Охотник - Тана Френч

— Я тебе так скажу в любом разе, — говорит Март. — Джонни верит, что оно есть. Он бы не стал пускаться в такие тяжкие и тащиться прочь от ярких огней и кинозвезд обратно в эту вот низменную действительность чисто ради тыщи-двух, какие получит, если на полях ничего нету.

— Прикидываешь, он знает что-то, чего мы не знаем?

— С него станется. Может, придерживает до нужного момента, а может, собирается оставить при себе. Но, я б сказал, он что-то знает.

— Чего ж тогда херню разводит с подсолкой реки?

— А вот про это я не ведаю, — говорит Март. — Может, просто целится, чтоб уж наверняка. Но скажу тебе, чтó мне тут на ум пришло, Миляга Джим. Любой, кто даст Джонни хоть малость деньжат, влезает по полной. Чисто психологически. Сотню-другую вбрасываешь — назад уже не сдашь, пустишь Падди Англичанина брать какие угодно пробы и копать на любых полях. Втянуть ребят в подсолку той реки — это у Джонни подстраховочка, чтоб никто не передумал.

На ум Келу приходит, что подстраховка будет не исключительно психологическая. Как догадался Март, подсолка реки — возможно, некое мошенничество. Всяк, кто дает Джонни деньги, дает ему и нечто такое, что потом Джонни поможет на них дуло наставить — или, по крайней мере, попытаться.

Пытаться наставлять что бы то ни было на этих ребят — ход неумный. Джонни положено это знать, но Кел задолго до того, как познакомиться с Джонни, пришел к выводу, что от знания, с которым ему неуютно, этот мужик старается увертываться.

— Ты, значит, вне игры, а? — спрашивает.

— Ой, господи, нет, — изумленно отзывается Март. — Само собой, я в ней, но с заведомыми предосторожностями, психология моя не разбушуется. В игре этой я дольше ни на минуту не задержусь, чем мне хочется. По чести скажу тебе, если остальные эти мошеннички решат влезать, мне ж придется лезть за ними чисто по доброте души. Они всю эту операцию свинье под хвост пустят, если меня с моими советами рядом не случится. — Со снисходительным презрением оглядывает компанию в нише. — Они ж ни бельмеса не понимают, как в реке золото может залегать, накидают его где ни попадя. И вот жизнь свою на кон поставлю — вывалят в глину просто так, половину унесет вниз по течению еще до того, как оно на дно осядет, и мы его никогда больше не увидим. А надо облепить его глиной, мелкими катышками чтоб, и оно тогда сразу пойдет на дно, глина смоется, и вот оно, золото, чтоб дружочек наш его выловил.

— Похоже, ты в игре, — говорит Кел.

— Терпеть не могу работу тяп-ляп, — говорит Март. Склоняет голову к Келу: — А ты-то, Миляга Джим, как поступишь, раз уж поглядел на Его Благородие? В игре или вне игры?

— Я тут, — отвечает Кел. — Пока на том всё. — Чувствовать себя подельником Марта Келу не очень-то уютно. — Так что ж, курган дивных — настоящий, а?

Судя по Мартовой ухмылке, тот понимает, что происходит у Кела в голове, и получает от этого удовольствие.

— Он уж всяко есть. Мосси и впрямь вокруг него пашет, но то, может, от лени: папаша его и дедуля так пахали, а у него инициативности нет что-то делать по-другому. А сверх того я ничего не гарантирую. Твоя воля, сходи туда в любую ночь сам да поищи дивных. Скажи Мосси, это я тебя направил.

— И проследи, чтоб я сперва сколько-то потина внутрь принял, — добавляет Кел. — Чтоб шансы увеличить.

Март хохочет и хлопает Кела по плечу, а затем повертывается к крупному мужику, привалившемуся к бару.

— Как оно ничего?

— Как по маслу, — отзывается мужик. — У дружка-то нашего вечер складывается шикарно, это уж точно. — Кивает на Рашборо.

— Само собой, у кого б не — в таком-то славном заведенье, — говорит Март. — Давненько я тебя не видал.

— А, я захаживаю время от времени, — говорит мужик. Принимает от Барти свою пинту. — Подумываю продать пару акров, — добавляет он. — То поле, что поближе к реке.

— Я себе не присматриваю, — отзывается Март. — Можешь вот с мистером Хупером потолковать. Ему б не помешало какое-нибудь занятие.

— Я не предлагаю. Просто говорю. Если на нем золото нашлось бы или даже дружок наш взялся б его там искать, я тройную цену взять мог бы.

— Ну и давай тогда, бери лопату — и вперед, — говорит Март, улыбаясь ему, — копать.

Мужик упрямо стискивает зубы.

— Может, дружка нашего бабка и говорила, что золото на твоей земле, но она не говорила, что нигде больше его нету. Не получится у Джонни Редди и его приятелей все это под себя подгрести.

— Я Джонни Редди не приятель, парнишка, — говорит Март. — Но сказать за него могу так: ему ума хватает начинать с малого. Дает выждать и глянуть, куда ветер дунет.

Мужик хмыкает — он по-прежнему недоволен. Упирается взглядом в нишу, где Десси щедро вправляет похабное подмигивание в песню о парне, который возвращается пьяный и обнаруживает у себя в доме всякие неожиданные предметы, а Рашборо хохочет.

— Бывай, — говорит мужик, забирая свой стакан и коротко кивая Марту. — Я к этому скоро вернусь.

— Знаешь, в чем беда Джонни Редди на самом деле? — спрашивает Март, разглядывая спину мужика, пробирающегося к своему столику. — Он не продумывает все как следует. Чтобы предсказать поведение этого парняги и многих других, ему подобных, ясновидец не нужен, но я деньги готов поставить на то, что Джонни таких, как он, и близко не учитывает.

— Тот парняга не кажется довольным как слон, — говорит Кел.

— Я было прикинул, не послать ли его потолковать с мистером Рашборо, — говорит Март, — просто чтоб посмотреть, как оно будет малышу Джонни. Но у мужика никакой изощренности. От него Падди Англичанину кисло станет, и как нам тогда всем быть?

— А люди знают? — спрашивает Кел. Март вопросительно вскидывает голову, Кел уточняет: — Про то, что Джонни реку подсолить собирается.

Март пожимает плечами.

— Поди разбери, кто про что в этих местах знает. Я бы сказал, тут в пабе сейчас с дюжину разных баек ходит и люди в это дело ввязываются дюжиной разных способов. Интересное времечко нас ждет. А пока пошли обратно, а не то пройдоха тот наши места себе пригреет.

Вечер продолжается. Постепенно выдыхается пение, Кон ставит гитару обратно в угол, а Рашборо берет ему и всем остальным в нише по двойному виски. Да и паб целиком тоже выдыхается. Неместные достигли предела опьянения, при котором все еще считают разумным садиться за руль и катить домой по непривычным дорогам. Старики устали и устремляются по койкам, а молодежи делается скучно — они набирают себе пакеты пива и с ними расходятся по гостям друг к дружке, где возможностей у них побольше. Жеребец морда-картошкой уводит, обняв за талию, девицу в розовом.

К полуночи в пабе остаются лишь плотный смрад пота и пивного выхлопа, Барти, протирающий столы тряпкой, да мужики в нише. Появляются пепельницы. Рашборо курит «Житан», что еще дальше роняет его в глазах Кела: Кел считает, что пусть люди и имеют право на свои грехи, всяк — если он, конечно, не мудак — находит способ грехам этим