Палач, демон и принцесса - Бережной Александр

Эльфийка, потемнев лицом еще больше, тряхнула головой. Расстегнула завязки, передернула плечами, позволяя рубашке соскользнуть вниз. Ослабила тесемку, удерживающую штаны, сбросила и их. Дальше с тихим шелестом упали легкие нижние одеяния. Девушка переступила ногами, сходя с получившейся кучки ткани. Омега наклонился, подбирая одежду:

– Да, волосы тоже распусти… Хорошо, а ленту сюда. Славно.

Демон выпрямился, обошел по кругу вокруг обнаженной девушки. Айшари стояла, слегка подрагивая – не от холода, а от того ощущения, что вызывал взгляд ее наставника. Омега кивнул своим мыслям, и совершил второй обход по кругу, аккуратно, но сильно нажимая на какие-то точки на затылке, спине, бедрах, плечах, ладонях и лодыжках девушки. Эльфийка вздрогнула – по телу пробежала волна жара, сердце забилось чаще, даже зрение немного размылось, но на долю мгновения. Беловолосый снова кивнул, и вложил в руку своей ученицы какой-то круглый предмет. Та раскрыла ладонь и приоткрыла рот от удивления – это была крупная, с абрикос размером, идеальной формы жемчужина, сияющая изнутри мягким, золотисто-белесым светом.

– Сам сделал, – похвастался Омега, отходя к краю кругу и бросая вещи эльфийки куда-то в тень, – нашел здоровую жемчужницу, заколдовал, что бы быстрее перламутр делала… Вместо песчинки использовал частичку силы Манящей. Нравится?

– Очень…

– Вот и славно. Тогда садись в позу для медитаций и приступай.

Сам демон сел на колени у края площадки, положив ладони на бедра. Айшари села, удерживая жемчужину сплетенными пальцами над перекрещенными ногами. Выпрямила спину и вдохнула, начиная медитацию.

Омега тоже вдохнул и медленно поднял перед собой вытянутые руки. Сделал четыре жеста, переплетая пальцы, и так же медленно развел обращенные к небу ладони в стороны. Прямо от его коленей внутри обсидиана побежала фиолетовая светящаяся линия, описывая окружность. Когда круг с эльфийкой в центре замкнулся, демон снова свел руки, хлопнув в ладоши, и последовательно, линия за линией, засветилась вписанная в круг гексограмма. Беловолосый позволил себе выдохнуть. На какие-то мгновения повисло молчание. Айшари сидела посередине светящегося узора, и по ее волосам блуждали фиолетовые и золотистые (от света Манящей) блики. В глазах ученицы демона отражалось ровное сияние жемчужины. Не было ни ветра, ни магического круга. Для эльфийки существовала только эта круглая, золотистая жемчужна, словно отражение Манящей в ее руках. И ее мягкое, призрачное сияние пульсировало, сначала едва заметно, но постепенно все явственнее и явственнее, словно мерцая в такт неслышной мелодии. Девушка прикрыла глаза – что бы ощущать эту пульсацию, ей больше были не нужны глаза, она ощущала Госпожу Ночи всем своим существом, равно как и даруемую ею мелодию. И девушка запела. Мелодия, переливаясь, наполнила воздух. В ней были свобода ночных просторов, загадочность скрытого тенями, мягкость Манящей, что не слепит глаза дерзнувшему взглянуть прямо на Нее, Ее притяжение, правящее волнами. И свет Ночного Светила отозвался на голос, он словно загустел, и его лучи стали зримо наполнять пространство вокруг Айшари сиянием.

Пение Омеги влилось в мелодию неожиданно, но закономерно. Несмотря на то, что демон полностью скопировал голос эльфийки, его пеня добавила новое – гордость и уверенность ночного хищника, азарт охоты, жестокую честность мира – выживает сильнейший. И ветер отозвался на голос демона, он зашуршал по краям обсидианового диска, постепенно набирая силу, развевая белые волосы участников ритуала. Фиолетовое сияние магического круга стало светлеть, поглощая разлитую над ним энергию Манящей.

Айшари отдала лидерство, и тональность мелодии сменилась. Она не стала ни ниже, ни выше. Она просто стала другой. Более глубокой, более размеренной, словно рокот прибоя. В ней осталось то, что является главной прелестью ночи – свобода и сила. Сила, что дает свободу, и свобода, обнажающая истинную силу. Вокруг ритуального круга выросла стена прозрачного ветра. И Айшари приняла эту тональность, отозвалась на нее. И свет Манящей стал наполнять стену ветра золотистым сиянием. Полы омегиного плаща поднялись ведомые движущимся воздухом, словно четыре причудливо изломанных крыла. Пряди подсвеченных желтым волос эльфийки тоже начали неспешный танец вокруг ее головы.

Тональность снова сменилась.

