Дух неправды - Инна Тронина

И неожиданно для себя одними губами позвала всех своих мёртвых сыновей, надеясь, что они слышат:

– Тантия, Сарвапалли, Сурендранат, Мринал, Шиврадж и Мохан…

Были ещё двое, недоношенные близнецы-мальчики, которым не дали имён. Они родились в тюрьме, в сорок втором году, когда Кальпана заболела малярией. Беременность не дотянула и до семи месяцев. После освобождения супруги Бхандари уехали на Цейлон и два года прожили там.

Сыновей было шестеро – уже взрослых, сильных, красивых. И трёх из них сознательно загубила она, мать. Загубила, любя больше жизни своей. Вот уже несколько лет Кальпана просила у них прощения, а теперь уже думала о встрече. Сурендранат погиб в Штатах, в автомобильной катастрофе. Шиврадж стал жертвой парижских уличных грабителей. Мохана насмерть отравили на вечеринке.

Кальпана хотела, чтобы младшие сыновья учились во Франции, а не в Англии или Штатах. Считала, что там им будет безопаснее. Но всё вышло именно так, как пообещал ей в семьдесят восьмом году элегантный подтянутый джентльмен с отливающими медью бакенбардами и усами, с зелёными глазами под серыми ресницами. Он был галантен, любезен и пугающе откровенен.

Кроме того, он в жизни придерживался того же принципа, что и они с Индирой:

– Мы не покоримся. Мы не отступим…

Скорее всего, йог с чёрной повязкой на лице, не желающий видеть этот погрязший в грехах мир, имел в виду именно его. Джентльмен просил называть его Линксом, а настоящего имени Кальпана так и не узнала. Шесть лет назад Линкс поставил её перед чудовищным выбором – между сыновьями и страной, которую Кальпана должна была погубить своими признаниями. Джайпурская принцесса выбрала страну, принеся ей одну за другой три страшные жертвы.

– Сыновей много, а Индия одна, – ответила она тогда Линксу. – Вряд ли они захотели бы жить при режиме, существующем сейчас, который вы при моём содействии хотите сохранить надолго. Слишком велики ставки…

– А я о пустяках никогда и не говорю, – вежливо улыбнулся Линкс. – С окончанием политической деятельности жизнь может только начаться. А может и наоборот. Надеюсь, вы поняли меня, миссис Бхандари. Своим выступлением в прессе относительно неблаговидных деяний правительства Индиры Ганди и её лично вы, может быть, спасёте экс-премьера. Проигрыш на выборах дал ей шанс остаться в живых. Никогда не поздно научиться смирять собственное честолюбие. Гордыня испортила блистательную карьеру вашей родственницы. И вы должны сделать так, чтобы амбиции не загубили ещё и её жизнь…

…– Этой грязной клевете никто никогда не поверит! – Индира Ганди отбросила газетный лист в сторону, и сквозняк от кондиционера унёс его под стол. – Четыре года назад Радж Нараин в округе Рае-Барейли твердил то же самое, но разве кто-нибудь послушал его?

Она в упор посмотрела сначала на Кальпану, а потом на другого, своего собеседника, седого старика в тёмном кителе. Все трое сидели в кабинете госпожи премьер-министра, выдержанном в спокойных, жёлто-зелёных тонах. Туда им подали чай с молоком, кофе, сэндвичи и сладости, но собравшиеся почти не притрагивались к еде. Только Кальпана, чтобы немного успокоиться, положила в рот ложку халвы с орехами.

– Сейчас другие времена! – горячо возразил старик, и широкое лицо его заблестело от пота.

Кальпана незаметно повернула в сторону гостя вентилятор.

– В семьдесят первом году вам удалось убедить народ подождать ещё немного. Тогда вас поняли и поддержали. Муджибур Рахман[126] во главе Лиги Авами образовал Бангладеш. Мы оказали молодому государству всю необходимую помощь, приняли у себя беженцев. Война с Пакистаном завершилась в нашу пользу. Люди понимали, что терпят нужду и лишения во имя процветания и безопасности своей страны. Для того чтобы не только мы, но и другие завоевали независимость. Но год спустя выборы по округам оказались просто иллюзией, которая…

– Не надо, господин Рао, тратить время на воспоминания, – перебила его Индира.

Кальпана отметила, как она раздражена и расстроена – вероятно, результаты предвыборных поездок по стране не очень её радовали.

– Вы хотели увидеться со мной, и мы встретились. Будем говорить о деле.

– Согласен.

Чандра Раджешвара Рао[127] уже знал о том, что недавний предвыборный митинг с участием миссис Ганди в одном из штатов закончился скандалом и был сорван. Люди начали расходиться почти сразу же после его начала, а некоторые особенно активные то и дело прерывали речь госпожи премьер-министра злобными выкриками. Он знал и потому понимал состояние расстроенной женщины, хотел ей помочь и уже в очередной раз попросил Кальпану Бхандари организовать их встречу.

