Почему евреи не любят Сталина - Яков Рабинович

Капитолина Васильева:

«Когда он вошел, все уже сидели. Его в одну сторону качнуло, в другую, и отец ему говорит: “Ты пьян, выйди вон!” — “Нет, я не пьян” — он отвечает. И второй раз отец говорит: “Ты пьян, выйди вон”

Он попятился назад, вышел, и уже на следующий день он был снят с командующего».

Отставка Василия была обставлена как перевод на учебу в Академию Генерального штаба, но там он ни разу не появился. Он был в шоке, а тут еще зимой 1953 г. произошел окончательный разрыв с Капой.

Капитолина Васильева:

«У нас такие размолвки с Василием были страшные, что мы решили все-таки разойтись. Вот, перед тем как положили в больницу, я сказала, что я больше жить с тобой не буду. Больше не могу».

Последние полгода перед смертью отца отмечены для Василия знаками приближающейся беды. Он безвылазно сидел на даче и пил.

Артем Сергеев, приемный сын Иосифа Сталина:

«Ну, я смотрю, Василий уже хорошо попил, еще себе налил фужер. Я ему говорю: “Васька, хватит!” Причем жестко: “Хватит!” На что он сказал… вынул пистолет и сказал: “А у меня два выхода: вот здесь пуля есть, а вот здесь водка налита. Я, — говорит, — живу, ты же пойми, я живу, пока отец есть. Отец закроет глаза — меня Берия на другой день на части порвет такого, а Хрущев с Маленковым ему помогут”».

Полина Жемчужина и Вячеслав Молотов

Полина Жемчужина, настоящее имя которой было Перл Семеновна Карповская («перл» на английском означает «жемчуг», и иногда говорили, что партийный псевдоним «Жемчужина» был выбран именно поэтому), была очень волевой и амбициозной женщиной и благодаря такому характеру также доминировала над слабовольным мужем. Сталин не без основания считал, что Молотов находится под влиянием жены, и он несколько раз рекомендовал Молотову оформить развод. Сталин не хотел, чтобы на Молотова, занимавшего ключевые посты, оказывалось влияние с двух сторон. Проблемы, правда несколько меньшие, возникали у Сталина и с женами Калинина и Ворошилова. Жена Калинина, Екатерина Лоорберг, член РСДРП с 1917 г. и член Верховного суда СССР, была арестована еще при жизни мужа. Но ее освободили после смерти Сталина. Жена Ворошилова, Екатерина Горбман, также была членом РСДРП с периода революции и занимала в 20-е гг. различные партийные посты. Однако Ворошилов, переставший быть «легендарным наркомом обороны» с 1940 г., не имел большого влияния на государственные или партийные дела.

Полина Жемчужина, дочь портного, еврея из Екатеринославской губернии (Днепропетровская область в СССР), вступила в РКП(б) в 1918 г. в возрасте 21 года и служила политработником в Красной армии. Молотов и Жемчужина поженились в Москве в 1921 г., когда Молотову, уже Секретарю ЦК РКП(б), был 31 год. Полина в это время работала инструктором одного из райкомов РКП (б). Родная сестра Жемчужиной в 1920 г. эмигрировала в Палестину, и между ней и Полиной существовала постоянная переписка, которая, естественно, перлюстрировалась. В СССР вся почта за границу и из-за рубежа подвергалась цензуре. Один из племянников Полины жил в США. Как умная и амбициозная женщина, Полина Жемчужина стремилась к самостоятельной карьере. Она владела языком идиш и покровительствовала Государственному еврейскому театру в Москве, часто посещая его постановки. В 30-е гг. Полина Жемчужина занимала многие ответственные посты в правительстве, и муж, как Председатель Совнаркома СССР, этому способствовал. Она работала на постах начальника разных главков в наркоматах легкой и пищевой промышленности, которые в то время возглавлял Микоян. В 1939 г. Полину Жемчужину избрали кандидатом в члены ЦК ВКП(б). При дроблении наркомата пищевой промышленности в начале 1939 г. Жемчужина стала первой женщиной-наркомом. Она получила пост наркома рыбной промышленности. Микоян в это время стал наркомом внешней торговли. Для Сталина возвышение Жемчужины до поста наркома показалось неоправданным. С декабря 1938 г. во главе НКВД стоял Берия, и это был период, когда между Сталиным и Берией существовало полное взаимопонимание. Берия начал сбор компрометирующих материалов о Полине Жемчужиной, и ее связи с родственниками и друзьями за границей быстро вышли на поверхность. В то время «связь» с родственниками за границей не поощрялась. Берия обеспечил Сталина нужными сведениями из «досье» Жемчужиной в НКВД, и вопрос о жене Молотова вошел в повестку одного из заседаний Политбюро. Стенографической записи заседаний Политбюро обычно не велось, и в архивах сохранились поэтому лишь краткие протоколы с текстами постановлений. 10 августа 1939 г. на очередном заседании Политбюро вопрос «О тов. Жемчужиной» стоял как пункт № 33.

