Притворись моим другом - Иоланта Палла

в себе силы выдавить каждое слово и задрать голову, бросив на папу огорченный взгляд.

- Серьезно? – отец складывает руки на груди.

- Да, - зеркалю его движение, набравшись немереной храбрости, - ты ведь не можешь.

- Лина… - ахает Ольга.

- Всё нормально, Оль, - он помещает руки на стол и не прерывает со мной зрительного контакта, - можешь нас вдвоем с Евой оставить?

- Да, - тёть Оля осторожно поднимается и забирает Артёмку, напоследок сочувственно пожимая плечами.

Дверь за ней закрывается, и в комнате снова молчание берет бразды правления в свои руки. Мои внутренности не просто меняются местами, а играют в бильярд. Бешенный пульс ударяет каждый раз в виски так, будто эти минуты последние в моей жизни. Мне не хочется, чтобы папа ТАК на меня смотрел. Я для него пустое место или источник злости. Сложно понять, когда теряешь связь с близкими. Он для меня подобен неизученным водам океана. Неизвестно, что ждет при погружении на глубину. Смерть или же очередной открытие.

- Ева…

- Не называй меня так!

Не знаю, откуда берется агрессия, но именно она выплескивается из краев чаши, где бурлят все мои эмоции. У отца округляются глаза. На пару мгновений мне показалось, что он начнет на меня кричать, только майор кивнул и шумно выдохнул.

- Не знаю, что у тебя в голове, Ева, но так не пойдет, - говорит, словно робот, - Ольге тяжело с маленьким ребенком. Ты прекрасно знаешь, что она испытывает. Не нужно себя вести, словно безмозглая девочка. Я понимаю, что у тебя возраст такой, когда гормоны бушуют, но…

Отец резко замолкает, а я часто дышу, ощущая, что кожа горит. Жду его слов, не моргая и не двигаясь. Наверное, в это мгновение работает лишь мое сердце, которое в лихорадке перегоняет кровь.

- Я хочу быть спокоен за вас. Когда я уеду…

- Что?! – сиплю в крике.

- Лина… - папа проводит рукой по лбу, когда я поднимаюсь, скрипя стулом.

- Куда? Ты же только приехал?

- Мне нужно поднимать вас на ноги…

- А здесь нельзя этого сделать?! Разве мало работы? С твоим званием…

- С моим званием больше всего я получу, работая по контракту! – повышает на меня голос и тоже поднимается, опираясь руками о стол.

- Ты… Ты просто нас бросаешь… Опять…

- Лина…

- Я должен обеспечить семью. Артёму нужно проходить лечение. Это не дешево.

- Тебе только причина нужна, - мои плечи опускаются, когда говорю это.

- Что?

- Ты меня ненавидишь и не хочешь видеть. Я знаю.

Глаза отца расширяются, а я выскальзываю из кухни в коридор, чтобы не наблюдать за тем, как в них плещется гадкое чувство. Он считает меня виноватой. Ничего не изменилось.

- Лина!

Летит в спину, пока я запихиваю ноги в кроссовки и стягиваю ветровку с вешалки. Несколько поворотов замка, и я уже бегу по лестнице прочь из подъезда. Грудная клетка сгорает, но я не обращаю на это внимания. Мне срочно нужно сбежать и побыть одной, что я и делаю. Передвигаю ноги и останавливаюсь, когда вокруг меня незнакомая местность. Двор одного из домов. Замираю посредине и озираюсь по сторонам, восстанавливая дыхание. Щеки влажные от слез, и я тру их тыльной стороной ладони.

Оглядываюсь назад в поисках погони, но там лишь полумрак и шум листьев, опадающих с деревьев. Телефон в кармане штанов вибрирует. Я медленно вынимаю его и смотрю на экран несколько минут.

Ольга.

Он сам мне даже позвонить не может. Прикусываю губу от боли и обиды, открывая сообщение от Власова. Буквы расплываются перед глазами, и мне приходится несколько раз выдохнуть прежде, чем я четко различаю слова.

У тебя всё в порядке?

Глава 32

Евангелина

Руслан вот уже минут десять сидит рядом на качеле и смотрит на небо, не произнося и слова. Я тоже молчу, будто горло перетянули веревкой. Мне до жути неловко за то, что я сорвалась и написала ему о своем побеге из дома, но понимаю я это слишком поздно, когда назад дороги уже нет. К слову, на вызовы тёть Оли я так и не ответила. Не то состояние. К тому же я не знаю, что говорить. И стоит ли?

- Все так плохо? – Власов продолжает изучать темноту, а я его профиль.

Пожимаю плечами и отвожу взгляд в сторону, когда Руслан обращает на меня внимание. Стягиваю рукава ветровки и прячу туда свои пальцы. Мне не холодно. Просто дурацкая привычка.

- Я удивлен, - продолжает разговор с присущим ему равнодушным выражением лица, - тому, что ты не убежала после слов Макса, - поясняет под мой немой вопрос в глазах.

- Я ему не верю, - прислоняюсь головой к холодной балке и смотрю на Власова, стараясь не стушеваться под его изучающим темным взором.

- Зря, - выдыхает, - от части он прав.

- Расскажешь? – спрашиваю больше для поддержания разговора, ведь по виду парня могу понять, что посвящать меня в эту историю он не хочет.

- Нет.

- Ясно.

Замолкаем. Скрип несмазанных механизмов разрушает тишину вечера, но мне снова не по себе. И да, очень интересно узнать, что же произошло в жизни Власова. Из-за чего вдруг Резников имеет наглость назвать друга убийцей. Я тяжело вздыхаю. Телефон в кармане оживает, но я не предпринимаю попыток его достать.

- Не ответишь?

- Нет, - хмурюсь, пока Руслан внимательно на меня смотрит, - не сейчас.

- Ясно.

Власов тоже вздыхает и с задумчивым видом складывает руки на груди. Общение между нами напряженное. Не удается поймать нужную волну. Кажется, что ему все равно, но, тогда зачем он приехал? Скольжу взглядом в сторону его мотоцикла и кусаю губы. Внутренняя агония не прошла, наоборот, разрастается и постепенно сжигает меня.

- Я не знаю, что у тебя произошло, - начинаю, прищуриваясь и глядя на мотоцикл, - и в интернет не полезу смотреть.

- Почему?

- Хочу, чтобы ты сам рассказал.

- Не могу.

- Почему? Все же об этом знают.

- Я. Не хочу. Об этом. Говорить.

Чеканит каждое слово с нажимом, а я смахиваю слезу, которая назойливо скатывается по щеке. Сегодня точно не мой день. Дыхание учащается вместе с пульсом. Во мне столько обиды скопилось, что я уже попросту не выдерживаю.

- А знаешь,