Исход чумы - Тим Волков

– Я помогу, – выдохнул тот, но как-то неуверенно.

Девушка успокоилась, перестала плакать. Заплаканными глазами глянула на старика, спросила:

– Как? Как можно ему помочь?

Старик молчал.

– Ну же! Что нужно сделать?

– Отнести к Андрею, – после паузы ответил Каша. – Это единственный шанс.

– Зачем? Зачем к Андрею? – не поняла девушка.

– Нам может помочь только Пыльный Владыка. Только он.

Старик пристально посмотрел на Вику, и та поняла, что это действительно так.

Шанс был только один. И им нужно было воспользоваться.

– Хорошо, – тихо ответила Вика. – Ведите нас.

* * *

– Пир… – ворчал Своркин, возвращаясь от Петра Алексеевича. – Пир во время чумы!

Злоба клокотала внутри. Своркин быстро прошел по коридору, потом вдруг резко остановился и со всей злости ударил по стене. Ударил – и сморщился. Облитый пластиком бетон кулаком не сломать. А вот самому получить перелом вполне возможно.

Выждав, когда боль в руке пройдет, а заодно и остыв, Своркин двинул к себе. Нужно было что-то срочно придумывать.

– А что тут придумывать? – под нос пробубнил он. – Надо все менять. Время пришло.

И вдруг удивился этой простой мысли.

Ведь верно. Время пришло. Сколько еще тянуть? Сколько ждать? Довольно. Прямо сейчас.

И ведь говорил что-то подобное своим сподвижникам, а сам себя не слышал. Как же просто! Время пришло! Прямо сейчас. Долой этого урода. Кровопийца проклятый!

«Убивать тебя не буду, в уборщики разжалую. Будешь туалеты драить! – злобно подумал Своркин и рассмеялся. – А может, и убью. Слишком много чести в живых оставлять».

– Я тебе устрою пир во время чумы!

Насвистывая, Своркин направился в клуб. Нужно было подготовиться к предстоящим переменам. Великим переменам. Скоро. Очень скоро.

Глава 9. Рогатый

Егорку он похоронил тут же. До самого рассвета копал стылую землю, потом, уложив паренька, закопал обратно. Вымотался, устал. Но оставаться не решился – не смог. Нужно было уходить. Видеть могилу было выше его сил.

И он пошел. В полуобморочном бреду, словно окутанный плотным туманом, шел он часа три и даже сам не помнил, что было за это время. Ноги шагали сами, мысли погрузились во что-то болотное, вязкое. Но это даже было хорошо – думать сейчас ни о чем не хотелось.

Очнулся Макс, когда уже стало подмораживать.

Ночь. Тьма рогатая бодала пригорки, сгущалась в низинах, путалась в ногах. Холод сковал деревья, кусты, пробирался под одежду.

Макс испугался, начал суетливо искать место для ночлега, но ничего хорошего не находил. Кругом или снег, или мокро. Ни камней, ни сухой поляны.

Плюнул, решил укрыться у дерева. Наломал озябшими пальцами веток, выстлал из них что-то вроде подушки, чтобы пламя не тухло от влаги и сырой земли. Устроил на этом костер.

Ветки горели нехотя, и пришлось некоторое время кружить возле огонька словно шаман, раздувая его, упрашивая, чтобы тот пощадил путника. Наконец пламя занялось.

Уставший Макс прислонился к дереву, протянул руки, отогревая. Не заметил, как уснул.

Дремал вполглаза. Было неудобно, и если бы не дикая усталость, то и вовсе бы не спал. А так проваливался время от времени в черноту и видел Егорку, который все спешил в свою «Страну Радости». Макс не ощущал жалости или боли утраты – он просто смотрел с какой-то задумчивостью на совсем еще юного своего спутника и не знал, что сказать.

Посочувствовать? Егорке это сочувствие не нужно было. Он просто хотел добраться до своей цели. Не вышло.

Встрепенувшись после очередного погружения в дремоту, Макс огляделся. Вроде показалось, что слышал Егоркин голос. Не сразу понял, что приснилось. Потом, увидев, что костер совсем уже затух, нехотя встал. Ноги занемели, и некоторое время пришлось сквозь боль разминать их. Потом – ломать ветки.

В ночном лесу хруст веток был слышен особенно громко.

«Странно, – подумал Макс, вглядываясь в темноту. – Ни звериного шороха, ни других звуков. Словно мертвый лес».

И сам себя поругал за эти мысли. Хорошо, что никого нет, – спокойней будет.

Отсыревшие еще больше за ночь ветки не дали огня, только дымили. Вновь пришлось раздувать пламя. Макс вдруг почувствовал, что голоден.

Пришлось лезть в Егоркин рюкзак, который он забрал с собой. Копаться в вещах парня было неловко, хотя ничего особенного там не было – какие-то безделушки, пустые зажигалки, брелки от ключей, несколько гильз, пара кубиков шоколада, старательно завернутые, еще что-то по мелочи.

Найдя мясо бурлака, которое они добыли вместе с Егоркой, Макс достал его, уложил на ветки. Хоть и не горит ни черта, но жар есть, как-нибудь запечется.

Пока коптилась еда, путник вновь задремал.

«Ты дойди, пожалуйста, это очень важно! Максим, ты слышишь? Пожалуйста, нужно дойти!»

Макс вздрогнул, едва не подскочил. Приснилось? Да, опять наваждение.

Огляделся. Мясо шипело – вытопившийся из него жир запалил пламя, и то жадно лизало кусок.

Схватив веточку, Максим вытащил из костра еду, принялся без аппетита ее поглощать, кусок за куском. Нужно было восстановить силы.

Одинокий путник меланхолично жевал резиновое мясо, смотрел в небо. Оно было затянуто серыми тяжелыми тучами, предвещая скорый снегопад, не заставивший себя долго ждать.

Едва последний кусок отправился в рот, как повалил густой снег. Дерево, под которым укрылся парень, укрывало его и костер, но некоторые снежинки все же находили путь и падали в огонь, шипя и тут же тая. Нужно было отправляться в путь. Под деревом безопасней, но…

Макс не мог объяснить своей тревоги. Ему не хотелось тут оставаться. Казалось, задержись он еще хоть на минуту – и останется навсегда.

И не теряя больше времени, он живо собрал свои нехитрые пожитки и выдвинулся в путь.

Ураган встретил его по пути к низине. Ветер обрушился на голову, рвал волосы. Снег, ставший густым и мокрым, падал на голову, плечи, спину, словно пытаясь спрятать идущего. Вздрагивая, чтобы стряхнуть его, Максим шел вперед.

Ноги промокли, и их ломило от боли. Но останавливаться здесь, в этом богом забытом месте, не хотелось. Уж лучше дойти до хоть каких-то осколков цивилизации и заночевать там.

Однако ничего по пути не попадалось – ни домов, ни укрытий. Сплошной лес.

Шли часы, а казалось, что проходят года. Максим брел все медленней и медленней, отстраненно ощущая, как силы покидают тело. Странно. Раньше это непременно напугало бы, заставило остановиться, что-то сделать. Но сейчас было безразлично.

Только лишь чтобы понять, что он еще жив, Максим зачерпнул ладонью снег и пожевал его, влага приятно оросила саднящее горло.

«Так нельзя», – вдруг раздался знакомый голос.

Макс остановился, огляделся. Никого.

«В рюкзаке. Возьми