Покорить Ангела - Виктория Победа

Лина

Утро ворвалось в комнату слепящими лучами солнца. Проклиная все на свете, я с трудом разлепила тяжёлые веки, поморгала несколько раз и бросила взгляд на окно. Шторы, я забыла задвинуть чёртовы шторы. Подтянувшись, я потянулась за телефоном, лежащем на небольшой деревянной тумбе рядом с кроватью. Нажала на кнопку разблокировки и, щурясь, посмотрела на часы. Мысленно простонав, я откинула одеяло в сторону, зевнула, вытянула руки вверх и выругалась про себя благим матом. Ведь могла ещё целых сорок минут спать, а теперь уже не усну. И как я умудрилась забыть? Хотя, учитывая совершенно пришибленное состояние, в котором я вчера вернулась домой, в общем-то, ничего удивительного.

Слова Ромы не выходили у меня из головы, полночи я прокручивала наш странный разговор и каждый раз приходила к одному и тому же заключению: чушь все эта лютая. Ни о какой симпатии со стороны Волкова и речи быть не могло. Этот наглый придурок просто решил залезть ко мне в трусы и ни разу этого не скрывал.

А Рома...

Рома просто хороший парень и в силу своей неиспорченности воспринимает все иначе, чем есть на самом деле. Насчёт одного он, правда, оказался прав — в Волкове взыграл азарт. Но я все же надеялась, что интерес ко мне в нем угаснет так же быстро, как вспыхнул. В конце концов у него его блондиночка есть. Как там её? Мила?

Вздохнув, я поднялась с кровати, сунула ноги в пушистые тапочки и почапала в душ. Вчера, после прогулки, у меня как-то совсем не осталось сил и желания.

Как только вошла в ванную, в очередной раз порадовалась, что сделала выбор в пользу маленького домика, пусть он старенький и находится за чертой города, но по крайней мере только мой. И не нужно стоять в очереди и краснеть перед соседями по этажу в общежитии, не нужно вставать ни свет ни заря, чтобы успеть пока ещё никто не проснулся. А учитывая мою любовь к общественным санузлам я бы, наверное, поехала крышей. Как представлю себе общий туалет на этаже для двух десятков человек в лучшем случае, так дурно становится. А если вспоминать, что эти два десятка — студенты, вырвавшиеся из-под опеки родителей... Бррр. Нет, спасибо. Улыбнувшись собственным мыслям, я быстро скинула с себя пижаму и залезла в кабинку. Повернула сначала один вентиль, потом второй, настраивая нужную температуру. Минусы в моем маленьком жилище все же были— а именно практически отсутствующая горячая вода. Приходилось выкручивать вентиль почти на максимум, чтобы достичь хотя бы половины желаемого результата, иначе ни температуры вам нормальной, ни напора. Но это мелочи жизни, как говорится. Зимой будет хуже, и, по-хорошему надо бы научиться топить странного вида печку. Но это потом, пока не горит. Закончив принимать душ и взбодрившись благодаря прохладной воде, я обернулась в большой, банный халат, обула тапочки и пошла на кухню. До выхода из дома оставалось ещё три четверти часа, а потому, спокойно приготовив себе плотный завтрак, состоящий из овсяной каши с ягодами и бутербродов, я с удовольствием насладилась процессом поглощения пищи.

Ехать в университет совсем не хотелось, отчего-то то и дело перед глазами всплывали возможные щекотливые ситуации, да и чего уж, Волкова я видеть не хотела от слова совсем, что бы там Рома ни говорил. Поборов в себе огромное желание остаться дома, я быстро облачилась в джинсы и водолазку, накинула сверху лёгкую куртку и, схватив рюкзак, вышла из дома. Со стороны соседнего домика доносились редкие звуки шагов и блеяние овец. Вдохнув в грудь побольше воздуха, я двинулись к своему железному коню и вывезла его за невысокие ворота. Убедившись в том, что ничего не забыла, и закрыв ворота, села на свой старенький мопед и двинулась с места. Мне всегда нравилась скорость, и было время, когда я мечтала о собственном байке, о том, как буду гнать по ночной трассе, рассекая воздух. Мопед — это все-таки не то, и скорость не та, и ощущения другие. На байке я каталась только раз, года три назад, меня тогда Колька — соседский парень прокатил, заметив мой интерес к его коню.

Я тогда счастлива до розовых соплёй была, правда, все хорошее однажды заканчивается, и белая полоса обязательно сменяется чёрной. Слух о том, что Коля решил покатать на байке малолетку разошёлся быстро и дошёл до матери. Скандал тогда был лютый, мать орала так, что весь наш многоэтажный дом слышал, а мне так стыдно было. Потому что каждый раз после таких вот скандалов я ловила на себе цепкие взгляды соседей. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с жалостью, а кто-то с неприкрытым ехидством. Самые смелые даже свои пять копеек вставляли, мол, опять от мамки досталось, бедовая девка. Сначала я молчала, держа язык за зубами, потом, когда окончательно достало, начала огрызаться в ответ, рискуя в очередной раз получить от матери.

Соседкам-наседкам только повод дай — и они с радостью побегут докладывать матери. Я ведь даже на улицу без постоянно надзора не выходила, каждый считал своим долгом отчитаться перед мамой, где я, да что я. Кольке тогда от матери тоже досталось, а он даже не виноват был, просто поднял мне настроение без задней мысли. Через полгода после того случая Коля съехал и стало как-то совсем паршиво. Казалось, он был единственным адекватным человеком в нашем доме. А ещё он был очень тактичным, никогда не позволял себе лишнего, следил за словами и умел делать вид, что ничего не произошло, даже если днем ранее моя мать в очередной раз громко сотрясала воздух. И зачем я только опять об этом вспомнила? Ведь это давно в прошлом. Дорога, по которой я добиралась в город, сегодня была практически пустой. Лишь пара-тройка машин изредка проезжали мимо на скорости выше нормы.

До черты города я добралась минут за семь, а там ещё пятнадцать заняла дорога до самого университета. Из дома я выходила на двадцать минут раньше, чем требовалось, на случай если вдруг приключится форс-мажор, а потому в универ вот уже третий день подряд приезжала за полчаса до начала пар. Припарковав свой мопед в самом дальнем углу парковки, предназначенном, как раз под небольшие мопеды и велосипеды, я соскочила со своего коня, и потянулась руками к шлему. Стоило мне только его стянуть, как со стороны раздался громкий хлопок, а следом мужской голос: