Мифы и легенды старой Одессы - Олег Иосифович Губарь

говоря, о разного рода приблудных де Рибасах (уже Дерибасах!), претендующих на родство по созвучию фамилий. Но в данном случае мы имеем на лицо, во-первых, бывших крепостных Феликса из его имения Дерибасовки, а, во-вторых, потомков тех особ, что были благородно взяты де Рибасами на воспитание, но не получили и не могли получить ни дворянства, ни родовых регалий. Что до Иосифа, у него было две дочери — Екатерина и София, обе крестницы великой самодержицы. В серьезном французском источнике 1804 года сообщается о том, как императрица примчалась к Анастасии де Рибас, когда та не могла разродиться, и присутствовала при тяжёлых родах, поддерживая свою любимицу.

Возвращаясь к проблеме типизации личности основателя Одессы, я вижу в нем поистине Гумилевского пассионария. Он мог быть конквистадором, капером, Ермаком Тимофеевичем, техасским рэйнджером. А Северное Причерноморье в конце XVIII столетия и было российским Диким Западом. Он мог быть Одиссеем. Возможно, этого азартного испано-ирландца или испано-француза (один бойкий исследователь скрупулезно прослеживает даже еврейские корни!) лучше всего характеризует как раз русское слово ухарь. Что ж теперь, прикажете устраивать над ним школьный суд — как над Онегиным и Печориным?

Загадочными до сего времени остаются и обстоятельства кончины де Рибаса, в то время директора Лесного департамента, 2 декабря 1800 года: он скончался прямо в карете по пути во дворец. Согласно утвердившейся версии, его устранили участники заговора против императора Павла, якобы опасавшиеся, что посвящённый в их планы де Рибас играет роль двойного агента. Но все это чисто умозрительные построения, и как там было на самом деле, сказать весьма и весьма затруднительно.

На портрете кисти И. Б. Лампи (1797) мы видим де Ри-баса в мундире морского ведомства, введенном в 1745 году. На вице адмиральский чин указывает специфическое золотое шитье по бортам кафтана. На мундире — восьмиугольная звезда и красная лента ордена Александра Невского, четырехугольная звезда и крупный крест на шейной ленте — знаки отличия ордена святого Георгия второй степени, орденская восьмиугольная нижняя звезда и крест на шее — орден святого Владимира, здесь же белый мальтийский крест святого Иоанна Иерусалимского, увенчанный бриллиантовой короной. Три года спустя, незадолго до кончины, уже при Павле I, де Рибас был пожалован вторым «мальтийским крестом». Не эти ли драгоценные ордена разыскивали мародёры, когда-то потревожившие прах основателя Одессы на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга?..

Дом Андерса

Кто запустил дезинформацию о том, что приметный дом по улице Ланжероновской, № 3 — ретроспективная недвижимость генерала Лидерса, уточнять не стану. Как бы то ни было, она закрепилась в специальных справочниках и даже в реестре объектов культурного наследия. Отчего так получилось, понять нетрудно: из-за путаницы в изменявшейся нумерации зданий. Суть в том, что она то включала в себя одновременно Ланжероновский спуск и Ланжероновскую улицу, то разделялась. В итоге № 1 улицы Ланжероновской присваивался то сооружению у подножия спуска, на Таможенной площади, то первому зданию слева наверху этого спуска. При этом внизу, на площади — как справа, так и слева — функционировали не жилые здания, а так называемые магазины, то есть складские помещения типа амбаров, имена владельцев которых и переход из рук в руки фиксируются архивными документами.

Но поднимемся с площади на улицу. Первый дом по Ланжероновской улице слева, нынешний № 1 — тоже более чем примечательное сооружение, правда, с немалыми позднейшими достройками. Мы просто-напросто вынуждены говорить о нём во взаимосвязи с заявленной темой, иначе никак не разберёмся. Дом был возведен небезызвестным графом И. О. де Виттом по чертежам тоже небезызвестного зодчего Г. И. Торичелли. Разночтение по датировке в разных публикациях составляет более двадцати лет: 1827–1848 гг.; большинство случаев — свидетельство невежества и лени «исследователей». Добросовестная работа с первоисточниками позволяет довольно точно определить как дату, так и обстоятельства постройки. Скажем, 1827 год знаменует лишь составление плана будущего дома, но никак не начала его реализации. Период строительства фиксируется на основании архивных документов.

Надо знать, что возведение солидных зданий в 1820-1830-е годы было делом сложным и затратным. Цели большинства застройщиков — как можно скорее получить высокую прибыль от построенного здания — отчасти расходились с задачами городской и краевой администрации, для которой было важно украсить город солидными сооружениями в классическом стиле, постоянно повышать привлекательность юной Одессы, обратить её в подлинно европейскую морскую столицу огромного и перспективного региона. Поэтому власть стимулировала состоятельных застройщиков увольнением их от уплаты налога с оценочной стоимости новых представительных домов, причем не на год, а на несколько лет. Эта мера хотя бы как-то компенсировала потери, связанные с тем, что владельцы дорогой недвижимости далеко не сразу могли покрыть издержки на строительство и начать получать барыши. Складывалась парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: небогатые застройщики соответствующий налог платили, а богатые — нет. Верное понимание этого феномена и устраняет кажущийся парадокс.

По сказанной причине в числе льготников оказались и такие масштабные застройщики, как, например, граф Мечислав Потоцкий, коммерции советник Гари, дворянин Цыбульский, статская советница Новицкая, купец Палеолог и граф Витт. Благодаря наличию архивной ведомости, фиксирующей лиц, освобожденных от уплаты полупроцентного сбора в пользу города, мы четко видим, что по состоянию на 3 марта 1832 года значится новостроящийся дом графа Витта. Отсюда и по другим данным следует вывод: активная фаза строительства приходится на теплый сезон того же года.

Мы имеем также и серию детальных планов интересующего нас квартала и его окрестностей, составленных архитекторами Гаэтано Даллаква и тем же Торичелли в 1834–1844 гг. Здесь обозначены как сами строения, так и имена домовладельцев. Из этих документов чётко видно, что интересующий нас смежный участок со строениями по Ланже-роновской улице, ныне № 3, в ту пору принадлежит купцу Кортацци. Если кто не в курсе, поясняю: это авторитетный в свое время коммерсант и муниципальный деятель Фридрих Кортацци, брат одесского городского головы (1848–1857) Джеймса Кортацци. К Лидерсу же недвижимость Кортацци ни малейшего отношения не имеет. Отчего же тогда отталкивается ложная версия?

Основную причину я уже изложил: путаница в нумерации. Она привела к тому, что следующему владельцу дома графа Витта, генералу Лидерсу, «подарили» соседнее здание — дом № 3. Александр Николаевич Лидере приобрёл дом Витта у наследников покойного графа в середине 1840-х годов, будучи командиром 5-го пехотного корпуса, генералом от инфантерии. С конца 1850-х этот дом он сдавал в аренду Русскому обществу пароходства и торговли (РОПиТ), а после отъезда Лидерса в Царство Польское оный перешел во владение