забыла!

Но всё-таки, какой же гад этот Асурр — ему ли не знать, что половина недели выпала из моей жизни. Причем при его непосредственном участии. Видимо, высокая концентрация змейства — у всех Дальсаррхов в крови.

Этот, в частности, всё занятие выглядел таким мерзко надменным, что я — хоть и хотелось расспросить о своих злоключениях после боя Зеленого с Корвином — так и не решилась ни о чём спрашивать. Конспектировала тему и не отсвечивала.

Странно, но ни Танита, ни Реми на занятие не явились. Ни на первое, ни на второе. Реми, похоже, ещё не вернулся из Синегоры, и я с лёгкой дрожью нетерпения и волнения ждала, какие новости он мне привезёт.

На большом перерыве была мысль спрятаться в зимнем саду, чтобы не пересекаться с Корвином, будь он не ладен! — но мой растущий организм заявил: "Если не поем — то умру к концу третьего занятия. И вопросов с дыханием больше не будет". К моему вящему позору эту ворчливую заявочку слышали все, кто был в тот момент в аудитории. Так что девчонки при звонке, не спрашивая, подхватили меня под локотки и утащили в столовку.

Здесь было светло и ароматно, Нарника увлеченно флиртовала с каким-то парнем, шумели голодные студенты и не было Корвина и ко.

Я облегченно — облегченно, кому говорю! — вздохнула и спокойно перекусила. Остаток дня прошел без неожиданностей, и после занятий я всё-таки отправилась в библиотеку.

Исход людей с Земли.

Тема, за которую я уже получила двойку.

Седенький длинноволосый старик выдал мне пару книг: увесистый томик-словарь и собственно Хронику основных событий в истории людей полутора-тысячелетней давности.

Открыв её, я уставилась на оглавление.

Войны человечества. Первая и вторая мировая. Несостоявшаяся третья.

Записи были сделаны на незнакомом языке, с трудом узнавались лишь некоторые слова. Спасали подписи на драконьем, но дальше перевода в тексте не было, и, отыскав тему Исход, датированную нулевым годом (или две тысячи сто первым по старому стилю), пришлось браться за словарь.

Да уж, Асурр — тот ещё змей! С такими темпами мне и правду неделя на реферат потребуется. Я даже сходила к библиотекарю, спросила, нет ли нормального перевода, но старик покачал головой.

— Информация закрыта, хранится лишь в оригинале и паре копий для пользования. Редкого пользования, дитя. Удивляюсь, что тебе дали допуск.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ух ты!

Вернувшись, я приступила к переводу с куда большим трепетом и вскоре поняла, почему драконы засекретили это. Конец двадцать второго века по старому стилю был — временем расцвета человечества. Скачок прогресса, невероятные технологии, большинство просто не поддавались переводу, но "искусственный разум", "полеты за пределы солнечной системы", "океанические города" звучали весьма внушительно. Удивляло то, что применение водородного топлива, как основного источника энергии, так же относится к великим прорывам тех лет. Увы, к ним относилось и появление совершенного оружия. А к бичу того времени — перенаселение. От числа жителей Земли просто кружилась голова — шутка ли, двенадцатизначное! Это на фоне нынешних шести миллионов!