– Я буду краток. Известно, что блок «Джаната парти»[128] повёл серьёзное наступление при поддержке «синдиката» Национального Конгресса.[129] В его руках – ваш партийный аппарат и судопроизводство. Председатель партии – приверженец «синдиката». Это чрезвычайно опасно для вас, Индира-джи.

– Думаете, я не в курсе?

Миссис Ганди глотнула чаю и отставила чашку. Её подташнивало от усталости и волнения. Никого не хотелось видеть – даже Кальпану. Но во время предвыборной гонки Индира себе не принадлежала.

– Высший судья моего родного Аллахабада проявил малодушие и поддался на угрозы, на деньги Десаи.[130] Постановил, что я незаконно занимаю пост премьер-министра! К сожалению, Верховный Суд оставил приговор в силе. Но это не обескуражило меня, пусть не надеется. Мы устраним недоразумения. И потом, господин Рао, почему у коммунистов возник жгучий интерес к внутренним проблемам Конгресса? Вы довели свою партию до идеала? Я же не советую вам, как поступать в том или ином случае. Выборы ещё не прошли, рано говорить о коалициях. Вы наверняка считаете, что мы не сумеем взять нужное чисто мест в парламенте. Я придерживаюсь другого мнения…

– Вы обладаете огромным опытом, выдающимися способностями, но это не значит, что можно отвергать советы друзей! – горячо возразил Рао. – Партия – не ваша собственность. Власть не даётся навечно. Если её потеряешь, вернуть будет очень трудно.

Генеральный секретарь Национального Совета Компартии уже раскаивался в том, что приехал на встречу. Чтобы успокоиться, он счищал пылинки с рукава своего чапкана.[131]

– Сам Десаи мало что собой представляет, но за ним стоят серьёзные силы. Решение Аллахабадского суда – тому подтверждение. Вас планомерно шельмуют и добиваются существенных успехов. Вы прекрасно, знаете, как нынче относятся к вам простые люди, отнюдь не подкупленные и не замешанные в каких-то интригах. Они слушают клевету и верят ей, понимаете? Хотят верить! И это страшно!

– Вы намекаете, что я на сей раз не удержу большинство в Лок сабхе?[132] Призываете заранее смириться с поражением?

– Нет, ни в коем случае!

Рао бросил быстрый взгляд на молчаливую Кальпану, от которой всё это время ждал поддержки. Та слегка улыбнулась и опустила веки, потом кивнула.

– Я хочу, чтобы все наши прогрессивные партии объединились и дали отпор реакции. Иначе нас разобьют поодиночке, и тогда стране грозят неисчислимые беды. Десаи или кто-то другой, готовый проводить выгодную империалистам политику, быстро уничтожит плоды трудов вашего отца и ваших тоже! Это будет нетрудно сделать – ведь нашей независимости меньше тридцати лет…

– Разбивают слабых, а мы сильны, Рао!

Индира говорила спокойно, даже равнодушно, но Кальпана видела, как трудно ей держать себя в руках. Кончиками пальцев миссис Бхандари дотронулась до запястья госпожи премьер-министра, пытаясь немного притушить накал эмоций.

– Конгресс стоит у власти все эти годы, и я не сказала бы, что у него не было врагов. И всё-таки никогда ни мой отец, ни Лал Бахадур Шастри,[133] ни я не нуждались в подобном союзе. Он скорее навредит Конгрессу, чем поможет. Если народу близки лозунги блока «Джаната», то за коммунистами он точно не пойдёт. Меня упрекают во всех смертных грехах, приписывают диктаторские амбиции и левацкие наклонности, так недоставало ешё войти в коалицию с коммунистами… Нет, Рао, для меня это совершенно неприемлемо. В семьдесят первом году мы обошлись без вашей помощи. Так будет и в семьдесят седьмом, на очередных выборах. Во главе борьбы за независимость стоял Конгресс, и флаг Индии – это флаг нашей партии, Рао. Кстати, почему вы не пьёте чай или кофе? Всё давно остыло.

– Как бы вместо этого флага над Красным фортом не подняли звёздно-полосатый!

Рао горестно махнул рукой и одним духом выпил чашку чая, которая до того сиротливо стояла перед ним.

– Я уже понимаю, что мне сегодня придётся уйти ни с чем. До этих пор не хотел вас упрекать, напоминать о недавнем позоре на митинге, потому что вы и сами всё знаете. Но теперь понял, что должен сделать это. Народ разочаровался в вас, Индира-джи, и госпожа Кальпана думает так же. А уж её, дочь раджи, не заподозрить в сочувствии коммунистам. Где преемница Неру? Вы давно порвали с демократией, ваши речи превратились в набор затрёпанных фраз, которые уже ни для кого ничего не значат. Ввели чрезвычайное положение, спрятались за кордоном полицейских, прекратили даршаны, потому что сказать уже не о чем. Мало уметь красиво и вдохновенно говорить. Нужно ещё и проводить в жизнь программы, принятые Конгрессом. Вы не имеете возможности сделать это и в то же время не находите в себе мужества признать ошибки и скорректировать курс. Десаи же не жалеет слов и денег, чтобы воспользоваться вашими просчётами!