Добрая фея короля Карла - Владимир Васильевич Москалев

напрочь перечеркнув рыцарский кодекс чести Жана II, скрупулезно выполнявшего условия обмена отречениями.

– Ты что же, не желаешь избавить от плена своего брата и родственников? – негодовал отец уже после ассамблеи, остановив сына, когда тот со своими советниками (у дофина свои советники и двор) спускался вниз по лестнице дворца.

– Они и без того вернутся, когда будет уплачен выкуп, – невозмутимо ответил дофин Карл, невысокого роста молодой человек хрупкого телосложения.

– Но это будет не скоро, а между тем есть возможность вернуть узников домой.

– На тех условиях, которые они предложили Эдуарду? А не кажется ли вам, отец, что он попросту собирается обвести вас вокруг пальца и в этом ему готовы помочь заложники?

– Что это значит? – не понимал король.

– Он не отрекся от короны и, судя по всему, не собирается, зато с усмешкой наблюдает, как вы из кожи вон лезете, чтобы дать Аквитании суверенитет, словом, потерять ее раз и навсегда. Задержать сдачу территорий – вот в чем наша задача. Королю Англии не стать королем Франции, и Аквитанией ему не владеть! Помните мою маленькую оговорку? Обмен отречениями не должен состояться, а потому вам ни в коем случае не следует подписывать гибельный для Франции договор, составленный моими братьями, дядей и шурином.

– Но это значит, что им не вырваться из тюрьмы!

– Это значит, что вы сохраните короне могущественного вассала – Аквитанию.

– А твои братья? О них ты подумал?

– Не случись позорного поражения при Пуатье, никому не пришлось бы ломать над этим голову.

– Пуатье – дело прошлое.

– Но искры от него долго не погаснут.

– Что еще хочешь ты сказать своему отцу, кроме дерзостей?

– Торопитесь с выкупом.

– Ты сам знаешь, как это непросто: страна разорена, каждый ливр достается по́том и кровью…

– Тот самый, который вы тратите на женщин легкого поведения, праздники, игры и балы? Во имя этой цели вы даже ввели троекратный налог на товары, соль и вино. Как хорошо, что я старший сын, а не младший – сидеть бы мне сейчас в темнице с Людовиком и Жаном.

– Как ты можешь! – побагровел король. – Это мои дети!

– Зачем вы приехали в Париж? Чтобы засадить за решетку вместо себя сына? Бедный Людовик, уже больше двух лет он не видит свою супругу Марию, а ведь и нескольких дней не прошло со дня свадьбы. И Жан туда же. Но чему удивляться – вы никогда не любили своих детей, исключая Филиппа, которому по неосторожности отдали Бургундию.

– По неосторожности? Как тебя понять?

– Эти земли следовало присоединить к короне, Карл Наваррский и пикнуть бы не посмел, но вы отдали их сыну. Этого Карл, как и следовало ожидать, стерпеть не мог, ведь он имеет больше прав на герцогство, поскольку является потомком двоюродных бабок покойного герцога Бургундского, в частности старшей, Маргариты. Этим вы вновь нажили врага, а ведь совсем недавно помирились с Наваррой. Не думаете, что он готовит ответный удар?

Король молчал. Он знал о восстании в Нормандии, где были владения мятежного Карла. Оно потерпело неудачу; но остановится ли на этом неугомонный зять? Сын прав. Он опять прав, черт возьми, он везде прав! Но нельзя давать ему об этом понять: он пока еще дофин, а не король. Король – его отец, и он не позволит брать верх над собой.

– Ты знаешь, я готовлюсь к походу на османов. Это требует немалых средств.

– И это на первом месте; сыновья за решеткой – на втором. Так вам никогда не собрать выкуп.

– Я дал слово, моя честь не позволит мне не сдержать его. В конце концов, есть договор, ты знаешь.

– Честь… договор… Слова и бумаги, и только. Умный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это наносит вред его интересам. Политика предусматривает гибкость, а не ломкость. Вашему противнику наплевать на кодекс чести, так ли уж это непонятно?

– Ты не прав. Мы вместе готовим крестовый поход!

– Стало быть, на этой почве вы уже друзья? Почему бы ему в таком случае не забыть о выкупе или, по крайней мере, не сбавить грабительскую цену, скажем, в два раза? Да и нужен ли ему этот химерический поход? Крестоносцы канули в Лету, тем временам уже не вернуться, поймите это, отец. Один лишь папа по-прежнему бредит покорением восточных народов, рассчитывая тянуть с них подати в свою казну. Но он плохо видит и еще хуже соображает. Любой разумный человек скажет: походу этому не быть, во всяком случае до тех пор, пока два быка – Англия и Франция – не перестанут биться лбами.

– И все же я отправлюсь в этот поход!

– Со своим другом? – съязвил дофин.

– Могу и один. Папа даст людей в помощь. Пойдешь со мной?

– Кто будет управлять государством: твои любовницы или сыновья сквозь прутья решетки?

– Я так и знал, что ты откажешься.

– Я сын Франции и обязан охранять свою землю и свой народ.

И они разошлись. Один из советников Карла, Жан де Вьенн, взял его за руку:

– Твой отец готов голову разбить ради выполнения договора, но прежде чем отдавать территории Эдуарду, пусть попросит его освободить наши земли от своих наемников.

Карл остановил отца, высказав ему эту просьбу всего королевства в лице маршала. Жан II пожал плечами:

– Я говорил с ним об этом. Он уволил их всех и отныне не отвечает за их действия.

И ушел, не думая больше об этом, целиком поглощенный бредовой идеей крестового похода. Глядя ему вслед, подал голос другой советник, Гийом де Дорман:

– Видимо, принц, нам придется это делать самим.

– Нужно много людей, – промолвил аббат Ла Гранж, пожилой, небольшого роста, вполне симпатичный человечек с красным носом. – Откуда у короля столько?

– Зато они есть у его сына, – многозначительно заметил Гуго Обрио, прево Парижа.

Дорман подхватил:

– Карл, мы могли бы помочь тебе собрать хорошую армию, обучить ее, но эти земли не принадлежат нам.

– Будь я королем, отдал бы вам их.

– А ведь у нас есть еще друзья, которые помогут и людьми, и деньгами, но твой отец не сможет использовать ни то ни другое. Мы выбросим деньги не ветер, выкупив его, а между тем они очень пригодятся тебе самому.

– И ему может не понравиться такая затея, – выразил согласие Пьер д’Оржемон, друг Карла, без пяти минут первый президент парламента. – Как бы Эдуард в ответ на это не вздумал возмутиться. Нужно хорошенько подумать над этим, Карл. Прости, если невольно нанесу тебе обиду, но твой отец… он просто