ПРОСТО ЛЮБОВЬ - Мэри Бэлоу

– Я знал, что вы будете приятно поражены, – сказал Сиднем.

Даже в это темное время суток Энн могла видеть, как на многие мили вокруг лежала земля, мирно дремлющая под летним небом. Но только море привлекло ее внимание. Оно простиралось под ними, подобно огромной дуге, и свет, льющийся сверху, заставлял его слабо серебриться. Одна широкая полоса лунного света протянулась вдоль моря от горизонта до берега. Справа длинный выступ земли в центре лунной дорожки казался особенно черным и более чем когда-либо, походил на ревущего дракона. С высоты утеса была видна и морская гладь за этим выступом.

– Нельзя не восхищаться этим драконом, – сказала Энн. – Он словно ревет, посылая вызов целому океану, нисколько не страшась его размеров и власти.

– Мы могли бы извлечь из этого урок, – смеясь, сказал Сид. – Может ли быть что-нибудь восхитительнее этого?

– Сомневаюсь на сей счет, – пылко сказала Энн. – Я очень рада, что вы привели мне сюда.

– Я бы предложил немного посидеть здесь, – сказал Сид, – но на вас очень симпатичное платье. Возможно, вы предпочтете посидеть на моем сюртуке.

– Моя шаль подойдет, – сказала она, стянув с себя платок и развернув его. – Видите? Она достаточно велика для нас обоих. – Энн повернулась и, расстелив шаль на грубой траве у их ног, присела на нее.

Сиднем тут же присоединился к Энн.

– Я иногда прихожу сюда, – сказал он, – когда хочу посидеть и поразмышлять. Я бываю здесь даже зимой, когда холодно и ветрено. Это одно из мест с дикой, естественной красотой. Оно каждый раз выглядит по-другому, но всегда прекрасно и успокаивает душу.

Некоторое время они сидели в тишине. Затем Сид спросил Энн о школе, и она рассказала ему о своих друзьях и об остальных преподавателях, о девочках, их уроках и других занятиях. Энн долго рассказывала, ободренная его вопросами и очевидным интересом к ее ответам, и вновь осознала, как ей повезло, что нашла себе занятие, которое больше походило на счастливый образ жизни, нежели на работу.

– А как насчет вас? – спросила Энн. – Должность здешнего управляющего на самом деле ваше призвание?

Сиднем описал ей свои обязанности и рассказал о домашней ферме, о фермах арендаторов, о некоторых сельских жителях и о своих хороших друзьях среди них.

– Проблема для управляющего поместьем при отсутствующем хозяине, – сказал он, – состоит в том, что начинаешь думать, будто ты – хозяин. Я очень привязался к Глэнвир, этой местности и людям, живущим поблизости. Надеюсь, что мне никогда не придется покинуть эти края. Но я и прежде говорил вам это.

Они снова замолчали. И Энн, хотя все еще была поражена видом моря, вдруг поняла, что самая прекрасная картина находится над нею. У нее закружилась голова, однако она с этим справилась.

Энн откинулась назад на шали, скрестив руки и подложив их под голову.

– Ах, – сказала она, – так лучше. Интересно только, сколько звезд мы можем увидеть?

– Если желаете сосчитать их, – тихонько посмеиваясь, сказал Сиднем, глядя на нее сверху, – то прошу, не позволяйте мне останавливать вас.

– И должно быть существует еще немало звезд, которые мы не можем увидеть. Вы не скажете, как далеко простирается Вселенная?

– Она бесконечна.

– Мое сознание не способно охватить всю эту бесконечность. Безусловно, где-то же должен быть конец. Но вопрос в том – что скрывается за пределами этого конца?

Все еще посмеиваясь, Сиднем прилег рядом с нею.

– Полагаю, – сказал он, – что астрономы, философы и богословы будут бесконечно искать ответы, и, возможно, однажды они преуспеют в этом. Я разделяю ваше любопытство. Но иногда просто восхищаюсь тем, что вижу.

– Да. – Ее взгляд блуждал по небу. – Мы рождены, чтобы искать. Но мы также должны просто принимать то, что существует, и уметь просто наслаждаться этим. Вы правы. Я вижу Большую Медведицу. Увы, это – единственная созвездие, которое я могу соотнести с именем. Но это не имеет значения, не так ли?

– Именно так, – согласился он.

Они повернули головы, чтобы улыбнуться друг другу, а затем вновь стали пристально вглядываться в небо, радуясь увиденному чуду.

И все же…

И все же внезапно Энн почувствовала и поняла другое. Они находились достаточно близко друг от друга, чтобы Энн могла почувствовать жар его тела справа от себя. Они были мужчиной и женщиной, лежащими вместе на вершине пустынного утеса ночью, почти касаясь друг друга. Они разговаривали друг с другом. Вместе смеялись.

Они были друзьями, полагала Энн.

Но это не была дружба, добавляющая определенную остроту к возросшему пониманию чувств друг друга, возникшему при разглядывании звезд. Это было кое-что намного более чувственное. Энн ощущала его мужественность и тайно упивалась этим, хотя и не хотела что-либо предпринимать. Или сделать так, чтобы он тоже это почувствовал.

Или хотела.

Только ужасно боялась: его, себя.

Энн не пыталась глубоко исследовать ни свои мысли, ни чувства. Она просто наслаждалась этим мгновением, зная, что когда вернется в школу и погрузится в рутину обычной жизни, то попытается возродить в памяти каждое мгновение этой ночи, каждое свое ощущение. Возможно, она даже прольет несколько тайных слезинок из-за того, что могло бы быть в ее жизни, если бы только…

Но как она могла желать изменить что-то в своем прошлом, пусть даже самые мерзкие моменты? Ведь без них у нее не было бы Дэвида.

– Мисс Джуэлл, – мягко сказал Сид Батлер, – я только что понял, что мы, должно быть, слишком задержались здесь. Возможно, танцы уже закончились, и соседи разъехались по домам. Деревенские жители обычно не задерживаются допоздна. Надеюсь, что ничем не скомпрометировал вас.

– Конечно, нет.

Энн поднялась и поправила прическу. Он тоже встал.

– Никто даже не заметил нашего ухода, так же, как никто не заметит и наше возвращение. А даже, если и заметил, то это не имеет значения, верно? Мы – просто двое друзей, которые вместе отправились подышать свежим воздухом.

– Друзья. – Сиднем с улыбкой смотрел на нее, пока Энн отряхивала шаль и накидывала ее на плечи. – Я рад, что мы – друзья. Я размышлял об этом после нашей последней прогулки.

Они стоят слишком близко друг к другу, поняла Энн. Она почувствовала почти непреодолимую потребность протянуть руку и снова коснуться его щеки. Но, в любом случае, он не предпринял ничего, чтобы коснуться ее. Энн задалась вопросом, а хочет ли Сид Батлер коснуться ее? Желает ли, чтобы она дотронулась до него?

Она не коснулась его. И была рада, что и он не дотронулся до нее. Поскольку, если бы Энн сделала это, или если бы он поступил так, то, на сей раз, это было бы, безусловно, чем-то большим, нежели просто прикосновением. Энн не смогла бы удержаться и не возжелать его поцелуя. Она хотела этого и, одновременно, испытывала отвращение от своего желания.