На некоторых заседаниях Политбюро принималось часто более ста разных постановлений. Постановление о тов. Жемчужиной от 10 августа 1939 г. было как бы предварительным. Оно говорило:

«33. — О тов. Жемчужиной.

1. Признать, что т. Жемчужина проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении тов. Жемчужиной оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа.

2. Признать необходимым произвести тщательную проверку всех материалов, касающихся т. Жемчужиной.

3. Предрешить освобождение т. Жемчужиной от поста Наркома рыбной промышленности. Провести эту меру в порядке постепенности»[60].

«Тщательная проверка» всех материалов о Жемчужиной проводилась в НКВД. В связи с этим были арестованы некоторые работники тех главков в наркоматах пищевой и легкой промышленности, которые могли дать о Жемчужиной дополнительную информацию. Были, очевидно, допрошены и те работники этих наркоматов, которые были арестованы на главной волне террора 1937–1938 гг. по разным обвинениям. Показаний о шпионской работе Жемчужиной было, очевидно, столь много, что это смутило даже Сталина, который не мог тогда еще решиться на арест жены своего старого друга. Он прекрасно знал, что заключенные в НКВД дают любые показания. В связи с этим вопрос о Жемчужиной снова был поставлен на повестку заседания Политбюро 24 октября 1939 г. Он шел под номером 130. Начало постановления было примирительным:

«130. — От. Жемчужиной

1. Считать показания некоторых арестованных о причастности т. Жемчужиной во вредительской и шпионской работе, равно как их заявления о необъективности ведения следствия, клеветническими».

Решение Политбюро было, однако, компромиссным:

«2. Признать, что т. Жемчужина проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении т. Жемчужиной оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа.

3. Освободить т. Жемчужину от поста Наркома Рыбной Промышленности, поручив секретарям ЦК т.т. Андрееву, Маленкову и Жданову подыскать работу для т. Жемчужиной»[61].

Еще через месяц, 21 ноября 1939 г., новым постановлением Политбюро П. С. Жемчужина была назначена начальником главного управления текстильно-галантерейной промышленности Наркомлегпрома РСФСР.

Это назначение, поскольку оно было в Правительстве РСФСР, а не СССР, рассматривалось как понижение сразу на несколько ступеней. В феврале 1941 г. на XVIII партконференции Жемчужина была выведена из состава кандидатов ЦК ВКП(б).

Во время войны Жемчужина активно участвовала в работе Еврейского антифашистского комитета. Она, безусловно, понимала, что гибель Михоэлса была убийством. Она присутствовала на похоронах артиста. Безусловно, она знала и об аресте Аллилуевых, но Молотов вряд ли мог объяснить своей жене причины всех этих репрессий. Среди членов Политбюро не было принято интересоваться делами МГБ или МВД. Молотов и Жемчужина понимали, что для ареста членов семьи Сталина необходима его личная санкция. К этому времени Молотов, хотя и сохранял положение «второго» после Сталина государственного и партийного лидера, находился в частичной опале.

После первой серьезной болезни Сталина осенью 1945 г. и его двухмесячного отсутствия в Москве (октябрь — декабрь 1945 г.) различные реорганизации в составе Советского правительства имели достаточно ясный характер борьбы за это «второе» место в структуре власти. В этой борьбе, которая имела скрытый характер, участвовали три основные группы. Во главе одной из них, которую можно назвать «партийной», был Андрей Жданов, формально второй после Сталина секретарь ЦК ВКП(б). Его поддерживала ленинградская партийная организация, а также «ленинградцы» в правительстве — Николай Вознесенский и Алексей Косыгин. Лидером второй группы был Молотов. Он уже давно был признанным преемником Сталина. В Политбюро он имел поддержку Микояна, Андреева и Кагановича. Его также поддерживали почти все члены ЦК ВКП(б) и номенклатурные работники еврейского происхождения. Они не без основания считали, что развернутая Ждановым политическая кампания против «космополитов» имеет антисемитский характер. Третьей фигурой в борьбе за власть был Берия, который опирался на наркоматы внутренних дел и государственной безопасности. Берия в этот период также возглавлял два основных военно-стратегических проекта в СССР — атомный и ракетный, имевших приоритет в финансовых ресурсах из бюджета. Симпатии советского генералитета были на стороне Молотова. Военные никогда не могли простить органам госбезопасности репрессий в армии, которые не прекращались и после победы в Великой Отечественной войне. Представителем военных в Политбюро был Булганин, который, как сугубо «штатский маршал», не пользовался авторитетом у боевых маршалов и генералов.