Дневники - Зинаида Гиппиус

Быть может, я мечтаю? Я говорю много вздору, конечно, - но я стою за линию, и буду утверждать, что она, в общем, верна. Скажу (шепотом, про себя, чтобы потом не очень стыдиться) еще больше. В стороне союзников - (если они так нисколько не сдвинутся) можно бы рискнуть вплоть до мысли о "сепаратном" мире. Это во всяком случае заставило бы их задуматься взглянуть внимательнее в нашу сторону. А то они слишком спокойны. Не знают, что мы - во всяком случае не Европа. Странно думать о России и видеть ее во образе... Милюкова.

Впрочем, я Бог знает куда залетела. Сама себя перестала понимать. В голове все самые известные вещи... Но форма - это не мое дело, всякий оформит лучше меня, - и можно найти форму, от которой не отвертелись бы союзники.

Довольно, пора кончать. Будь, что будет. Я хочу думать, хочу, - что будет хорошо. Я верю Керенскому, лишь бы ему не мешали. Со связанными руками не задействуешь. Ни твердости, ни власти не проявишь (именно власть нужна).

Пока - кроме СЛОВ (притом безвластных и слов-то) ничего от Пр-ва нашего нет.

Кисловодск

17 апреля.

Идет дождь. Туман. Холодно. Здесь невероятная дыра, полная просто нелепостями. Прислужьи забастовки. Трусящие, но грабящие домовладельцы. Тоже какой-то "солдатский совет".

Милы - дети, гимназистки и гимназисты. Только они светло глядят вперед.

23 апреля. Воскресенье.

Грандиозный разлив Дона; мост провалился, почта не ходит. Мы отрезаны. Смешно записывать отрывочные сведения из местных газет и случайного петербургского письма. У меня есть мнения и догадки, но как это сидеть и гадать впустую?

Отмечу то, что вижу отсюда: буча из-за войны разгорается. Иностранная "нота", как бы от всего Пр-ва, но явно составленная Милюковым (голову даю на отсечение) возбудила совершенно ненужным образом. Было соединенное заседание Пр-ва и Сов. Р. и С., после чего Пр-во дало "разъяснение", весьма жалкое.

Кажется, положение острое. (Издали).

2 мая.

Однако, дела неважны. Здесь - забастовки, с самыми неумеренными требованиями, которые длятся, длятся и кончаются тем, что "Совет" грозит: "у нас 600 штыков!", после чего "требования принимаются".

В Петербурге 21-го было побоище. Вооруженные рабочие стреляли в безоружных солдат.

Мы знаем здесь... почти ничего не знаем. Железнодорожный мост не исправлен. Газеты беспорядочны. Письма запаздывают. Из этого хаоса сведений можно, однако, вывести, что дела ухудшаются: Гучков и Грузинов ушли, в армии плохо, развал самый беспардонный везде. Пожалуй, уж и все Пр-во ушло во славу ленинцев и черносотенцев.

Тревожно и страшно - вдали. Гораздо хуже, чем там, когда в тот же момент все знаешь и видишь. Тут точно оглох.

4 мая.

Беспорядочность сведений продолжается. Знаем, что ушел Милюков (достукался), вместо него Терещенко. Это фигура... никакая, "меценат" и купчик-модерн. Очевидно, его взяли за то, что по-английски хорошо говорит. Вместо Гучкова - сам Керенский. Это похоже на хорошее. Одна рука у него освободилась. Теперь он может поднять свой голос.

"Побединцы" в унынии и панике. Но я далеко еще не в унынии и от войны. Весь вопрос, будет ли Керенский действовать обеими руками. И найдет ли он себе необходимых

помощников в этом деле. Он один в верной линии, но он - один.

9 мая.

В Петербурге уже "коалиционное" министерство. Чернов (гм! гм!), Скобелев (глупый человек), Церетели (порядочный, но мямля) и Пешехонов (литератор!).

Посмотрим, что будет. Нельзя же с этих пор падать в уныние. Или так вихляться под настроением, как Дмитрий. Попробуем верить в грядущее.

20 мая. Суббота.

Завтра Троица. Погода сырая. Путь не восстановлен. Телеграфа нет из-за снежной бури по всей России.

При общем тяжелом положении тыла, при смутном состоянии фронта, - жить здесь трудно. Но не поддаюсь тяжести. Это был бы грех сознания.

Керенский военный министр. Пока что - он действует отлично. Не совсем так, как я себе рисовала, отчетливых действий "обеими руками" я не вижу (может быть, отсюда не вижу?), но говорит он о войне прекрасно.

О Милюкове и Гучкове теперь все, благородные и хамы, улица, интеллигенты и партийники, говорят то, что я говорила несколько лет подряд (а теперь не стала бы говорить). Обрадовались! Нашли время! Теперь поздно. Ненужно.

