Час Черной звезды - Малинин Евгений Николаевич

– Ты что?! – ужаснулся второй изверг. – Его ж там наверняка ищут!

– А вот вряд ли, – усмехнулся первый. – Вожак-то сначала свои земли обыскал и убедился, что парня в них нет, а уж потом начал поиски в чужих землях.

– Гвалт вроде говорил, что парень-то с Востока… – раздумчиво произнес второй изверг.

– Ну и что?.. – Первый изверг снял котелок с огня, поставил его на землю и строго посмотрел на товарища. – Что с того, если он с Востока?

– Если он… ну… этот парень в родные места отправится, то непременно через нашу деревню пройдет, – все тем же раздумчивым тоном пояснил второй.

– Ну и что? – снова переспросил первый.

– Вот бы… познакомиться.

– Зачем?!

– Ну… Как – зачем? Интересно ведь! От многоликих все-таки человек сбежал.

Первый изверг отвернулся, наклонился над своим мешком и достал две грубо вылепленные глиняные чашки. Затем он аккуратно наполнил их из котелка варевом, протянул одну чашку товарищу и отхлебнул из своей. Затем почесал макушку и с легкой усмешкой проговорил:

– Не знаю, насколько это интересно, а вот выгодно может быть очень… Жалко только, что твой болтливый друг Гвалт не разузнал, как выглядит этот паренек.

– Что значит – выгодно? – не понял второй. – В чем здесь выгода?

– Я думаю, многоликие не оставят без награды того, кто им этого… беглеца представит, – все с той же усмешкой пояснил первый и снова припал к чашке.

Теперь уже макушку почесал второй изверг и чуть растерянно проговорил:

– А я даже не подумал об этом.

– Потому ты и живешь в развалюхе об одном окне и землю мотыжкой ковыряешь, – с уже откровенной насмешкой пояснил первый.

Второй ничего не ответил, но как-то неловко сгорбился, хлебнул из чашки и… отставил ее в сторону. Несколько минут под елью царило молчание. Наконец первый изверг поднялся, выплеснул остатки варева в догорающий костер, спрятал чашку в мешок и лениво проговорил:

– Ладно… Надо спать укладываться – трогаться-то до света придется, иначе на ярмарку опоздаем, и староста нам выдаст… «награду»!

Он снова улегся, на этот раз спиной к тлеющим углям, повозился немного и затих. А его товарищ долго еще сидел неподвижно, о чем-то раздумывая.

Тишина повисла над наклоненной елью, костерок под ней превратился в едва заметное, мерцающее темным багрянцем пятно, совершенно не дающее света. А рядом с этим пятном притаился сгусток черноты – сидящий изверг. Вотша закрыл глаза, а в голове у него продолжал звучать подслушанный разговор…

Вторично Вотша проснулся уже на рассвете. Утренний влажный холодок пробрался под рубаху и порты, чуть смочил волосы, бросил на лицо пригоршню росинок… Открыв глаза, Вотша первым делом посмотрел вниз, но там уже никого не было, только небольшое темное пятно обозначало место ночного костерка и свидетельствовало о том, что ночной разговор ему не приснился.

Вотша не торопился покидать свое укрытие. Он достал из мешка ломоть хлеба с кусочком прикопченого мяса, аккуратно съел этот завтрак, еще раз оглядел открывающийся под ним участок леса и, убедившись еще раз, что вокруг никого нет, осторожно спустился на землю.

Следы ночных говорунов вели по мокрой от росы траве к тропинке, по которой Вотша вчера вечером вышел к своей ели, и там пропадали на утоптанной хвойной подстилке. Так что определить, в какую сторону пошагали оба изверга, было невозможно. Но когда Вотша прошагал метров сто, он увидел справа от тропинки свежесломанную ветку орешника и понял, что идет следом за ними. Догонять извергов он не хотел, да и торопиться, собственно говоря, у него нужды не было, так что он умерил свой шаг и, не торопясь, продвигался по тропинке около двух часов. А затем лесная тропка вильнула из стороны в сторону, выбежала на опушку и исчезла в колее разбитой дороги, по которой, похоже, ездили только грубые извержачьи повозки.

