(не) Рабыня для двоих (СИ) - Тоня Рождественская

судьба, чтобы потом, когда все окончательно закончится, унести эти воспоминания на всю оставшуюся жизнь…

Теодор поравнялся с ее глазами, не наваливаясь на девушку, а держа весь свой вес на коленях и руках, которые он расположил около ее лица, продолжая неотрывно вглядываться в нее своим черным омутом. Его запах окутал практически загипнотизированную им Элланию, лишая девушку последних сил и сомнений.

Мужчина скинул с ее плеч тунику, а затем сдвинул лямки ночного платья вниз и, склонившись над ней, припал к выемке плеча. Эллания вздрогнула, когда ощутила на коже прожигающий горячий след его губ. Ей показалось, что вся она состоит из кусочков льда и этот нежный поцелуй плавит ее тело своим неугасаемым жаром.

Тео понравилась ее незатейливая реакция, и поцелуи стали более страстными. Он слегка опустился на нее, придавливая к кровати. Пока его губы чертили на ее плече дорожку, ведущую к вздрагивающей от прерывистого дыхания груди, правая рука скользнула под тонкое платье, и, нащупав упругую коленку, медленно повела от нее вверх к сосредоточию ее желания.

От столь стремительного нарушения границ, Элла зарделась еще больше. Но запах этого мужчины так пленил ее, что похоже она сама не знала где они заканчиваются. Во всяком случае, она не сказала ни слова, пока теплая ладонь Теодора двигалась к самому сокровенному. Да и могла ли она вообще говорить?! Тем более, что в это время тот мастерски оголил ее груди и принялся поочередно ласкать языком соски, вынуждая их затвердевать и подниматься.

От каждого движения мужчины, по ее телу пробегал микроток, и она неосознанно выгибалась к нему навстречу, предоставляя все больше власти управлять ею. И это добровольное подчинение вызывало в нем все больше возбуждения.

Он открыто наслаждался тем действием, которое оказывает на нее. Ему было невероятно хорошо от осознания ее желания. И хотелось делать все еще более искусно, чтобы довести эту женщину до исступления. Он не просто хотел получить ее. Он хотел ошеломить Эллу, заставить думать о себе столько же, сколько он сам думал о ней. Только это и удерживало его от практически невозможной потребности вонзиться в нее прямо сейчас и как можно глубже…

— О, ты сводишь меня с ума, — прорычал он ей, понимая, что держится из последних сил.

— Тогда пусть я буду твоей, — прошептала та едва слышно, повторяя его же собственные слова. — Сегодня… только твоей…

Глава 29. Сбывшийся сон Теодора

— Сегодня… только твоей, — донесся до Теодора срывающийся тихий голос, и от этого устного согласия внутри мужчины пробежала дрожь давнего нереализованного желания.

Он до крови прикусил нижнюю губу, сдерживая порыв разорвать ее одежды и вторгнуться в девушку сию же минуту яростно и беспощадно. Во рту появился знакомый привкус металла, но помогло едва ли… однако все-таки он еще помнил о том, что следовало быть как можно более осторожным и нежным.

Тео мягко дотронулся до завитков, и скорее не увидел, а почувствовал, как Эллания схватилась за покрывало, сминая его. Девушка выгнулась к нему навстречу, а с ее губ слетел легкий стон. Мужчина снова склонился над ее грудью, с упоением вдыхая ее запах. Как давно он не чувствовал этот запах! Его ладонь скользнула чуть выше, а колено вторглось между ногами, слегка раздвигая ее бедра. Кончиком пальца он нащупал крошечный бугорок и принялся обводить его. То медленно, то быстро, то надавливая, то отпуская. Под его руками Элла извивалась и тихо всхлипывала, покусывая тыльную сторону ладони, которой бесполезно пыталась заблокировать вырывающиеся изнутри стоны.

Девушка прижимала бедра к нему все сильнее, словно неосознанно ища удовлетворения, но он планомерно продолжал пытку, останавливаясь практически на самом пике, а затем снова теребя и дразня, пока не почувствовал собирающуюся обильную влагу. И лишь тогда задрал ночное платье и прижался донельзя возбужденным отростком к ее трепещущему лону. Осторожно, хотя сил на сдерживание в нем оставалось все меньше и меньше, он принялся тереться о ложбинку, проникая в нее совсем немного и сразу же отступая.

— Тео… Тео… — шептала она в его шею, ключицы и волосы, впиваясь в спину словно кошка.

От этого тихого срывающегося на стоны голоса, в котором сосредоточилось все ее желание, мужчина едва не взревел. Его бедра налились тяжестью, словно превратились в железо, и он практически ощущал болезненное сдерживание своего накопившегося влечения.

— О, Тео… Тео, — продолжала Элла свои мольбы, бессознательно водя руками по его телу.

В какое-то мгновение отступать дальше было уже невозможно. Девушка поддалась вперед ему навстречу, и разум окончательно покинул Теодора. Он до онемения сжал кулак, но остановиться было явно не в его силах. Одним уверенным выпадом он проник в нее до самого конца, заметив, что та зажмурилась от неожиданно возникшей боли. На мгновение он замер, опасаясь сделать ей еще больнее, но Эллания, вдруг, прижалась к его бедрам сильнее, инстинктивно принимая все, что он мог ей дать, а затем схватила за плечи, притягивая к себе.

Совершенно обезумевший от накатывающего на него блаженства Теодор увеличил темп, вторгаясь в нее снова и снова, пока с ее губ не сорвался громкий стон, и практически в это же мгновение он хрипло выпустил воздух в ее мягкие волосы, раскинувшиеся по постели каштановым веером, вздрагивая в экстазе собственного долгожданного освобождения.

Каким-то невероятным усилием он не позволил себе навалиться на нее всей своей грудой, хотя на него резко накатило полное изнеможение, как будто кто-то вдруг выкачал всю его энергию до основания. Он еще раз вдохнул аромат ее волос, собирая последние силы и, перевернувшись на спину, завалился рядом с девушкой, этим же импульсом сгребая ее в охапку так, что она оказалась лежащей сверху на его груди.

Эллания, все еще пребывающая в плену обрушившейся на нее незнакомой эйфории, кажется, даже не заметила этого неожиданного переворота. Ну или не придала ему особого значения. Во всяком случае она просто отрыла глаза и, увидав перед собой слегка взопревшую кожу на налитых мускулах и упругие темные пятна сосков, только хихикнула, снова прильнув к нему как можно ближе.

Теодор устало опустил голову на постель, и его веки сами собой сомкнулись. Он лежал в темноте, отдаваясь медленно стихающим волнам блаженства, и во всей полноте этого чувства ощущая тепло Эллы, окутывающее его собственное тело, как покрывало. Он нежно водил пальцами по ее стану, наслаждаясь тишиной, ее ароматом и волшебством этого момента. Момента, о котором он слишком долго мечтал…

Наконец, силы к нему вернулись, и он открыл глаза. Девушка