Папская булла - Игорь Афонский

Уже холл гостиной был увешан двумя замечательными рисунками в рамках. Они были сделанные детскими ладонями. Тут краска выбиралась самая яркая, как желание, что всё в будущем будет хорошо. Открытие этой небольшой выставки устроили как домашний праздник. Торжественно срезали ленту. Служанка держала воздушные шары, а медбрат играл на детском саксофоне. Да, у них в семье раньше был русский помощник, который потом покинул их. Это парень, медицинский работник, он регулярно разминал Джокеру спину. Может быть, одновременно он являлся семейным телохранителем, так как он неплохо обращался с оружием, стрелял с детьми из самодельного лука, что говорило об его особенной, даже не армейской подготовке. Потом он срочно покинул Джокера, тот сам его провожал в город, после того как все домашние с ним простились. Видимо, что они привыкли к этому человеку как к родному.

Глава семнадцатая, в которой мы наконец-то узнаем, кого убил Ник

В предыдущих частях мы узнали, что Страж по имени Ник пересёк северным морским путём в составе каравана судов несколько морей, чтобы попасть в РСФСР. Поверьте, это был не просто его безрассудный поступок, это было его новое задание. Попасть и укрепиться в воюющей коммунистической России, чтобы выполнять свое прямое предназначение. Так исторически сложилось, что западная сторона России обслуживалась стражами с немецкими корнями, то есть все они были выходцами из некоторых европейских стран. Неважно, когда и при каком царе они появились на службе, нынче это всё круто аукнулось. Первая мировая война, потом Гражданская разборка, плюс интервенция, затем построение нового государства, стражам было нелегко исполнять свои прямые обязанности. Короткое перемирие вперемежку с бесчисленными репрессиями. Тут бы им затаиться, не мешать строить новую жизнь. Но не могут они просто ждать, пробуют помогать людям.

И опять наступает военное положение. Идет массовый отток населения на восток, а запад выстраивает новые порядки, выкорчевывая предыдущие ростки. Попасть в Россию в этот период? Это очень рискованно.

Сами понимаете, ещё не закончилась вторая мировая война, ещё ловили немецких шпионов и диверсантов, старым кадрам древнего ордена было очень туго. Стража то в армию заберут, на фронт отправят, то золото вышлют мыть или тайгу пилить по доносу. И пока он с этапа сбежит, чтобы вернуться, или с фронта дезертирует, это еще сколько времени пройдёт.

Так или иначе, появление немого инвалида на территории нужного района не вызвало особых подозрений. Документы ему выправили американские спецслужбы, к помощи которых пришлось вначале прибегнуть. Но потом Ник трезво поразмыслил и потерял вообще все документы, и правильно сделал. Американского шпиона тоже можно было поймать на мелочи. Так появился в областном центре молчаливый электромонтер, простой телефонист. Не сильно грамотный, но технику любил и мог любой аппарат отремонтировать, любую катушку перемотать. Сразу видно — не просто «ликбез» закончил, коль в руках всё спорится. Он много ходил и всегда всё внимательно слушал. Прослушивал на коммутаторе чужие разговоры. Документы он уже имел настоящие, правда, ответы на запросы «соответствующих органов» ещё не пришли, сказывается беспорядок военного положения. И вот однажды обнаружил странности в одном селе. А история эта началась вот каким образом.

После бомбежки обнаружили бывшие колхозники старое захоронение. И разворошили его, не побоялись кары небесной! Но ничего там особенного не нашли, так себе, одинокий гроб в хорошем состоянии. Решили пустить его на дрова. Решили, так и сделали. Выкинули останки покойника в грязь, даже не позаботились о нём. Время было суровое, холодное. А покойник оказался не простой. Полежал под дождём в луже денёк, а когда рядом молния ударила, то нечто случилось с ним. Вроде как согнуло его пополам! Сел в луже и голову повернул! А те, кто это видел издалека, разом перекрестились и бегом бросились в сторону деревни. Собрался народ, вернулись с кольями и топорами, но ничего не нашли. Вот отсюда и слухи потом пошли, кто что мог вспомнить или приврать!

Но нечистое потом происходить стало в той стороне, то ли этот покойник вернулся, то ли ещё что похуже, не понятно!

Следующим эпизодом можно считать показания пассажира грузового автомобиля. Провизор с водителем в кабине сидел. А дорога был долгая, припозднились. И видел он, как внезапно появилась тень перед капотом. Послышался удар. Тормозит водитель машину. Случился обыкновенный наезд, плохая видимость, морось и слякоть.

— Сиди, Дмитрич! А я погляжу, что там.

И вышел водитель оказать первую медицинскую помощь, да не вернулся. Провизор ждал его, ждал в кабине, решил выскочить, посмотреть, что там случилось? И нашел своего водителя уже с перерезанным горлом. Сам от ужаса криком изошелся и бросился бежать, прямо в дождь, не глядя. И так вёрст двенадцать до ближайшего населенного пункта бежал. Участковый милиционер с наганом всё место обшарил, ничего особенного не нашёл, взял провизора под арест, мало ли, что он с водителем не поделил.

Но странности продолжались. То корову уведут и кишки ей выпустят, то собака пропадет у сторожа. Люди и так боятся за ворота выйти, а тут и вообще страх да ужас для них наступил. Приезжали в деревню уполномоченные, долго пили с местными самогон, слушали их внимательно. А потом пошли, посмотрели место захоронения. Приказали с землей сравнять, но не помогло. Утром вышел один представитель за дом, нужду справить, так и не вернулся. Нашли, но мёртвого, с перерезанным горлом. Даже наган не успел достать из кармана. Что тут началось! Нагнали солдат с ближайшей воинской части, те прочесали окрестности, вернулись, никого не нашли. А где его искать? И самое главное, кого?

Приехал туда Ник, еле выбил у начальства отпускные. Мол, дальние родственники, нужно на три дня — туда попасть. Походил он, посмотрел всё кругом. Послушал, что старики говорят, а зацепиться не за что. Ведь больше ничего там не происходит. Так и уехал обратно в область. Стал серебро искать, чтобы пули сделать для охоты на этого монстра.

А жил Ник в частном доме и у молодой вдовы угол снимал. И дала она ему монисту с серебряными монетами ещё царской чеканки. Те, которые по десять, по пятнадцать копеек, как чешуйки висят. И стал Ник готовиться. Да не уследил, как сосед на него «телегу» накатал, донёс, что драгоценные металлы скупает. Приехали к нему уполномоченные, обыскали, нашли заготовки для отливки пуль, но оружия не обнаружили. Стали вести допрос с пристрастием. А через неделю отпустили, это вдова куда-то бегала, доказывала, что старые монеты попросила для неё переплавить, для блесны, мол, рыбу ловить. Поверили.

Следующий эпизод случился в другом селе, на ферме. Там утром рано все бабы собирались, следовало коров доить. А одна женщина так и не пришла, но жила тут, недалече. И сбегала соседка, узнать, что случилось. Возвращается вся в слезах, вой подняла на всю деревню. Сбежались соседи, а изба и стены все красные от крови. Не пожалел ирод ни детей, ни матери! Хоронить пришлось, лица под платком прятали. Опять уполномоченные налетели как вороны, а ничего найти не могут, хоть землю рой.

Приехал туда Ник, с оказией на телеге добрался. Походил по улице с лестницей раскладной, самодельной стремянкой, вроде как радиоточки отремонтировать. И походил по домам, понял, что изба последней жертвы без иконы была. Старикам показал на икону, мол, верьте, люди добрые, с нами святая сила, а сам крест положил, как положено. Ну, люди ему поверили, обошли все избы, все освятили святой водой, а сами о чужом человеке молчок, божий человек. Даже когда потом уполномоченный кулаком стучал по столешнице, когда страшно было от его ругани, о монтере никто слова не вспомнил.

Вроде всё улеглось, стали поговаривать, что это дезертир беспредельничает. И нашли такого. А когда обложили, живым не взяли, стрельнули в спину. А Ник тем временем нашел этого монстра, загнал его в лесную таёжку, обложил по всем правилам военного искусства. Из оружия у него был самострел, сработанный в виде лестницы. И одного выстрела в упор хватило, чтобы чудовище сбить с ног. А от серебряного лома убоя было мало, но удалось разорвать ему плоть. Присмотрелся, а это старуха древняя, еле живая, шипит на него, глазами сверкает. Сил у неё пока нету, плашмя на землю свалилась, пытается уползти. А уже вечер был, темно. Он страдалицу связал и костёр запалил, а сам слушает, что та ему скажет на прощание. Язык у неё был слишком древний, не понимает Ник таких, не учил никогда. Но латынь он понял, пора кончать. И только в костёр потащил, как бросилась эта тварь на него, щёлкнула клыками, впилась, не оторвёшь. Ник её пополам сломал и в костёр скинул. А сам рану перевязать хочет, но нечем. Спалил этот сруб лесной и ушел, к людям подался. Да понял в дороге, что заболел сильно.