Все оттенки желаний - Марина Крамер

– Ну и? – улыбаюсь я, прижимаясь к его мокрому телу и заглядывая в глаза.

– Да что – «ну и?», – смеется Костя. – Пришла овечка – ни рожи ни кожи. Как себя перед камерой вести – не знает. Вы мне, говорит, командуйте, как встать, как изогнуться, как голову повернуть. Это что – работа? Короче, выгнал я ее.

– Бедный мой мальчик! Как ты жить-то будешь, если со мной что-то случится, а?

– Не случится с тобой ничего, заинька… Ничего с тобой не случится – потому что ты меня не сможешь оставить…

…Почему я это сегодня вспомнила? Потому что вот-вот оставлю его одного? Или потому что он сам меня выгонит и будет потом болеть от нереализованного желания? Это страшно, между прочим. Страшно, когда после стольких лет практически идеальных отношений вдруг все рушится. Страшно оставаться без этой связи, потому что подобное желание непременно надо реализовывать, иначе оно тебя в клочья порвет. А сделать это в относительно небольшом городе довольно проблематично. И потом – привычка… Такая жуткая вещь эта привычка… Я знаю, что Костя тоже вряд ли сможет быстро адаптироваться к новой модели – ее же надо изучить, надо к ней привыкнуть, почувствовать ее, понять грань, за которую она не сможет перейти. Именно это удерживает меня всякий раз от экспериментов. Джер не в счет…

Да и потом – у Кости завышенные требования. Ему же еще и модель нужна такая, чтобы не кобенилась и могла все. Как я…

Господи, почему он не звонит? Пусть позвонит – и я ему отвечу на все вопросы, а потом пусть все идет так, как пойдет… Мне ведь тоже без него нельзя… Позвони мне, пожалуйста…

Два часа бесцельного времяпрепровождения – я пялюсь в монитор и ничего не делаю. Набираю одно слово и тут же его стираю – и так постоянно. И по кругу «кто теперь за меня будет мной… кто теперь за меня будет мной…»…

Аська опять не открывается, я меняю пароль – бесполезно. Надо переустанавливать, но мне лень – я в какой-то прострации. И вдруг меня посещает гениальная идея… Я решила отомстить Эдику – ради разнообразия. Лезу на городской интим-форум и в разделе «Приват» вешаю объявление: «Гей-пассив с мазохистскими наклонностями ищет строгого Господина. Обслужу и заплачу». Помещаю телефончик Эдика и тихонько радуюсь своей изобретательности. Меня даже совесть не мучает. Настроение чуть-чуть улучшается. Вот русская душа… сделала гадость ближнему – и довольна, аж свечусь. Но, граждане дорогие, поймите меня правильно – Эдик козел, каких мало, а потому ничего страшного нет в моем поступке.

Засыпаю на диване в зале. Мне даже не снится ничего, как странно… обычно после фотосессий я пару-тройку ночей вижу обалденные сны. Но не сегодня… Жаль.

Телефонный звонок заставляет меня сесть и тупо уставиться на вопящую трубку. Костя… смотрю на дисплей и не отвечаю. Даже не могу понять, почему именно. Просто не отвечаю – и все. Звонит домашний – наверняка он… потом снова мобильный. И так раз десять, я уже с ума сошла от трелей собственных телефонов. Наконец решаюсь и открываю крышку:

– Алло…

– Ты куда пропала? – Голос спокойный, словно ничего не произошло. – Я тебе звоню-звоню…

– Я в ванной была, – вру не очень убедительно.

– Может, увидимся сегодня? Я тебя могу с работы забрать.

«Нет, мы не увидимся сегодня, родной, просто потому что ты сразу поймешь – все было… все было, черт меня подери…»

– Что ты молчишь?

Я не молчу – я плачу, но тебе-то зачем это знать?

– Я… я… плохо себя чувствую… – И это практически правда, особенно если скрыть причину моего состояния.

– Давай я приеду.

– Нет! – наверное, я слишком быстро это выпалила… – В смысле – ты ведь не должен ко мне приезжать, мы же договаривались…

– Самой-то не смешно?

«Мне не смешно, мне так хреново, что ты даже представить не можешь…»

– Лора, я совершенно серьезно – если плохо, поедем в больницу.

«Моя больница называется психиатрической, если что, потому что мне именно там и место, в палате для буйных».

– Ты меня пугаешь… я тебя прошу – не молчи. Я пойму все, только не молчи.

«Так, а это предисловие к чему? Что ты собрался понять, какое такое «все»? Очень любопытно…»

– Лор… что происходит? Где ты была два дня?

«Все, Костя, – красный! Красный, красный, стоп – я не могу больше…»

– Да в конце-то концов! – взрывается он. – Я из тебя должен все клещами тащить?!

Он швыряет трубку, и я чувствую облегчение… все, первый допрос я выдержала, даже ухитрилась не сломаться. Я молодец…

Он ловит меня у клуба. Именно ловит, потому что я очень стараюсь незамеченной прошмыгнуть мимо его «Туарега», припаркованного у самого крыльца.

– Погоди секунду! – хватает Костя меня за рукав пальто и тянет к машине. – Садись, поговорим.

Я сажусь на заднее сиденье, он забирается следом и блокирует двери. Ну, понятно – чтобы не выскочила, не убежала. Разворачивает меня к себе лицом:

– Что происходит? Что с тобой, а?

– Ничего…

– В глаза смотреть! – орет он и встряхивает меня за плечи. – Все время в глаза смотреть, слышишь!

Я поднимаю лицо и чувствую, как по щекам бегут слезы. Костя, словно не веря глазам, проводит пальцем по влажной дорожке:

– Ты плачешь? Что происходит, заинька, что случилось? Почему ты молчишь? Расскажи мне, и мы вместе подумаем, как нам выпутаться…

«Нам? Какой ты благородный… Не нам – мне! Мне, потому что только я виновата во всем… только я…»

Он обнимает меня, целует мокрое от слез лицо, гладит его пальцами. Другая рука ныряет сзади под пальто, гладит по спине через водолазку, осторожно вытягивает ее край из джинсов. Горячая рука на похолодевшей от страха коже… Я понимаю, что он нащупал следы, потому что пальцы вдруг напряглись и дрогнули, замерли на мгновение, а сердце сделало лишний удар – я его слышу… Все… он все понял, догадался… Сейчас он меня ударит и вышвырнет из машины и из своей жизни, сядет за руль и рванет с места, взметнув брызги из лужи…

Костя вытаскивает руку из-под пальто, берет мои моментально похолодевшие пальцы и подносит их к губам.

– Прости меня…

Я не понимаю… за что он извиняется, за что просит прощения? За то, что сделала я?

– Заинька… девочка моя любимая… прости меня за все. Это я виноват, только я… Я заигрался, забылся… я тебя поломал.

– Не надо, Костя…

– Надо! – он чуть повышает голос, сжимает мою руку. – Послушай меня, прошу. Никогда больше я не сделаю ничего против твоей воли. Никогда не напомню тебе о том, что произошло. Ты веришь мне? Скажи… я тебя прошу – не молчи, скажи мне…

Я не могу говорить… В горле стоит ком, который мешает дышать. Я не могу справиться с этим противным чувством беспомощности. Я просто плачу…