Развод. Прощай, предатель (СИ) - Фокс Вивиан

Я давлю и… велосипед едет. Только вот руки так и норовят все время свернуть в сторону, и я снова виляю и пищу.

— Все! Отпускай! — кричу я.

— Точно? Уверена? — спрашивает Сергей, который уже бежит за мной, потому что я набрала скорость.

— Точно! Отпускай!

Через несколько секунд я быстро оборачиваюсь, чтобы увидеть стоящего на дороге Сергея, от которого я стремительно удаляюсь. А потом поворачиваюсь лицом к дороге и восторженно пищу, потому что я еду на велосипеде! Сама! Это просто потрясающее ощущение! Оказывается все было так просто!

Только вот… Каким тормозом Сергей сказал не пользоваться? Я начинаю хмуриться, пытаясь вспомнить. Сказал, лучше не трогать передний. А какой из них передний? Я по очереди смотрю на рычаги тормозов и вижу краем глаза, что приближаюсь к концу дорожки. Надо остановиться… но как? Когда понимаю, что на попытку вспомнить уже нет времени, просто выбираю один и резко нажимаю его.

Велосипед становится, как вкопанный, а меня по инерции несет вперед, и я перелетаю через руль и приземляюсь на левый бок. Руку простреливает адской болью, и я сжимаюсь и стону. Из глаз тут же брызгают слезы.

Сергей подъезжает ко мне и бросает свой велосипед прямо на проезжей части велодорожки. Присаживается и пытается взять меня за руку, но я вскрикиваю.

— Саш, что такое? Где болит? — взволнованно спрашивает он.

— Рука, — стону и начинаю рыдать. — Так сильно болит рука.

— Вот черт, — шипит он. — Давай подниматься, нам надо в больницу.

— Что случилось? — водитель Сергея тут же оказывается рядом.

— Саша повредила руку, — бросает ему Сергей. — Я везу ее в больницу, а ты набери Славику, пусть заберет тебя вместе с велосипедами.

— Ладно.

— Так, давай, моя малышка, — произносит Сергей тихо и поднимает меня на руки. Я стону, прижимаясь к нему левым боком, и кладу больную руку на живот. Стону, зажмурившись, а он успокаивает меня, пока несет к машине. — Тише. Сейчас приедем в больницу, убедимся, что это не перелом, тебе выпишут обезболивающее, и поедем домой.

— Не хочу в больницу, — плачу я.

— Я помню, как сильно ты их не любишь, но нужно убедиться, что это не…

— Перелом, — констатирует врач спустя час и кивает медсестре. — Нужно накладывать гипс.

Закусив губу, я терплю, пока мне накладывают гипс, а потом дают массу рекомендаций, которые я практически не слушаю. Обессиленная страданиями и болью, я уже едва соображаю. Сергей выслушивает врача, а потом ведет меня к машине, по дороге задержавшись у аптеки, чтобы купить прописанные врачом обезболивающие.

Усадив меня в машину, Сергей вручает мне гематоген.

— Зачем?

— Для поднятия настроения, — он легонько пожимает плечами и закрывает дверь.

Когда Сергей привозит меня домой, на улице уже темно. Он помогает мне расположиться на диване и укрывает ноги пледом, когда меня начинает знобить.

— У тебя здесь есть вообще еда? — спрашивает он, инспектируя мой холодильник.

— Есть арнаутка в кастрюльке.

— Только каша? — он выглядывает из-за дверцы холодильника. Я хочу пожать плечами, но рука болит от кончиков пальцев до самой шеи, так что такое простое движение мне сейчас недоступно, поэтому я просто киваю. — Понял.

Сергей заказывает нам ужин из ресторана, а потом садится рядом и обнимает. Аккуратно, так, чтобы не зацепить больную руку.

— Это я во всем виноват. Надо было не отпускать тебя.

— Нет, я просто забыла, с какой стороны передний тормоз, который ты говорил не нажимать.

— Сниму его с велосипеда к чертям, — цедит он недовольно. — Чтобы в следующий раз ты могла нажать только на один рычаг.

— В следующий раз? — я шокировано смотрю на него. — Я больше никогда не сяду на эту машину смерти.

— Глупости, — улыбается Сергей. — Рука заживет, и ты сама снова захочешь.

— Ну это вряд ли, — качаю головой в неверии.

