Шедевр под подозрением - Марина Серова

— Ну, может, он один раз и изменил своим принципам, — пожала плечами я. — Мало ли… Или на заказ сделал… Хотя почему тогда он не продал рисунок заказчику? Загадка…

Я еще раз посмотрела на рисунок. Нет, на заказ он точно не сделан — как я понимаю, формат слишком маленький, вряд ли кто-то захочет приобрести картинку на тонкой бумаге, набросок больше похож на зарисовку, которую художник сделал для себя.

Ладно, предположим, Рожнев нарисовал дом с натуры во время какой-нибудь поездки, такое тоже может быть. И рисунок с улицей, вероятно, тоже сделан в другом городе, хотя наверняка я уверена не была. В Тарасове много улиц с фонарями, возможно, Максим запечатлел в своем блокноте какое-то место в нашем городе.

Я положила блокнот в пакет для улик, продолжила осмотр комнаты. Но в помещении не оказалось ничего, заслуживающего моего внимания, поэтому вместе с Настей мы переместились на кухню.

Сразу было видно, что еду себе Рожнев не готовил, плитой не пользовался. Открыв холодильник, я увидела контейнеры с готовой едой, которую надо только разогреть в микроволновке, в морозилке лежали полуфабрикаты. Никаких круп на кухне не имелось, овощей и фруктов тоже. Только в кухонном шкафу сиротливо стояла банка черного кофе да упаковка чая в пакетиках, больше ничего на полках мною обнаружено не было. Значит, Максим предпочитает не тратить время на приготовление еды, покупает только то, что можно разогреть в микроволновой печи.

У меня создалось ощущение, что в квартире Рожнев живет недавно — личных вещей практически нет, как студия жилье тоже не используется. Художник мог снимать квартиру для того, чтобы приспособить ее под мастерскую, однако начатых живописных работ в помещениях не имелось, разве что блокноты с зарисовками, и только.

— Да, негусто, — констатировала я, завершив осмотр жилплощади. — То ли твой бывший ухажер предпочитает аскетизм во всем, то ли он и в самом деле живет здесь недавно. Максим ничего не рассказывал о себе?

— Нет, — Настя отрицательно покачала головой. — Макс мог долго и пространно говорить только о живописи, и меня эти разговоры порядком утомляли. Я же не художник, мне это неинтересно.

— А друзья у него были?

— Вроде нет, по крайней мере о них он мне ничего не говорил… Я видела его в компании только с той блондинкой.

Я внимательно посмотрела на Ленскую и поинтересовалась:

— А при каких обстоятельствах вы познакомились с Максимом? Признаюсь, у вас очень странные были отношения. Судя по твоим словам, беседовали вы только о живописи, точнее он говорил, а ты делала вид, что слушала, встречались вы у тебя в квартире… Как-то непонятно получается, ты не считаешь?

— Ну… да, согласна, — вздохнула Настя. — Поначалу-то мне было с ним даже интересно — все-таки художник, творческая личность, и все такое… Я не обращала внимания на то, что у нас с ним нет ничего общего, это я только сейчас понимаю. А познакомились мы с ним на выставке, куда меня затащила Маша. Я отпиралась как могла, но потом пришлось пойти с ней, и там я увидела Рожнева. Он первым к нам с Машкой подошел, и, если честно, я сперва решила, что ему моя подруга понравилась, а не я. Они сразу стали разговаривать о картинах, я стояла и не знала, куда от скуки деваться. Потом решила под благовидным предлогом улизнуть с выставки — по крайней мере, Машку я пристроила, она себе нашла собеседника. Когда я сказала, что собираюсь идти домой, Макс неожиданно вызвался меня проводить. Машка обиделась, видимо, ей не хотелось одной оставаться на выставке, к тому же ее задело поведение Макса. Я предложила пойти в кафе, попить кофе. Мы втроем пошли, потом Машка заявила, что ей срочно надо домой. Макс остался со мной в кафе, потом и до дома проводил, мы разговорились. Он рассказал, что преподает рисование в детской школе искусств, спросил меня, чем я занимаюсь. Я про редакцию рассказала… Так и стали общаться. Часто Рожнев меня после работы встречал, Инга прозвала его Ван Гогом и все спрашивала, когда на моей свадьбе будем гулять. Но, как видишь, свадьбы не вышло…

— А вы с ним только у тебя встречались?

— Иногда в кафе ходили, как-то я у него дома была, здесь. — Настя скривилась. — Только у него тогда краски по всей комнате валялись, и холст стоял, правда белый. Макс говорил, что хочет какую-то картину написать, но, по-моему, он так ее и не начал. Я терпеть не могу беспорядок, ну, ты уже знаешь, поэтому больше к нему я не ездила. Мне комфортнее у меня дома.

— А о своем прошлом Рожнев тебе рассказывал? — продолжала расспрашивать я. — Судя по словам Наталии Владимировны, на работу в детскую школу искусств он устроился только в сентябре, чем он занимался до этого?

— Ну… еще где-то работал, только неофициально, — пожала плечами Настя. — Он пару раз только обмолвился, и все. Я детально его не расспрашивала.

— Ладно… — Я задумалась.

Пока рассказ Ленской вызывал сплошные вопросы, мне было непонятно, почему Настя абсолютно ничего не знает о человеке, с которым у нее были довольно близкие отношения. Обычно, когда люди встречаются, они стремятся узнать друг о друге как можно больше, но в случае с моей клиенткой все было иначе.

— Настя, ты же помнишь о нашей договоренности? — я испытующе посмотрела на девушку.

Та ответила мне удивленным взглядом.

— О какой договоренности? Ты про деньги? — поинтересовалась я.

— Нет, я про то, что предупреждала тебя о необходимости говорить мне только правду, — напомнила я.

— Так я и рассказываю тебе правду, — пожала плечами Ленская. — Почему ты думаешь, что я лгу?

— Может, и не лжешь, но явно что-то недоговариваешь, — пояснила я. — По крайней мере, так кажется со стороны.

— Не понимаю, с чего ты это решила, но я говорю все как есть, — возразила Настя. — Я уже переживаю за Максима и хочу, чтобы он нашелся. Все это как-то подозрительно — он не пришел на работу, дома его нет… Но кроме дома или работы я не знаю, где он еще может быть! Хотя… вдруг он у той белобрысой? А что, она его захомутала, а он в порыве страсти забыл обо всем на свете… Ну, если это так, он у меня получит… Хотя я ему теперь никто, пусть сам разбирается с неприятностями на работе.

— Думаю, пора уходить отсюда, — проговорила я. — Попробуем поговорить с соседями, сейчас многие уже должны быть дома.