Золотистый ветер, кружащийся вокруг, изломался, рассыпался на сотни струй и потоков, формируя причудливый узор, меняющийся с каждым мгновением. Мелодия развернулась, обретя мощь ревущего пламени и безграничность ледяной пустоты. Желание и предел – две стороны одного и того же. Основа силы и основа свободы. И эльфийка последовала за голосом наставника. Жемчужна засияла ярче, но ее свет стал неравномерен, повторяя узоры, сплетаемые ветром, становясь их отражением и одновременно единым целым с ними.

Вдруг Айшари почувствовала, что сплетает мелодию одна. Омега прекратил пение, не нарушив гармонии, и опустил обе ладони на светящуюся золотом линию перед собой.

Девушка вдруг почувствовала, что Песня не полна. И еще раз сменила тональность. Мелодия взлетела ввысь, рассыпаясь тысячью искр, соединяя рев шторма с переливающейся тишиной штиля. Желание само по себе является пределом. Цель неотделима от действия. Свобода неотделима от рабства. А сила – это и свобода и рабство в одном. Обрести силу значит освободить и поработить себя. Стать больше, чем ты есть, но собраться на меньшем, чем раньше. Ветер ускорил свое вращение, и переливающиеся слепящее-белым светом потоки стали двигаться навстречу расширяющейся ауре эльфийки. Мелодия завершилась, когда жемчужина в руках девушки покрылась сетью трещин и рассыпалась, и каждый осколок разлетелся сотней искорок, сливаясь с сиянием.

Омега развел руки. В реве ветра его голос прозвучал неожиданно громко и отчетливо:

– Да подчинится сила твоему желанию по моей воле. Именем своим и Именем Богини Ночи я налагаю на тебя Печать.

Ладони демона сомкнулись. Ветер от их соприкосновения хлынул во все стороны, словно волна. Свет засиял до такой степени, что стал чернотой, и Айшари потеряла сознание. Узоры в камне медленно погасли. Сам обсидиан начал покрываться сетью трещин. Через несколько часов ритуальный круг должен был превратиться в усыпанный камнями пятачок…

Омега обессилено уперся ладонями перед собой, разрушая целостность ставшего хрупким камня. Постоял так некоторое время, тяжело дыша. Потом с хрустом и треском откинулся назад, растянувшись во весь рост. Достал сигарету, поднес к губам… И вскочил, тихо рыча.

В стороне, на крупном валуне сидел человек, чей силуэт лишь обозначался светом Манящей среди теней. Зато Ее лучи очень хорошо освещали лежащего неподалеку Шиду. Ученик палача был недвижим.

Айшари снился очень странный сон. Ей снилось, что она стоит в какой-то толпе – тела она не чувствовала, только тесноту чужого присутствия – и смотрит не то в большое окно, не то на огромную сцену, где расположены освещаемые Госпожой Ночи валуны и два человека рядом с одним из них. Одновременно она чувствовала страшную усталость, желание упасть ничком и уснуть, ломоту в спине и висках… Кроме того, к правой руке словно приварили железную болванку, а в нос лезут запахи… Причем лезут так сильно, что становится сложно отличить один от другого. По толпе проходят волнения, шепотки, комментарии к происходящему на сцене. Голоса разные – от раскатистого рычания до писка и шипящего шепота. Тут разговаривают на нескольких языках, но некоторые фразы эльфийка все-таки понимает.

"Вашу налево, как можно было так лажануться, что это за хмырь?"

"Пахнет он странно… словно травяной стог…"

"Опять эта рыбья вонь от города… Надо срочно покурить!"

"Убить гада! Убить обоих!"

Айшари присмотрелась, и во втором человеке, лежащем у валуна, узнала Шиду. Он лежал неподвижно, но его окутывало какое-то марево.

"Жив, засранец, только больно ему… Вот какого он лежит и обморок изображает?"

"Он понял, что противника не победить, и притворился проигравшим… Очень мудро."

"На [цензура] такую мудрость!!! А если бы этот [цензура], пока наш бравый [цензура] его налево через три колена [цензура] ученик [цензура] в рот из себя отрубившегося корчил, подошел и просто ножиком по горлу [цензура] чиркнул?! Тут бы такой [цензура] случился, мать вашу, карты бы пришлось перечерчивать, [цензура]!!!"

"Так, спокойствие… [цензура], но что это за хмырь?! Маскируется он знатно, никак не разобрать!"

"Убить!!! Разорвать! Сейчас!"

" Спокойно! Разорвать успеем, сначала поговорим. С новоприбывшим"

Пока длились эти рассуждения, происходящее на сцене словно застыло. Неожиданно Айшари почувствовал дуновение ветра, приятно щекочущего кожу, развевающего волосы. Она почувствовала, что ее губы открываются, и голосом Омеги произносят: