Опальные воеводы - Андрей Богданов

В сопровождении множества казанских князей воеводы Семён Микулинский, Иван Шереметев и Пётр Серебряный с полками направились к Казани. Перед самыми воротами они узнали, что в городе произошло восстание. Сторонники «священной войны» — муллы и другие исламские священнослужители сумели обмануть народ ложью, что все выехавшие из города казанцы перебиты и повязаны, что русские хотят вырезать всё мусульманское население.

Несмотря на то что множество казанцев жили в ту пору в незащищенном посаде под городом, Микулинский с товарищами «ни одному человеку лиха не учинили», стараясь переговорами склонить жителей к миру. Вскоре стало известно, что казанцы клятве изменили и на мир не согласны. Но Микулинский всё ещё надеялся успокоить волнения в городе и приказал отвести войска в Свияжск, чтобы продолжить переговоры.

Вместо них началась война. Бежавшие в город и захватившие власть мурзы, опираясь на мусульманское духовенство, всеми силами разжигали в народе ненависть к Руси. На казанский престол они пригласили из Астрахани ханского сына Еди-Гирея. Казанские отряды напали на правобережных чувашей, желая заставить их отказаться от русского подданства. Чуваши стояли крепко, в одном из боев даже захватили двух казанских мурз. Однако, видя, что зазимовавшие в Свияжске русские войска ослаблены цингой, чувашские князья завели тайные переговоры с казанцами.

Едва вскрылась Волга, на судах поспешила в помощь Микулинскому с товарищами легкая рать Александра Борисовича Горбатого и Петра Ивановича Шуйского. Воеводы со свежими запасами продовольствия прибыли вовремя. Множество чувашских князей уже отложилось от Свияжска, т. е. изменило присяге, и вокруг города шла война.

Цинга валила русских воинов, они терпели одно поражение за другим; взятых в плен казаков и дворян публично казнили в Казани «для поднятия духа» бунтующих мусульман. Через заставы на Каме хан Еди-Гирей прорвался в город и ободрил казанцев. Но Свияжск устоял, а Москва готовила войска к решительному походу на Казань.

Народу война с Казанью представлялась как продолжение многовековой борьбы с басурманами, которые столетие за столетием разоряли Русскую землю, проливали невинную кровь, угоняли в страшное рабство. Покончить с наследником Золотой Орды, освободить томящихся в неволе братьев, принести мир и покой истерзанной земле — эти идеи были близки народам Московского государства, дружно поддерживавшим казанский поход. Настаивала на походе и Русская православная церковь, выступая проповедницей войны с басурманами.

Действия казанской знати и духовенства оказались как нельзя более выгодны российским властям. Слишком богата, слишком «угодна» была «под райская землица» Казанского ханства, чтобы мирным соединением его с Русью оставить значительную часть владений в руках местных князей и мурз. В центре Руси землицы и крестьянских рук для помещиков уже не хватало, и дворянство алчно глядело на восток. «Хотя бы таковая землица угодная и в дружбе была, — писал дворянский публицист Иван Пересветов, — ино было ей не мочно терпети за такое угодие».

За войну активно выступало и купечество. Казань перекрывала важнейший торговый путь между Европой и Азией. Многочисленные перемирия и соглашения с казанскими властями лишь приоткрывали этот путь, неизменно завершаясь кровопролитием. Тысячи купцов были ограблены и проданы в рабство. Торгово-промышленные круги готовы были пожертвовать большие средства на окончательное уничтожение разбойничьего гнезда — Казани.

Известие о разрыве казанцами мира, подобно выстрелу, выпустило скрытую на Руси огромную энергию. С невиданной быстротой собирались полки, флот речных судов загружался продовольствием и воинскими припасами, чтобы обеспечить ратников всем необходимым. Рассуждения о трудностях летней войны — «для того, что Казанская земля в великих крепостях, в лесах, и во озерах, и во ржавцах: зимою добро будет воевать» — были отметены. 16 июня 1552 года большие полки выступили из Москвы с самим царем Иваном Васильевичем.

Во главе ратей стояли храбрые и опытные воеводы: в Большом полку Михаил Иванович Воротынский, в Передовом — Иван Иванович Турунтай-Пронский, в Правой руке — Андрей Михайлович Курбский и Пётр Михайлович Щенятев, в Левой руке — Дмитрий Иванович Микулинский-Пунков и Дмитрий Михайлович Плещеев, в Сторожевом полку — Дмитрий Иванович Немово-Оболенский и Михаил Иванович Вороново-Волынский.

Крымский хан Девлет-Гирей вознамерился сорвать русский поход и пошел в набег со всей ордой, турецкими янычарами и артиллерией, ногайскими и другими прибылыми отрядами. Для разгрома столь страшного прежде неприятеля потребовалась лишь небольшая часть российского воинства. Мужественный князь Андрей Курбский со своим другом Петром Щенятевым, как сокол на ворона, ударил полком Правой руки на крымскую орду, обратившуюся в бегство. Иван Иванович Турунтай-Пронский и Михаил Иванович Воротынский со своими полками также жаждали сразиться с неприятелем, но догнали его, похоже, только воеводы с Прони — Михаил Репнин и с Михайлова — Фёдор Салтыков.

Разбитый под Тулой и у речки Шиворони хан, бросая людей и обозы, с «великим позором» бежал в Крым. Остановить русское наступление ему не удалось.

Быстрыми переходами, строя по дорогам мосты, русская армия шла по пустым и безлюдным местам на Казань, делая по 30 километров в сутки. Везде, от южных степей до пермских лесов, воинские отряды и полки стерегли неприятеля, который захотел бы помешать походу. Ханство было со всех сторон окружено заставами, а русские входили в него одновременно по множеству путей.

Не дремали и свияжские воеводы. Рать Семёна Ивановича Микулинского-Пункова совершила скорый поход от Свияги вниз по Волге, по чувашским землям. Сторожевой полк Петра Серебряного разгромил собравшегося неприятеля, и многие чуваши вновь принесли присягу на верность Москве.

Вскоре затем Пётр Иванович Шуйский водил рать «на достальных» чувашей: они «все государю добили челом и приложились к Свияжскому городу». К 18 августа, когда царские полки после торжественной встречи на полях вступили в Свияжск, правая сторона Волги была упрочена за Московским государством.

В Свияжске утомленные дальней и трудной дорогой войска были удобно размещены и снабжены всем необходимым. Русские купцы доставили Волгой столь разнообразные припасы, что и вдали от своих домов воины чувствовали себя, как в Москве. Даже видавшие виды воеводы были поражены отличным снабжением и изобилием всего, «чего бы душа восхотела!» Отдых в Свияжске придал ратоборцам новые силы. Все почувствовали, что не во временном походе, а навсегда вступила на эту дальнюю землю нога россиянина.