Кающийся кадет, министр Некрасов, только что болтал где-то о "бесполезности правого блока". (Этого Некрасова я знаю. Бывал у нас. Считался "левым" кадетом. Не замечателен. Кажется, очень хитрый и без стержня).

Милюков остался совершенно в том же состоянии. Ни разучился, ни научился. Сейчас, уязвленный, сидит у себя и новому пр-ву верит "постолько-посколько..." Ну, Бог с ним. Жаль, ведь, не его. Жаль того, что он имеет и что не умеет отдать России.

Керенский - настоящий человек на настоящем месте. The right man on the right place, как говорят умные англичане. Или - the right man on the right moment? A если только for one moment? Не будем загадывать. Во всяком случае он имеет право говорить о войне, за войну - именно потому, что он против войны (как таковой). Он был "пораженцем" - по глупой терминологии "побединцев". (И меня звали "пораженкой").

18 июня. Воскресенье.

Через неделю, вероятно, уедем. Положение тяжелое. Знаем это из кучи газет, из петербургских писем, из атмосферного ощущения.

Вот главное: "коалиционное" министерство, совершенно так же, как и первое, власти не имеет. Везде разруха, развал, распущенность. "Большевизм" пришелся по нраву нашей темной, невежественной, развращенной рабством и войной, массе.

Началась "вольница", дезертирство. Начались разные "республики" Кронштадт, Царицын, Новороссийск, Кирсанов и т.д. В Петербурге "налеты" и "захваты", на фронте разложение, неповиновение и бунты. Керенский неутомимо разъезжает по фронту и подправляет дела то там, то здесь, но ведь это же невозможно! Ведь он должен создать систему, ведь его не хватит, и никого одного не может хватить.

В тылу - забастовки, тупые и грабительские, - преступные в данный момент. Украина и Финляндия самовольно грозят отложиться. Совет Раб. и С. Депут., даже общий съезд советов почти так же бессильны, как Пр-во, ибо силою вещей поправели и отмежевываются от "большевиков".

Последние на 10 июня назначили вооруженную демонстрацию, тайно подготовив кронштадцев, анархистов, тысячи рабочих и т.д. Съезд Советов вместе с Пр-вом заседали всю ночь, достигли отмены этой страшной "демонстрации" с лозунгом "долой все", предотвратили самоубийство, но... только на этот раз, конечно. Против тупого и животного бунта нельзя долго держаться увещеваниями. А бунт подымается именно бессмысленный и тупой. Наверху видимость борьбы такая: большевики орут, что Правительство, хотя объявило войну чисто оборонительной, допускает возможность и наступления с нашей стороны; значит, мол, лжет, хочет продолжать "без конца" ту же войну, в угоду "союзническому империализму".

Вожаки большевизма, конечно, понимают, сами-то, грубый абсурд положения, что при войне оборонительной не должно никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах, быть наступления, даже с намерениями возвратить свои же земли (как у нас). Вожаки великолепно это понимают, но они пользуются круглым ничегонепониманием тех, которых намерены привести в бунтовское состояние. Вернее - из пассивно-бунтовского состояния перевести в активно-бунтовское. Какие же у них, собственно, цели, для чего должна послужить им эта акция - с полной отчетливостью я не вижу. Не знаю, как они сами это определяют. Даже не ясно, в чьих интересах действуют. Наиболее ясен тут интерес германский, конечно.

Очень стараются большевики "литературные", из окружения Горького. Но перед ними я подчас вовсе теряюсь. Не верится как-то, что они сознательно жаждали слепых кровопролитии, неминучих; чтобы они действительно не понимали, что говорят. Вот, я давно знаю Базарова. Это умный, образованный и тихий человек. Что у него теперь внутри? Он написал, что даже не сепаратного мира "мы хотим", но... сепаратной войны. Честное слово. Какая-то новая война, Россия против всего мира, одна, - и это "немедленно". Точно не статья Базарова, а сонный бред папуаса; только ответственный, ибо слушают его тучи под-папуасов, готовых одинаково на все...

Главные вожаки большевизма - к России никакого отношения не имеют и о ней меньше всего заботятся. Они ее не знают, - откуда? В громадном большинстве не русские, а русские - давние эмигранты. Но они нащупывают инстинкты, чтобы их использовать в интересах... право не знаю точно, своих или германских, только не в интересах русского народа. Это - наверно.

Цинически-наивный эгоизм дезертиров, тупо-невежественный ("я молодой, мне пожить хочется, не хочу войны"), вызываемый проповедью большевиков, конечно, хуже всяких "воинственных" настроений, которые вызывала царская палка. Прямо сознаюсь - хуже. Вскрывается животное отсутствие совести.

Не милосердна эта тяжесть "свободы", навалившаяся на вчерашних ребят. Совесть их еще не просыпалась, ни проблеска сознания нет, одни инстинкты: есть, пить, гулять... да еще шевелится темный инстинкт широкой русской "вольницы" (не "воли").