Русские чернила - Татьяна де Ронэ

Тогда, в сентябре две тысячи первого, Орели впервые заронила сомнения в душу Николя. Возможно, что в смерти отца не было ничего случайного.

– Привет, – прозвучал юный голосок.

Николя отложил блокнот – разумеется, там не было ни строчки, – и взгляд его упал на одну из манекенщиц фотосессии. Темные волосы забраны в узел на шее, никаких следов макияжа. Хороша. Девятнадцать, от силы двадцать лет. Мальвина дремала в тени неподалеку. Зной стоял почти невыносимый, было самое жаркое время дня, но зато и самое спокойное.

– Привет, – ответил он, улыбнувшись.

– У тебя закурить не найдется? – спросила девушка с американским акцентом.

– К сожалению, не курю.

Она передернула плечиками:

– Веселишься на всю катушку?

Голубое бикини подчеркивало прелестную текстуру ее кожи.

– А ты?

Она снова повела плечами:

– Ха, работа как работа. Вот Карпер, так это настоящая фашистка.

– А ты откуда?

– Из Нью-Йорка, месье. А ты что, сыщик?

Он рассмеялся. Девушка бросила на него шаловливый взгляд:

– Это ты, что ли, писатель?

– Так точно.

– «Конверт».

Она подняла бровь и улыбнулась, обнажив мелкие белые зубы.

– Как тебя зовут?

– Саванна, – объявила она, закатив глаза. – No comment!

Потом подбородком указала на спящую Мальвину:

– Твоя девушка?

– Да.

– Она все время дрыхнет.

– Ты что, шпионишь за нами?

Саванна отвела глаза:

– Ага.

– А ты здесь надолго?

– Завтра уезжаем, когда вся эта хрень закончится. Летим в Париж, там будет еще фотосессия.

– Ты давно стала моделью?

– Начала в тринадцать лет, меня увидели отборщики в Центральном парке. Ничего интересного. Работа как работа.

– Так чего же ты этим занимаешься?

– Отец умер, когда я была маленькой, а у матери рак. Я со своего заработка могу оплатить ей лучшую больницу и хороший уход.

– И ей лучше?

– Нет… ей всего сорок, и она умирает. Не смотри на меня так, месье писатель. Может, вставишь меня в какой-нибудь свой роман, а?

Николя расхохотался: она была неотразима.

– Пишешь новую книжку?

Он помедлил. Обычно он отвечал с совершенно серьезным видом, что да, книга в работе.

Но тут вдруг сознался:

– Делаю вид.

Саванна подошла поближе. От нее пахло морской солью и корицей.

– Почему?

Голос у нее был нежный и мелодичный. Она поигрывала прядью черных волос, выбившейся из узла.

– Все думают, что я пишу, а я ничего не делаю.

– Страх перед чистым листом?

– Нет, просто ленюсь.

– И что ты собираешься делать?

– Ну… приеду в Париж, и надо будет позвонить издательнице и сказать, что вся эта история со вторым романом – самое настоящее жульничество. Она придет в ярость.

Он подумал об Алисе Дор, которая уже послала ему два сообщения. Она хочет получить от него весточку после эпизода с Тайефер, а он ей до сих пор не позвонил. Алиса Дор ему доверилась. Она терпеливо и доброжелательно ждет его новый роман. Интересно, надолго ли ее хватит?

К ним подошла официантка. Николя заказал бутылку воды с газом. Саванна была уже совсем близко, почти касалась его плечом. Кроме Мальвины, которую не было видно за большим диваном с яркими подушками, на террасе никого не было – только зонтики стояли ровным рядом. Большинство обитателей отеля в послеполуденное время либо сидели у себя в номерах с кондиционером, либо отправлялись купаться. Жара стояла такая, что Николя почувствовал капли пота на верхней губе. Сейчас не было ничего проще наклониться и поцеловать пухлые девичьи губы. Та же мысль угадывалась в ее зеленых глазах. Обещание поцелуя. Скрепя сердце он отстранился.

Им принесли бутылку воды. Николя наполнил стаканы.

– Кроме тебя, у меня есть еще любимый писатель, Сэлинджер.

– Польщен.

Она снова придвинулась:

– Сэлинджер терпеть не мог интервью, газеты, радио и телевидение. Он жил в маленьком домике далеко от города, возился на огороде и писал для самого себя.

Николя иронически усмехнулся:

– Надо будет попробовать. Но во мне нет ничего от отшельника. Мне нравится мериться силами с миром, чувствовать, как он вибрирует. Знакомиться с новыми людьми. Если я стану жить в пещере, то о чем же тогда писать? Если я буду сидеть в своем углу, как я смогу замечать все, что творится вокруг?

– Это верно, – признала она.

Ее длинные тонкие пальцы поглаживали ободок бокала. Николя с сожалением отвел глаза. Мальвина могла проснуться с минуты на минуту и обнаружить его в опасной близости от этой красоты, от которой перехватывало дыхание. Он вспомнил, о чем предупреждал его бармен, и снова отодвинулся.

