Праймзона - Александр Зорич

— После Катаклизма в этом городе тоже осталось лишь пять бодреньких углов?

— Аллефор как раз сохранился неплохо. Но это-то и делает его столь гнусным местом! Из-за большого количества помещений, пригодных для ночлега, этот лагерь как магнит притягивает и чудь, и охотников, и всякую нечисть! Добавьте к этому множество аномалий и вы поймете, почему его лучше всего обходить десятой дорогой.

— Ясно. Ну а Предсказательная Машина? Предиктор? Что о ней можете сказать?

— Я не знаю, что имеет в виду Грегориус.

Рутгер опешил.

— Серьезно?!

— Совершенно серьезно. Первый раз о ней слышу, как и вы, — Иманд опустил глаза.

— Но как это возможно?! Вы же охотник! У вас опыт, сноровка! Вы должны знать о Праймзоне больше всех!

— О Праймзоне — возможно. Но не о машинах Старой Империи. Посудите сами. Грегориус — магистр праймологии, доктор механических наук. Его отец — доктор праймологии, магистр механических наук. Его дед — доктор геометрии, мастер механических наук и наверняка быть ему магистром праймологии, да только в его времена прайма еще не существовало! Понимаете? Грегориус ученый не только по призванию, но и по происхождению. У него всё: знания, семейные предания, доступ к староимперским архивам…

— Ну да, да, — нехотя согласился Рутгер. — Остается лишь надеяться, что пояснительный рисунок, который дал Грегориус, нам действительно поможет в поиске этого дурацкого пердикюра…

Внезапно в их разговор вмешался изобретатель Шелти, обычно крайне деликатный, когда речь шла о чужих беседах.

Вообще-то он, как и другие герои, должен был наблюдать за подступами к Площади Пяти Углов. Но его позиция находилась ближе других и он, полуобернувшись, внимательно прислушивался к беседе у себя за спиной.

— Не “пердикюра”, а Предиктора, с вашего позволения, хозяин, — сказал он с услужливой улыбкой подходя к Рутгеру. — Я, по счастливому стечению обстоятельств, недавно читал один редкий старинный трактат и теперь имею некоторое представление об этих удивительных машинах. Позволите ли взглянуть на рисунки почтенного Грегориуса?

— Да пожалуйста, — Рутгер протянул ему лист.

Шелти сосредоточенно изучал его минуты две, затем заключил:

— Есть одна закавыка, но в целом все понятно. Я думаю, смогу запустить такой Предиктор. Вопрос лишь в том, чтобы найти его!

Рутгер просиял. И воззрился на Иманда с видом “знай наших!”

Однако несмотря на уверенность Шелти, который (о чем бы ни шла речь, почти всегда оказывался прав!) охотник, судя его по кислой физиономии, был настроен предельно пессимистично. Но и отговаривать от экспедиции лорда Данзаса он совсем не хотел.

— Ну предположим сможете… — Иманд устало вздохнул. — Все равно имейте в виду: в Аллефор я с вами не войду. В пределах его укрепленного обвода вам придется действовать самим.

— Будь по-вашему, — согласился Рутгер. — Так что, в Аллефор?

— Да, мы двинемся в сторону Аллефора. Хотя если быть точным, цель сегодняшнего дневного перехода — трактир.

— Здесь есть трактиры? Здесь?! В Праймзоне?!

— Да, — Иманд был вполне серьезен. Но Рутгер продолжал искать подвох.

— Вы, верно, имеете в виду какой-то “трактир” или Трактир? Нечто так называемое, да? А на самом деле там две голых склизких стены, истлевшие трупы на цепях, а трактирщиком — трехголовая чудь?

Смелые предположения Рутгера наконец улучшили настроение Иманду и заставили его улыбнуться. Впервые за весь разговор!

— Трактир — это просто трактир. Внутри Праймзоны со временем образовались несколько… скажем так, пятен. Ну или лучше сказать областей. И вот в пределах этих областей природа почти обычная. Пройти к ним нелегко, но внутри таких пятен — сравнительно безопасно. Поэтому здесь, к югу от Площади Пяти Углов, есть дубрава. А в дубраве — питейное заведение и постоялый двор. Называется он “Хвосты и копыта”. Вот публика там… разная. Впрочем, скоро сами увидите…

— А горячая вода там есть? — осведомилась Фрида.

— Там есть даже мыло. А также чистые постели и свежее пиво!

Рутгера так и подмывало спросить у Иманда, как там, в этом хваленом трактире, с женским полом? Не сказать, чтобы он в своей жизни так уж много путешествовал. Но все же родную Империю он кое-как посмотрел. И отлично запомнил: где постоялые дворы — там и веселые, может быть даже слишком веселые, девушки. Или же — грустные девушки. Некоторые из них сбежали от родителей и загрустили от своей смелости. Некоторые — от мужей, и загрустили с непривычки…. Припомнив свои многочисленные встречи в небогатых комнатах придорожных гостиниц, наполненных чужими запахами и не слишком элегантными вещами, Рутгер признал, что проводить время с печальными девушками ему, Рутгеру, нравилось не менее, чем проводить его с веселыми… “В общем, были бы девушки… А остальное — приложится…” Но делиться своими соображениями с товарищами Рутгер, конечно, не стал. Есть соображения, которыми и впрямь лучше не делиться!

Глава 13. В трактире “Хвосты и копыта”

“А если кто, а если ктоНе выпьет с нами эля,То мы того, то мы тогоПризнаем дураком!”

При ближайшем рассмотрении легендарный трактир “Хвосты и копыта” оказался вместительной избой.

Настолько вместительной, что в ней без труда размещались три десятка человек. Хотя слово “человек” не вполне точно описывало посетителей.

Ведь там пили-ели-веселились не только люди, но и герои, причем как докты, так и адорнийцы!

А самое удивительное, что в трактире была еще и покладистая чудь — впрочем, это обстоятельство выяснилось чуть позже.

Навстречу Рутгеру и его отряду сразу же вышел трактирщик — низенький русоволосый бородач со свекольным носом запойного пьяницы и кустистыми седыми бровями над хитрыми корыстными глазками.

— Добро пожаловать, гости дорогие! — бородач превозмог лень и в пояс поклонился вошедшим — как видно, рассчитывал на щедрые чаевые. — За какой стол желаете?

— Желаем отдельный кабинет, — процедил Рутгер, невольно поражаясь убогости обстановки и, так сказать, простонародному стилю сервировки.

Конечно, не будь они в Праймзоне, и ноги лорда Данзаса в подобном местечке не было бы! Но здесь, в этих изобилующих опасностями землях, перебирать харчами не приходилось…

— Кабинет? — удивился трактирщик. — Кабинетов, любезный господин, у нас отродясь не водилось! Я могу, ежели желаете, отгородить вам стол ширмою… У моей старшей дочери в спаленке одна такая имеется, — льстиво проворковал трактирщик.