Игрушка императора - Елена Звездная

Началось… теперь я еще и «проклятая принцесса». Это в дополнение к «утырке», «отродью», «чудовищу», «стерве», «змее» и еще многому. Мир меняется, но его отношение ко мне остается неизменным.

— Хватит! — раздраженно отрезала я. — Четко и по существу — что в пророчестве?!

Старушенция, которая уже едва ли не рассыпалась, рухнула на пол. Я вежливо подождала, пока она соберется, и дождалась — трясущимися ручками Мейлина высыпала горсть каких-то камешков с непонятной символикой и начала причитать:

— Мой огонечек, мой свет, моя радость… Вот он, вот… — скрюченный палец с желтым когтем ткнул в один из темных камешков. — Предначертано ему стать новым кесарем, предначертано… было… А все ты, ты все! — причитала старуха. — Сломала дороги судьбы, линии жизни спутала… ты все… И утратил разум мой огонечек, больше меня не слушает, против самого Араэдена пошел, глупенький… Как спасти, и не ведаю… А все ты, проклятая принцесса, все ты… «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!»…

Вот так и приходит к древним слабоумие. Молча стою, слушаю бормотание старушенции и понимаю, что пора возвращаться.

Как вдруг Мейлина вскинула голову, глаза ее вновь стали голубыми, а голос твердым:

— Ты должна любить его! Почему ты не любишь его?

— Кого «его»? — интересуюсь на всякий случай.

Ведьма затряслась в приступе кашля и смеха одновременно. Перетекла в сидячее положение и прошептала:

— Я говорю — ты не слушаешь… Я поведала тебе о событиях далекого прошлого, чтобы ты сумела понять того, кому предназначена… А ты пришла к выводам об отрубании головы!

— А к каким выводам я должна была прийти? — самой любопытно стало.

— Араэден очень несчастный человек, Катриона…

Она с Лорой случаем не знакома? Бред у них какой-то слаженный выходит.

В общем, сей разговор следовало завершить. Я встала удобнее, соединила ладони, формируя кристалл, и уже начала открывать портал, когда услышала:

— Ты откроешь путь к его дому, ты… Так было предсказано… Отпусти Динара, и мой огонек будет жить, он станет новым кесарем, Катриона… Твоя судьба иная — «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!».

Определенно, в законотворчестве я разбираюсь лучше, чем в предсказаниях. Впрочем, предсказаниям следуют слабые глупцы, сильные вершат судьбу своей твердой рукой.

Я посмотрела на огонь, такой теплый и живой, как и мой несносный рыжий, улыбнулась, прежде чем уверенно произнести:

— Еще не знаю как, но одно я могу гарантировать — кесарь действительно отправится домой. Кстати, учитывая то, что на протяжении стольких лет творил этот «очень несчастный человек», преисподняя ему — дом родной!

И я сосредоточилась на открытии портала.

— Катриона Ринавиэль Уитримана!

Дрожащий голос ведьмы мне совершенно не понравился, пришлось уделить все свое внимание ей.

А Мейлина изменилась — глаза затопила тьма, волосы вздыбились и приобрели рубиновый оттенок, на руках когти, рот стал оскаленной пастью, а после я услышала:

— Ты не причинишь ему вреда!

— Вреда? — Портал открылся, но, прежде чем шагнуть в него, я задумчиво произнесла: — О вреде речи и не было, Мейлина.

А про себя я подумала, что одним только вредом от кесаря не избавиться… к сожалению. И потому я его просто убью, если вариант с возвращением в его собственный мир окажется нежизнеспособным!

Возвратившись в тот самый сад у ресторации «Крылья феникса», застала удивительную картину — бледные, дрожащие, перепуганные стражники едва не обгрызали кусты в нервном припадке.

— Что происходит? — вежливо интересуюсь у охраны.

Двадцать мужчин внушительной комплекции плавно поднялись и синхронно шагнули ко мне. Это было не особо приятно.

— Где… вы… были? — прошипел самый высокий из ныне присутствующих, и глаз у него нехорошо так дергался.

— Простите? — удивленно взираю на сего индивида.

В Оитлоне из всех стражников со мной имел право говорить только Хантр, и то если я первая обращусь. Поведение прайдовских телохранителей меня неприятно поразило.

— На будущее, — пристально глядя в глаз с дергающим веком, начала новоиспеченная повелительница Прайды, — менее всего я расположена отчитываться перед собственной стражей!

Из мужского горла вырвался хрип, потом нечто такое, от чего я даже покраснела, а после стражник прохрипел:

— Слушайте, вы… повелительница!..

Зря он так!

— Я вам сейчас дам один хороший совет, — ледяным тоном произнесла я, — увольтесь из дворцовой стражи до заката, в противном случае заход солнца встретите в чине рядового!

На этом конфликт был исчерпан. Стремительно развернувшись, я покинула оторопевших стражников и вернулась в ресторацию. Торопливо поднялась на третий этаж, прошла по подозрительно пустым коридорам и открыла дверь в кабинет лорда Аласта.

А там меня, как выяснилось, ждали. Собственно, мой законный и ждал, вальяжно устроившись на моем же прежнем месте.

— Забывчивая моя, пора осознать тот факт, что ты более не являешься наследной принцессой Оитлона. Отныне у тебя иной статус, следовательно, появились ограничения!

Как выяснилось опытным путем, мой ледяной тон был парным молоком в сравнении с ледяным тоном кесаря.

Стараясь не дрожать, сделала глубокий вдох, набираясь смелости, и шагнула в кабинет. Сверкающие кристаллы глаз супруга окинули меня изучающе настороженным взглядом, но не это было моей самой значительной проблемой, — лорд Аласт не догадался вернуть свитки туда, откуда они были столь виртуозно похищены. И теперь мой доверенный владелец ресторации находился у окна, стоя на коленях и покаянно опустив голову. Сам кесарь обретался на том самом стуле, на котором ранее сидела я, и просматривал те самые документы, которые вызвали и мой неподдельный интерес. Помимо нашего неубиваемого в кабинете находилось еще три человека, среди которых — бледный и дерганый магистр Эндеи, муж той самой любовницы Аласта.

Да, неприятная складывается ситуация, но не смертельная. Закрыв дверь, я подошла поближе к императору.

— Мой кесарь… — начинаю осторожно.

— Я твой супруг, забывчивая моя, — не скрывая насмешки, напомнили мне.

Вот как раз это я и не забыла, не забывается подобное… к сожалению.

— Даже так? — одна бровь медленно поднялась, в то время как глаза недобро прищурились.

— Мой супруг, — поспешила исправиться я, — не вижу причин для вашего недовольства. Ничего предосудительного или недопустимого мною совершено не было.

Серые глаза сверкнули ярче, затем кесарь улыбнулся… ласково. Указал на свитки и сборники и задал вопрос: