КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ - Роберт Ирвин Говард

Там обосновались изгнанники и жили много веков, становясь постепенно сильным и могущественным народом. И так умножилось их потомство, что постепенно распространилось по всему миру. От африканских пустынь до прибалтийских лесов, от Нила до гор Альбы расселились они и выращивали хлеб, разводили скот, ткали одежду. На озерах Альбы строили они свои лодки-куруглы, на равнинах Британии возводили каменные храмы. Они теснили атлантов и изгоняли рыжеволосое племя охотников на северного оленя...

Но потом с севера пришли кельты, вооруженные копьями и мечами из бронзы. Они явились из таинственной страны Великих Снегов, с берегов далекого Северного моря. Это была Четвертая раса. И пикты бежали от них, ибо это были могучие люди, высокие, поджарые, крепкие, сероглазые, с рыже-каштановыми волосами. По всему миру прокатились сражения между кельтами и пиктами, и повсюду кельты держали верх. Ибо в течение долгих столетий мира пиктские племена совсем утратили былой воинский натиск. Вот так и вышло, что постепенно они удалились на окраины мира, в отдаленные, заброшенные уголки.

Та же судьба постигла и пиктов Альбы. На запад и на север бежали они, постепенно смешавшись с народом рыжеволосых великанов, которых сами перед тем загнали туда же, выдворив с плодоносных равнин. Смешанные браки были не в обычае пиктов, но до того ли народу, загнанному в угол и принужденному бороться за выживание?

Века сменяли века, и облик расы менялся. Гибкие, невысокие, черноволосые люди, перемешавшись с грубо скроенными рыжими дикарями, породили негодное потомство, искалеченное духом и телом, утратившее былую сметку в ремеслах. Зато свирепой воинской хитростью новый народ наделен был в избытке. Он забыл ткацкий станок, гончарную печь и хлебную мельницу, сумев сохранить в чистоте лишь одно — род предводителей. И наконец этот род дал жизнь тебе, Бран МакМорн, Волк Пустошей!..

...Какое-то время на вершине холма царила полная тишина. Молчаливое кольцо воинов еще вслушивалось, как бы ловя эхо голоса колдуна. Тихо шептал ночной ветер. Костер добрался до новой порции сушняка и вспыхнул неожиданно ярко, взметнув языки пламени с такой быстротой, словно пытаясь ухватить тени.

Потом снова полилась монотонная речь колдуна:

— Так минула слава Безымянного племени. Ушла, точно снег, падающий в воду, точно дым, растаявший в небесах. Кануло в вечность великолепие Атлантиды, догорел темный закат Лемурии. Народы каменного века тают, словно иней на солнце. Из ночи мы некогда вышли, и обратно в ночь мы уходим. Что суть люди? Тени на лике Земли. Вот и мы — народ-тень. Наше время прошло. Волки бродят в храмах бога Луны. Морские змеи вьются кольцами в наших затонувших дворцах. Тишина поглотила Лемурию; проклятие сторожит Атлантиду. Краснокожие дикари бродят в западных землях, кочуют в долине Западной реки, оскверняют храмовые крепости, возведенные лемурийцами во славу бога Моря. А на юге отцветает империя лемурийцев-тольтеков. Это исход Изначальных рас. Зато Люди Новой Зари становятся все сильней...

Колдун схватил из костра головню и невероятно быстрым движением, за которым не мог уследить глаз, вычертил в воздухе треугольник и круг. И удивительное дело! Мистический символ еще какое-то время висел в воздухе, пылая огнем!

— Круг не имеет ни конца, ни начала, — снова услышал я голос старого колдуна. — Змей, окруживший всю Землю, кусает собственный хвост. А треугольник есть мистическое триединство: зарождение, мимолетность, завершение. Творение, сохранение, разрушение. Разрушение, сохранение, творение... Лягушка, Яйцо, Змея... Змея, Яйцо, Лягушка... Три стихии: Огонь, Воздух, Вода. И еще фаллический символ. Возрадуйся, бог Огня!..

Я уже подметил свирепое, почти яростное сосредоточение, с которым пикты взирали в огонь. Костер метался и бушевал. Дым клубами поднимался вверх, постепенно рассеиваясь. Кругом распространялась странная желтоватая мгла: ни огонь, ни дым, ни туман, но как бы странное сочетание всех трех. Небо слилось с землей и пропиталось огнем. Я почувствовал, как утрачиваю плоть и становлюсь просто парой глаз — не более.

И вот в желтоватой мгле начали оформляться смутные образы. Они то показывались, то вновь исчезали. Прошлое скользило мимо меня, разворачиваясь вереницей видений. Вот появилось бранное поле, где по одну сторону было множество воинов, внешне очень похожих на Брана МакМорна, но, в отличие от него, явно непривычных к сражениям. По другую сторону сражалось войско рослых худощавых мужей, вооруженных копьями и мечами из бронзы. Гэлы!

Потом возникло новое поле и закипела новая битва, и я понял, что миновали века. И вновь гэлы разили своими бронзовыми мечами, но на сей раз счастье было не на их стороне. Они клонились и отступали перед войском светловолосых великанов, чье оружие тоже было из бронзы. Похоже, сражение ознаменовало приход бриттов, давших имя Британии.

Далее потянулась сплошная вереница смутных, мимолетных сцен, сменявшихся так быстро, что ничего не удавалось распознать толком. Оставалось впечатление великих деяний, подвигов и свершений... но все слишком смутно. На какой-то миг в тумане появилось лицо. Сильное, волевое лицо, с серо-стальными глазами и белокурыми усами, нависшими над тонкогубым ртом. И я каким-то образом почувствовал, что это был не кто иной, как Бран, он же знаменитый Бренн — вождь кельтов-галлов, чьи полчища некогда осадили и разграбили Рим. Спустя миг лицо сменилось другим, проявившимся с потрясающей яркостью. Лицо молодого мужчины, высокомерного и самоуверенного, с великолепным лбом, но у рта кривились морщины, говорившие о жестокости и о склонности к чувственным удовольствиям. Лицо полубога... и в то же время — выродка.

Цезарь!..

Какое-то темное побережье... Лес в тумане... Грохот сражения... Легионы крушат войско Карактака...

А потом смутно и стремительно замелькали картины славы и величия Рима. Вот возвращаются победоносные легионы, гоня перед собой сотни закованных пленников. Вот тучные сенаторы и вельможи в роскошных банях, на оргиях и пирах. Вот ленивые женоподобные купцы и ростовщики, лениво нежащиеся в Остии, в Массилии, в Аква Суле. А потом — ярким контрастом — копящиеся силы внешнего мира. Желтоволосые, свирепо глядящие норманны. Великаны-германцы. Огненноголовые дикари Уэльса и Дамнонии и их союзники, пикты Силура. Тут я понял, что видения прошлого кончились; настал черед настоящего и даже будущего!

И вот явилась смутная картина, напоминавшая светопреставление: переселялись народы, двигались войска, возникали и исчезали фигуры людей.

— Рим падет!.. — донесся возглас старика, исполненный яростного восторга. — Глядите: пята вандала попирает камни римского форума! Дикая орда марширует по Аппиевой дороге! Светловолосые варвары насилуют девственных весталок! Вы видите падение Рима!..

К ночному небу взвился многоголосый вопль торжества.

— Я вижу Британию у ног северных пришельцев. Я вижу, как спускаются с гор воинства пиктов. Повсюду насилие, война