Кто тут хозяйка? - Вера Волховец

стая гурий, и среди них обязательно есть та, которая занимается аккуратным, бережным расчесыванием волос своего подопечного. И утром, и вечером, и как только праведник возжелает, эта самая гурия своими нежными пальчиками моет ему голову. Взбивая пену, ласково массируя кожу под волосами, разбирая пряди.

Как вы, наверное, уже догадались, меня уломали и на ванну – впрочем я и сама согласилась, но Олисса еще вымыла мне голову. И боже мой, как мне хотелось восторженно скулить и дрыгать лапкой, до того волшебно она это делала. Вычесла, разобрала каждую прядочку, промазала их каким-то бальзамчиком, просушила чарами... В результате моя грива кудрей, в которой влажным ветреным утром могла заблудиться пара ворон, превратилась в неожиданно эстетичный водопад кудрей. А я думала – это вчера вампирши с моими волосами сотворили чудо. А они, оказывается, так, на скорую руку сделали что-то сносное, а вот Олисса разгулялась вовсю. Мы даже сошлись на том, что никакие прически мне даром не нужны, я и так достаточно хороша! 

Спокойное платье в тонкую синюю клетку оказалось впору и пусть и не отличалось кокетливостью вчерашнего дриадского, но я чувствовала себя в нем собой, и это было самое ценное. Сумку мне одолжила Олисса, и я поставила себе мертвую зарубку на то, что нужно купить свою. Моя-то осталась в доме, и я совершенно не додумалась её забрать. Да и некогда было!

– Да, кстати, миледи, – Олисса спохватилась, когда я уже собралась с вещами – то есть Вафлей и сумкой – на выход, – из прачечной просили передать. Нашли в кармане вашего платья.

Я с удивлением уставилось на маленький шарик, который горничная мне протянула. Черненький такой. Со странными сегментами, чем-то напоминающими то ли узор на черепашьем панцире, то ли чешую на брюхе ящериц.

А, припоминаю! Нашла эту ерунду вроде как и на днях, но с учетом общего количества событий – совсем не подумала разузнать, что это такое. Понадеялась только, что это не ссохшийся помет какой-нибудь мантикоры – черт её знает эту Улию, что для ведьмы может представлять ценность? Как показывает практика мешка с носками и сгоревшего свадебного платья – абсолютно все.

Вафля же, напротив, при виде шарика радостно заскулила, засуетилась у моих ног, недовольно хлопая по ним крылышками и тыкаясь в мои колени то одной своей желтоглазой головкой, то другой.

Странно. Фиговина-то даже не блестящая. И не съедобная – я даже прислушалась к нашей с дракошкой связи, чтобы убедиться в том, что никто тут не собирается эту фиговину жрать. Нет. Азарт – да. Возбуждение – да. Аппетит – ни в коем случае.

– Ну держи, – я наклонилась, разрешая Вафле взять шарик с моей ладони. Шарик был величиной с теннисный мячик, а горло у моей дракошки – тоньше куриной шеи. Точно не заглотит. Не удав же!

Дракошка радостно схватила шарик в пасть и с ужасно деловым видом зашагала вперед меня, на всех четырех лапах, важно фыркая белым паром из всех шести ноздрей. 

– Мы вообще-то идем завтракать, – сообщила я безмятежно удаляющемуся хвосту, но он оказался в курсе. И даже поработал для меня экскурсоводом.

– Доброе утро, дорогая, – любезно мурлыкнул со своего места Джулиан, – как спалось? Не замерзла ли одна в постели?

– Нет, спасибо, у тебя очень теплые одеяла, Джулиан, – я радостно улыбнулась, радуясь тому, что новое утро начинается с очередной восхитительной пикировки.

– Нужно распорядиться, чтоб их поменяли, – вздохнул вампир с деланным беспокойством, – а то лето на дворе, а ты – с теплыми одеялами. Не хочу, чтобы ты случайно простыла или маялась от духоты.

– Боюсь, тебе придется устроить в моей спальне ледничок, чтобы я решила погреться об тебя, – хмыкнула я, усаживаясь за стол.

– Идея хорошая, но не практичная, – Джулиан задумчиво прищурился, – ведь в этом случае ты явишься ко мне наглухо простуженная, и вместо приятного времяпрепровождения мне придется заниматься твоим лечением.

– А это тебе не под силу, дорогой? – я ехидно округлила глаза. – Великий и всемогущий глава клана ди Венцер не сообразит, какой стороной на спину его больной жены ставятся горчичники?

– Куда уж мне, болезному, – Джулиан панически откинулся на спинку стула, прижимая руки к сердцу, будто я его ужасно напугала, – может быть, тебе еще и стакан воды нужно будет принести? 

– Два! – я решила не мелочиться и болеть – так на полную катушку.

– Чудовищно! – прохрипел вампир, сползая в такой натуральный обморок, что я даже восхитилась его актерской игре. – Нет, дорогая жена, такие подвиги! Я ни за что в своей жизни на это не осмелюсь. Даже ради твоих прекрасных ног.

– У меня, между прочим, глаза тоже ничего, – я напустила в голос сердитости, стараясь выглядеть обиженной девочкой с ужасно задетым самолюбием.

– Да что ты? – Джулиан притворно удивился, поднялся со своего места и быстрым шагом направился ко мне. – Мне нужно срочно убедиться в этом заявлении.

– Ты жульничаешь! – я фыркнула, когда вампир обогнул стол и присел краем своей дивной пятой точки на резной подлокотник моего стула.

– Ты – враг моей семьи! – Джулиан грозно свел брови над переносицей. – Ты предлагаешь мне верить тебе на слово, ведьма?

– Я, между прочим, тебе повод для недоверия не давала, – напомнила, прекрасно понимая, что это ничего не изменит. И вправду не изменило. Джулиан коснулся самого кончика моего подбородка и чуть склонился ближе, будто пытаясь рассмотреть солнечных зайчиков в моих зрачках.

– И ведь и вправду не врешь, – произнес он совсем другим своим, мягким, обольстительным шепотом, который – я была уверена – действует на меня только коварной темной ночью. Нет. Утром, солнечным и радостным, он тоже вполне себе действовал. Пробирался под кожу, заставляя задерживать дыхание. 

Наше сближение началось медленно, будто оба мы опасались друг друга спугнуть. И… Спугнули ведь!

За пару дюймов от того, чтобы вывести на нашем счетчике поцелуев изящную тройку, Джулиан вдруг замер. Вот буквально закаменел, хищно втягивая воздух носом. И все бы ничего, но в его зрачках при этом начали разрастаться алые точки – верный признак того, что медленно, но верно в крови вампира вскипает гнев.

– Джулиан?

Он резко встал, отвернулся, ничего не говоря. Шагнул, но не к своему месту, а внезапно – к выходу из столовой.

– Завтракай, Марьяна,