– Ты беспокоишься, – усмехнулась она, – потому что у тебя ревнивая подружка. Я видела, как она за тобой следила.

– А ты? У тебя есть парень?

– Целых три, – важно ответила она, изучая свои ногти. – Но ты же все равно предпочитаешь зрелых женщин, я читала во всех твоих интервью. Ты любишь теток и часы. Потрясающе!

И она снова закатила глаза.

С верхней террасы ее позвал какой-то мужчина.

– Иду, – вздохнула она. – Перерыв кончился. Мне надо идти гримироваться к надзирательнице. Рада была побеседовать с тобой, месье писатель!

Николя смотрел ей вслед, как она уходит своей чуть развинченной походкой.

– Очередная фанатка? – услышал он за спиной усталый голос Мальвины.

Он обернулся, приготовившись к неизбежному допросу. Но она была такая бледная, что у него невольно вырвался возглас удивления.

– Мальви, с тобой все в порядке?

– Нет, – простонала она, – мне нехорошо.

Он медленно повел ее в номер. Она еле держалась на ногах. Он уложил ее в постель, задернул шторы и принес ей воды.

– Я вызываю врача, – решительно сказал он. – Так не может больше продолжаться. С тех пор как мы здесь, ты все время чувствуешь себя плохо.

– Наверняка съела что-нибудь не то. А может, жара… – пробормотала она.

Он спустился к портье, и его заверили, что к вечеру будет врач.

– А пока лежи и отдыхай, – приказал он, погладив ее по голове.

Лоб у Мальвины был холодный.

– Закрой глаза, дыши глубже. Придет доктор и даст тебе что-нибудь. Все будет в порядке.

– Побудь со мной, – умоляюще прошептала она. – Не оставляй меня. Пожалуйста.

Он прилег рядом. Она казалась совсем хрупкой, как птенец с неоперившимися крылышками.

– Скажи, что ты меня любишь, – выдохнула она. – Скажи, что любишь только меня.

– Ты моя единственная, – отозвался он с нежностью.

Но заставить себя произнести слово «люблю» не смог. Единственной женщиной, которую он любил, была Дельфина.

– Скажи, что ты меня никогда не бросишь.

Он ласково провел рукой по ее лбу:

– Я здесь, Мальви, я с тобой.

– Обещай, что никогда не предашь меня, как Жюстен.

– Никогда, ты же знаешь, Мальви.

Жюстен, ее прежний парень, тип довольно наглый и высокомерный, направо и налево цитировал Йейтса и косил под Хью Гранта. Они три года были вместе. Он бросил Мальвину на другой день после того, как узнал, что она дружит с одним из его бывших одноклассников. Он перестал с ней разговаривать и прислал фото, где он сжигал ее письма, даже не потрудившись их распечатать. А потом завалил ее страничку в «Фейсбуке» снимками, где он был уже со своей новой девушкой. Он ни разу не поинтересовался, как она живет, словно ее и не существовало вовсе. Когда они познакомились с Николя, прошло уже девять месяцев после разрыва, но Мальвина все еще не пришла в себя.

– А чего хотела эта девица?

Он сделал вид, что не понял:

– Какая девица?

– Ну та, с которой ты разговаривал, когда я проснулась.

– Да просто проходила мимо и поздоровалась.

– Она манекенщица.

– Ну и?..

– Скажи, что я красивее ее.

Он поцеловал ее в щеку:

– Ты у меня самая красивая. А теперь отдыхай.

Через несколько минут она заснула. Подумать только, он мог бы сейчас поплавать и еще подзагореть. Он любил этот волшебный час, когда свет становится золотым и на землю опускается жара. Вот ведь незадача: придется торчать в комнате и исполнять роль сиделки. А ведь завтра они здесь последний день… Он растянулся на постели без особой надежды заснуть.

Мальвина дышала ровно и глубоко, но сейчас доставать «Блэкберри» было бы слишком рискованно. Возле бассейна на террасе, еще до прихода Саванны, он сумел воспользоваться минутой покоя, чтобы проверить почту и пробежаться по социальным сетям. Новых сообщений от Сабины он не обнаружил и был разочарован. Неужели праздник кончился? Неужели она перестанет писать? Статья Тайефер возмутила его почитателей, и их сообщения действовали как бальзам на раны. Зато новая фотография, которую выложил Алекс Брюнель, повергла его в отчаяние. Снимок сделали с очень близкого расстояния во время показа мод, и на нем было видно, каким плотоядным взглядом Николя следит за манекенщицами. Его снова охватил гнев. Тем не менее фанаты отметили снимок сотнями лайков. Он решил воздержаться от комментариев. В «Твиттере» он обнаружил какие-то намеки на статью Тайефер, но едва пробежал их глазами. С самого прибытия на остров он ни разу не выходил в «Твиттер», и его подписчики не переставали удивляться по этому поводу.