Души потемки - Владимир Наумов

— Шнырь-Шнырь, тебе мама разве не говорила, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Зверек вскарабкался на плечо и, захлестнув мою шею хвостом, устроился поудобней.

— Нахаленок маленький.

Шнырь-Шнырь беспокойно заерзал, принюхиваясь. Нарастающий свист стрел слился с тревожным писком зверька. Пора было преподать маленький урок. Несколько пассов руками, и огненный смерч смел смертоносный дождь. Я подумывал — не добавить ли для острастки и пару раскатов грома, но решил не пугать малышей в доме. Последующие три часа прошли на удивление спокойно. Шнырь-Шнырь сделал несколько рейсов в дом и обратно. От первых подношений я вежливо отказался — крысы не мое излюбленное блюдо, но корку хлеба принял с благодарностью. День обещал быть жарким, и я искренне надеялся, что закончится скоро, поскольку провести день на солнцепеке мне не улыбалось. Помню, еще дома я никак не мог понять, как моя подруга могла часами лежать на пляже, уподобляясь шашлыку, хорошо прожаренному со всех сторон. Велес видимо ничего не знал о загаре, а моя собственная натура не переносила состояния бревна. Из моря же меня вытащить крайне затруднительно. Сероглазая говорила, что я булькаюсь, как молодой дельфин-шизофреник. Вот и во всем остальном мы были с ней также не схожи. Счастливая пора. Шнырь-Шнырь встрепенулся и издал жалобный писк.

— Я знаю, малыш, идут.

Сигнальная сеть Велеса засияла у меня перед глазами. Красные контуры — люди, серые — преты, черные — бхуту. Славная компания.

— Тебе лучше вернуться в дом.

Но зверек лишь крепче вцепился в комбинезон. Благородно, но глупо. На секунду я прикрыл глаза и сконцентрировался. Сила Древних хлынула по телу. Теперь обратиться Велесом я мог в любой момент. Мысленно я окружил дом огненной полосой, готовой вспыхнуть при любой попытки пересечь невидимую черту. Маленький проход со стороны дороги позволял пройти не более двум воинам сразу. Я готов! Добро пожаловать в мои кошмары! Так, кажется, назывался диск Элиса Купера. Легкая дымка магической защиты окутывала человека, шагнувшего в проход.

— Я Велес. А кто — ты?

— Я знаю, кто ты.

Рослый, широкоплечий мужчина лет тридцати с благородным лицом и с шевелюрой, смахивающей на гриву льва, добродушно улыбался. Если судить по одежке, то он должен быть, как минимум князем или выше. Посеребренные наплечники и панцирь облегали стройную фигуру. Прямой андалузский меч висел явно не как украшение, хотя и на перевязи, шитой золотом.

— Неужели моя популярность столь широка?

— Вряд ли это твоя заслуга.

По-моему, это оскорбление, но чем-то этот нахал был мне симпатичен. Спокойствием и достоинством что ли? Ведь он знал, что у меня Перстень Мрака.

— Чем обязан столь назойливому вниманию?

Воин расхохотался. По-доброму, заливисто, от души.

— Я Джошуа, вожак этого сброда.

— Довольно самокритично.

— Ничуть.

Шнырь-Шнырь проявил интерес к Джошуа — носик усиленно задергался, усы нервно подрагивали.

— С чем пожаловали?

— Любопытство замучило.

Не так я представлял себе эту встречу. Думал — придут бандиты, я их пугну или уничтожу. Этакий защитник униженных и оскорбленных. Но нет, никто не боится.

— Удивлен?

— Скорее да, чем нет.

Мой ответ доставил удовольствие Джошуа.

— Мы теряем время.

— А вот злиться ни к чему.

Велес рвался наружу, но я его еще контролировал.

— Мне надоело. Убирайтесь. Или я…

Джошуа наслаждался ситуацией.

— Карлос был покруче. Ты молод и неопытен.

Этого я стерпеть не мог. Молнии ударили с моих рук и часть сопровождающих Джошуа рухнули, не успев понять, в чем дело. Хохот вожака лишь распалил меня, и остальных постигла та же участь.