Мы ужинаем под комедию по телевизору, потом я выпиваю обезболивающие и сама не замечаю, как засыпаю. А просыпаюсь, когда чувствую, как Сергей располагается за моей спиной и аккуратно обнимает меня. Я перестаю дышать, не понимая, что делать дальше. Надо бы отодвинуться, прогнать его, но… у меня не хватает на это смелости. И мне настолько жаль себя, что я решаю малодушно насладиться близостью мужа хотя бы этой ночью.

Утром я чувствую, как горячая рука накрывает мою грудь и легонько сжимает ее, пока мне в попку упирается свидетельство возбуждения Сергея. Неужели и это я готова ему позволить? В памяти тут же всплывают все одинокие вечера в слезах, все оскорбления и та пощечина.

— Сергей, убери руку, — произношу хриплым ото сна голосом.

— Что? — так же сонно спрашивает он.

— Твоя рука. Она…

— О, прости, — он убирает руку и слегка отодвигается от меня. — Это… я спал еще.

— Дай мне встать, — произношу максимально холодным тоном, потому что воспоминания моих обид заморозили все то тепло, которое было во мне.

Сергей поднимается с дивана, и я сажусь. Протираю лицо свободной рукой и морщусь, когда пытаюсь хоть немного пошевелить больной. Я все еще в пиджаке Сергея, который он набросил на меня после перевязки. Сбрасываю его и, поднявшись, иду в ванную.

— Тебе помочь? — летит мне в спину.

— С чем? — оборачиваюсь и вопросительно приподнимаю брови.

— С душем. Я же так понимаю, ты собралась в душ.

— Собралась, но я справлюсь сама, спасибо.

— Давай помогу хотя бы раздеться. Сама ты не снимешь одежду.

— Я справлюсь, — повторяю и скрываюсь в ванной.

С горем пополам умывшись, я пытаюсь раздеться, но это и правда задача не из легких. Мне приходится изворачиваться и кусать губу до крови, когда я то и дело цепляю больную руку. Наконец я обнажена, но застываю перед душевой кабинкой. И как я должна помыться? Одна рука в гипсе, а вторая теоретически должна намыливать тело. Со вздохом и всхлипом я захожу в кабинку. Как-нибудь справлюсь.

Спустя примерно полчаса в отвратительно мрачном настроении я выхожу из ванны. Голова помыта отвратительно, тело — примерно так же. Гипс раздражает, рука пульсирует от боли, как и голова после вчерашних слез.

Сергей поворачивается лицом ко мне, стоя у плиты. По кухне разливается приятный запах жареных яиц.

— Где ты нашел яйца? — спрашиваю, присаживаясь на табуретку.

— Миша привез. Загрузил твой холодильник продуктами. Тебе, может, и хватало каши, но я на одной каше не проживу. Так что пришлось закупиться.

— Ты не проживешь? В каком смысле? Ты разве не собираешься домой?

Сергей склоняет голову набок и отвечает:

— Нет, я собираюсь остаться, чтобы заботиться о тебе.

— Но… почему?

— Разве не это делают любящие мужья?

Глава 39

Делая вид, что читаю, краем глаза наблюдаю за Сережей, который ходит по крохотной гостиной с телефоном у уха и раздает распоряжения своему помощнику.

— Нет, пускай эту партию отгрузит и пока ждет распоряжений. Когда мы подпишем договор с корейцами, надо будет срочно отправлять туда машину. — Он слушает, что говорят ему на той стороне. — Да, рассмотри этот вариант. Только подыскивай новые, я не хочу потом в ремонт этой машины вложить ее стоимость. С Нарватовым я договорился, сделку согласуем в электронном варианте. Как только пришлет контракт, отправлю юристам. Когда все согласуем, тогда и встретимся. Да у меня жена руку сломала, хочу с ней побыть. — Он бросает на меня взгляд, а я своим быстро утыкаюсь в страницу книги. — Пока не знаю. Спасибо. Если будет надо, я наберу. До связи.

Он кладет телефон в карман и встает напротив окна. Смотрит сквозь него некоторое время, а потом поворачивается лицом ко мне.

— Что сказала твоя работодательница по поводу травмы?

— Огорчилась, — отвечаю я, глядя на Сергея. — Она собиралась со следующей недели уходить из магазина, а теперь ей придется задержаться на целый месяц.

— Почему ты отказалась, чтобы я купил тебе тот магазин? Тебе вроде нравится работать в нем. Или мне показалось?