Записки сахалинского таёжника - Валерий Маслов

Парниша сразу завелся, психанул, — за свою собаку обидно стало! Слепой, наверное, этот Вова! Но ясно, что недалёк умом, короче, — «бывший»…

— Глаза разуй, это что лежит? — схватил сразу двух белок и сунул чуть ли не в лицо Володе.

В лесу видит Володю первый раз, он не охотник, — товарищ Николая и Васька, с одной деревни. Водки попить с этим Володей пришлось. В пьяном угаре с ним были инциденты, ведь парниша органически не переваривает «бывших»! Трезвый-то он молчит, а как выпил — начинает припоминать всем «бывшим». Ему есть, что им напомнить: сколько раз, будучи на службе, эти «бывшие» прерывали концерты! Володя всего-навсего — Васька собутыльник, когда тот появляется в родной деревне погостить, водки попить.

Выходит, Володя — пьяница и вор? Не выходит, а так оно и есть! И такой человек охранял наши права и порядки! Да, вскорости он снова будет охранять права и порядки, потому что у него в областном УВД есть лохматая лапа. Второй раз долго не продержится, — снова выгонят. Так значит, его и в первый раз выгнали с милиции? — Разумеется, ибо почему он работал сторожем на птицефабрике? — Потому, что нет никакой специальности! В девяностом году тридцатилетний мужчина работает сторожем, — это стыдно, позор! Через десяток лет молодые люди, отслужившие в армии, будут работать охранниками, стоять на вахте, будут гордиться своим положением, — грудь колесом, на людей будут смотреть презрительно-снисходительно. А в восьмидесятых на их местах сидели бабушки, вязали шарфики, носки своим внукам. И бабушки не гордились своим положением!..

— Белка себя ещё покажет! — зло сказал Тимоха.

Не знает, почему, и объяснить не может. Он был уверен, что у него в руках — прекрасная охотничья собака, только пока неумёха. Научится!

— Покажет, в кастрюле, — сказал Николай. — Или корову где-нибудь задерёт. Ты тогда, Тимоха, года три будешь бесплатно работать…

— Коровы все в стойлах, зима на нос уже села, — зло пробурчал парниша и посмотрел на часы.

По времени успевает на дневной дизель. В Быков поезд ходит три раза в день. Можно доехать автобусом, с пересадкой в Долинске: до Быкова добежит за два часа, остается час в запасе. Не хочется вести разговоры с встретившимися товарищами, — не нравится, когда Белку пугают кастрюлей. Николай рисуется перед Володей, — он ещё летом понял, что с Белки толк будет! А может, стал завидовать? — Пока что нечему завидовать. Вполне возможно, что Николай ничего не понял. Но он-то в собаках разбирается!..

— Ладно, побежал я, на дневной успеваю.

Вышел на Найбу Белка прошла полста метров вверх по реке, остановилась, посмотрела на хозяина: мол, ты идёшь или как? Пошёл следом за собакой. Здесь течение сильней. Где хотел форсировать, — вода спокойней идёт, зато глубина — под ватерлинию болотных сапог. Белка показала хозяину полукруглый брод. — Собака бродит речки профессионально. Но летом следом за Белкой нельзя идти в воду — можно утонуть. Она больно любит плавать.

На Найбе, где медленное течение, — ледяные полутораметровые забереги. Прошёл Сеймовские поля. Дорога на полях, а туда же: то яма, то канава. Все лужи подо льдом. Хорошо, внизу подморозило.

Путь-дорожка полезла наверх, на прижим протяжностью в полкилометра. Чертов прижим можно обойти, Найбу два раза перейти, — вода позволяет. Можно, но не нужно: верхом спокойней. Летом бегал по Найбе, наверх не залазил. В данное время на последнем броде придется лёд у берегов ломать.

Пошёл по верхней дороге. До Чёртова мостика осталось метров двести. Справа, внизу, тихо, медленно несёт свои воды Найба. По обоим берегам — полутораметровые ледяные забереги. Долина большая, значит мороз крепче. С дороги к реке — пока что крутой склон высотой метров за десять, на склоне жухлая трава. Ближе к мостику начнется осыпь и высота увеличится.

В самом низу, возле реки стоят три кондовые пихты — единственные деревья на всём прижиме. Пихты растут порознь, обособленно, короче, — каждая за себя. Белка заорала благим матом на первую пихту, на ближнюю. — Собака, случайно, не заболела? Присмотрелся к дереву, на которое Белка лает с подвывом. Ничего себе! Собака в порядке, здоровей не бывает!

Наконец-то, свершилась его мечта, хоть пока и наполовину: на пихте сидит здоровенный соболище! А хотел было ружьё разбирать!.. Зверёк залез почти на самую макушку дерева, — бежать-то некуда. Соболь — не белка: до соседней пихты ему не допрыгнуть. Толку от этого — поменять шило на мыло! Здесь всего три дерева, так что попал ты, друг ситцевый, в переплет. Сегодня тринадцатое число, — задавайся, сволочь пушистая!

Вторую половину того, что свершилось, Тимоха постарается выполнить. Куда ты, соболь, денешься с подводной лодки?.. Охотник прицелился. Руки от возбуждения подрагивают, — больше года искал этот момент! Обычно момент ловят или ждут, но можно искать момент, долго искать!..

Зверёк довольно близко, с такого расстояния немыслимо промахнуться!

Выстрелил с малопульки.

Соболь молнией слетел по стволу пихты вниз. Не упал, а слетел своим ходом. Неужели промахнулся? — Не может этого быть! Соболёк пошёл на бросок, решил уйти от белого крупного зверя. Второй зверь, который наверху, на двух лапах, ему показался намного опасней. Просчитался, король пушнины!

Белый зверь — прекрасный кошкодав, имеет хорошую практику! Соболь, конечно, не кошка, но разница не очень уж и большая. У него размер ботинок мощный по сравнению с его телом; клыки немного больше кошачьих клыков; физподготовка на порядок выше. — Вот, и вся разница. Бродячие подвальные кошки тоже физически развиты: они не на диванах днями лежат, хозяин им не подносит на блюдечке.

Внизу, на кромке берега, разыгралась баталия. Соболь бросается на собаку, собака на соболя. Бежать зверю некуда: сзади река, сверху спускается двулапый чёрт, а собака не даёт повернуться задом, чтоб в речку уйти. Хотя, Белке только это и нужно.

Понял главное отличие кошки от соболя — это отменная реакция! И никакой рисовки, никаких иллюзий! Кошки высоко о себе мнят: вот сейчас покарябаю нос этой большой собаке, она заскулит и убежит. Кошки становятся в стойку, рисуются, шипят, что гадюки. А соболь идет смело в бой, крутится, что волчок, и рычит. Кому охота сушиться на правилке?

Охотник слетел к реке, присоединился к баталии. Одним словом — идиот! Спрашивается: куда, полудурок, полез? — Собака сама бы разобралась! Хочет ударить соболя прикладом ружья. Тот этого не хочет — крутится, что юла! Две юлы: Белка — вторая юла. Горе-охотник всё-таки поймал момент: замах рублёвый…

В последнюю долю секунды зверёк выворачивается от «рублёвого замаха», — реакция-то отменная, — приклад ружья попадает на камень. А замах-то был — будто хотел слона оглоушить! Замах был рублевый — удар получился далеко не копеечный! Интересно, что бы от зверька осталось, если бы приклад ружья попал по нему?