— Силен, но горяч.

Магическая дымка не исчезла, значит, я не достал того, кто прикрывал Джошуа. Кто бы это не был — он не глупец, и я взмахом руки убрал огненное заграждение.

— Правильно.

— Да пошел ты…

Вывести Джошуа из себя мне не удалось. Он продолжал поглядывать на меня, как старший брат на младшего шалунишку.

— Встретимся на опушке.

Спокойно повернулся ко мне спиной и пошел к лесу.

Возмущенное верещание Шнырь-Шнырь вывело меня из состояния столбняка.

— Знаю, знаю, малыш, этот раунд мы проиграли.

Налетевший порыв ветра принес некоторое облегчение моему разгоряченному лицу. Сельвия встретила меня в дверях.

— Все кончено.

— Я видела.

Пора было уходить. Не знаю почему, но этот дом начал меня тяготить.

— Вожак ушел. Ты его отпустил.

Довольно спорное утверждение. Лично у меня сложилось впечатление, что это он меня отпустил.

— Джошуа? Вроде неплохой парень.

Сельвия резко повернулась и захлопнула дверь перед моим носом. На секунду я поймал ее взгляд, и ничего, кроме ненависти, в нем не было.

— Вот новый поворот.

Шнырь-Шнырь ободряюще ткнулся носом мне в ухо.

— Что он нам несет?

Я почесал его за ухом.

— Тебе лучше остаться, малыш. Я, как магнит — притягиваю неприятности.

Зверек проигнорировал мои слова.

— Ну, нет, так нет.

У ограды я задержался на несколько минут, чтобы восстановить поваленные пролеты. Большего я сделать не мог. К окну прилепились три забавные рожицы, я помахал им на прощание и зашагал по полю.

Привалившись к дереву, Джошуа насвистывал бодренькую мелодию. Завидев меня, он сорвал травинку и принялся жевать. Я прощупал окрестности и не обнаружил его покровителя. Меч Джошуа отстегнул, и он покоился на коленях хозяина. Крона дерева обещала спасительную тень, и я поспешил в нее окунуться.

— Что-то затянулось твое прощание.

Его спокойствие вызывало во мне раздражение. Хотелось осадить, поставить его на место.

— Зачем звал?

Пожевав, Джошуа выплюнул травинку.

— У тебя сейчас сила.

Слово сейчас он подчеркнул.

— А я уважаю тех, у кого сила.

Я присел на корточки. Пристально вгляделся в его лицо. Циничность заявления не вязалась с открытым добродушным взглядом.

— Кто за тобой стоит?

Джошуа оглянулся и ткнулся лбом о ствол дерева.

— Проклятье!

Я завалился от хохота на траву.

— Ох, уморил.

Потирая лоб, Джошуа с недоумением поглядывал на меня.

— Что за шутки? Там никого нет.

Всхлипывая, я размазал слезы по щекам.

— Это… выражение такое.

Напряжение последнего времени выплеснулось в этом приступе смеха. Даже если бы меня пообещали убить, я вряд ли бы смог остановиться. Содрогаясь в конвульсиях смеха, я катался по траве под хмурым взглядом воина. Наконец комичность ситуации дошла и до него, и мы, хлопая друг друга по плечам, ржали как два жеребца. Джошуа оборвал смех. Внезапно у меня появилось ощущение, что местность неуловимо изменилась. Доля секунды, и я сообразил. На опушке воцарилась тишина — сплошное безмолвие, не нарушаемое ни жужжанием насекомых, ни щебетом птиц. Звуки, которые мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся, вдруг стихли. Тишину отягощало ощущение надвигающейся опасности. Джошуа, видимо, почувствовал то же самое — он замер, настороженно прислушиваясь и поглядывая по сторонам. Воин медленно опустил руку, его пальцы сомкнулись на рукояти меча, но он не стал обнажать клинок — врага не было. Было лишь тревожно на душе. В воздухе витала угроза нападения нечисти. Слева затрещали кусты, и на опушке показалось бледное безволосое существо.