Вотша несколько минут постоял, прячась в прикрывавших опушку кустах, пытаясь определиться с направлением дальнейшего пути, и после долгого раздумья свернул вправо, вдоль опушки леса. Кусты все еще скрывали его, да и лес давал возможность в случае чего скрыться, спрятаться, но он понимал, что рано или поздно ему придется выбраться на открытое место.

И действительно, не прошел он и нескольких десятков метров, как путь ему преградил довольно глубокий овраг, по дну которого бежал широкий ручей. Оставалось или выходить из леса и идти вдоль ручья, или пытаться переправиться через ручей. Вотша выбрал первое.

Овраг, постепенно углубляясь, пересекал кочковатый, заросший невысоким кустарником луг и, прорезав высокий берег, выпускал ручей в широкую реку, на противоположном берегу которой виднелся небольшой городок. Стены у этого городка не было, зато в нем имелось несколько двух– и даже трехэтажных домов. В сотне метров выше по реке на берег выходила и та самая разбитая дорога, которую Вотша оставил позади. Дорога эта упиралась в небольшой настил, у которого покачивался весельный паром. Народу на пароме было совсем немного, видимо, поэтому он еще не отправился через реку. Вотша несколько секунд раздумывал, а потом двинулся в сторону парома, постепенно ускоряя шаг.

На пароме его встретил неожиданным вопросом рослый изверг с багровым шрамом через левую щеку:

– Ты покупать или продавать?!

– Что покупать? – не понял Вотша.

– Ну, ты же на ярмарку идешь, так покупать или продавать?! – переспросил изверг, почему-то раздражаясь. Тут Вотша припомнил, что один из извергов у ночного костра говорил что-то о ярмарке. Он улыбнулся и ответил:

– Я иду посмотреть…

Изверг прищурил глаз, и в его голосе появилась настороженность.

– Посмотреть?.. Ты не от дела ли, парень, бегаешь?!

– Я не бегаю, а хожу! – согнав с лица улыбку и сурово сдвинув брови, ответил Вотша. – И мое дело заключается именно в этом!

– Ходить? – чуть помягчев, усмехнулся изверг.

– Ходить и смотреть, – все с той же суровостью кивнул Вотша. – Когда вожак моей стаи отправлял меня в это путешествие, он мне сказал: «Иди и смотри! Узнай Мир и сложи такой флокк, чтобы потомки помнили меня в тридцати поколениях!»

– Так ты?.. – начал свой вопрос изверг, но Вотша его перебил:

– Я – сказитель Ёкуль из Норникса!

– Ну что ж, сказитель Ёкуль, с тебя за перевоз монета.

Вотша посмотрел на изверга с презрением и буквально выплюнул через губу:

– Скажи мне, как тебя зовут и из какого места ты родом!

– Зачем тебе это? – удивленно спросил изверг.

– Чтобы прославить твое имя!

Изверг довольно ухмыльнулся:

– Зовут меня паромщик Твид, а родом я из вот этого самого города… – Он кивнул за реку. – Который называется Ярей на Эйне… Эйна – это река наша.

Вотша помолчал, пристально глядя на Твида, а потом громко, так, чтобы было слышно всем находившимся на пароме, продекламировал:

Плыл я через ЭйнуВ грязный городишкоПо прозванью ЯрейНа пароме утлом.Твид – паромщик с харей,Краше, чем у тролля,Ободрал, как липку,Нищего поэта.Не ходите в Ярей,Не плывите Эйной,Твид – паромщик жадныйГрабит там прохожих!

По парому прокатился негромкий смех, а изверг стоял, открыв рот, выпучив глаза и пытаясь что-то произнести, но из горла у него выходил только невнятный хрип. Наконец Вотша с трудом разобрал:

– Ты же сказал: «Прославить!..»

– Но я не сказал, какого рода будет эта слава! – немедленно ответил извержонок, а потом, фамильярно похлопав по плечу остолбеневшего изверга, добавил: – Так как?.. Я даю тебе монету и славлю тебя по всему Миру или ты не берешь с меня денег, а я забываю свою великолепную вису?

Еще целую минуту изверг с перекошенной физиономией пялился на Вотшу, не в силах вымолвить ни слова, а затем, круто развернувшись, вдруг заорал: