Крона огня - Владимир Свержин

Пипин сам не знал, как именовать незваную гостью, если, конечно, тень можно считать гостьей. Стараясь лишний раз не звякнуть, он вытащил кинжал и прошептал:

– Ты здесь?

– Здесь, – эхом ответила темень.

По спине бывшего майордома в панике побежали мурашки. «Это не может быть эхо, – подумал он. – От шепота эха не бывает».

– Кто ты? – чуть громче, стараясь тщательно скрыть испуг, прикрикнул отшельник.

– Ты, – из-за плеча глумливо заверило эхо.

– Шутить вздумал?! – Пипин резко повернулся, выбрасывая руку с кинжалом вперед, надеясь вспороть брюхо неведомому мороку, если, конечно, тот имел брюхо. Но позади никого не оказалось, вместо этого вельможа поскользнулся на сырой траве и растянулся, хорошенько ударившись лбом о торчащий из земли древесный корень. Искры посыпали у него из глаз, чуть не подожгли прошлогоднюю сухую листву.

– Еще вразумить? – участливо осведомилось «эхо». Впрочем, теперь оно больше не было расположено играть в прятки. Тьма сгущалась, все четче обрисовывая уже хорошо различимый в ночной мгле человеческий контур.

– Глупый, смешной человечек. Я – отец всех мечей! Ни один клинок не причинит мне вреда! – прошелестело странное видение.

– Изыди, враг рода человеческого! – испуганно перекрестился бывший майордом. – Со мной крестная сила!

– С тобой, с тобой. Надеюсь, ее хватит, чтобы подняться с земли? – В негромком голосе тени слышалась непреклонная воля, которой не хватит духу перечить, а тем более ослушаться. – Я друг человеческого рода и потому не изыду.

Пипин молча поднялся, вложил кинжал в ножны, опасливо шагнул назад, примериваясь, как бы при случае ловчее шмыгнуть за дерево.

– Не пытайся убежать. Здесь столько волчьих ям, петель и прочих капканов, что ты не доживешь до рассвета. Не веришь? Испытай.

Мир закачался перед глазами знатного франка, словно кто-то вдруг повернул окружающую реальность вокруг оси в одну сторону, затем в другую, потом еще раз. Пейзаж не менялся, он лишь быстро смещался, шарахался из стороны в сторону.

– Ну что, передумал бежать по змеиной тропке? Не желаешь ли угадать, где она теперь?

– Это все лишь марево, – пробормотал сбитый с толку геристалец.

– Все – лишь марево. Для меня – так уж точно.

– Что тебе от меня нужно?

– Служение. Преданное и верное. Если да – я вознесу тебя над всеми земными владыками. Если нет, – голос ночного морока звучал насмешливо, – я не трону тебя.

– Не тронешь?

– Это ни к чему. Я просто оставлю все как есть, ты сам угодишь в свою западню.

– Но кто ты? Что я должен делать? Зачем тебе это?

– Слишком много вопросов. Как сказано в вашей Книге: «Во многом знании – много печали. Умножающий знания умножает скорбь». Ответь просто: да или нет.

– Я должен продать тебе душу? – Пипина била крупная дрожь. На этом рубеже он надеялся удержаться во что бы то ни стало.

– Для чего она мне? Я же сказал тебе, что вовсе не враг рода человеческого, а истинный друг людей. Но не утомляй меня больше. Скажи «нет», и я возвеличу любого другого, кого сочту нужным. Вот, хотя бы проходимца Элигия. Он, конечно, плут каких мало, но зато умеет делать красивые, очень красивые украшения. А мне всегда нравились люди, сведущие в ремеслах.

Морок начал рассеиваться, сквозь него уже просвечивали дальние кусты.

– Постой, постой! – уже не скрываясь, закричал Пипин. – Не исчезай! – Дыхание его прерывалось от сознания важности момента. – Да, я согласен! Что я должен делать?

Пиршественная зала Форантайна использовалась для торжеств, однако только по праздникам. Все остальное время могущественные владетели замка вершили в ней суд или держали совет по управлению обширными владениями геристальского дома.

Сегодня здесь не было видно ни согбенных, почтительно замерших в поклоне писцов, ни истцов с ответчиками, ни управляющих землями, фермами и замками. На высоком резном кресле с подлокотниками восседала благородная дама Брунгильда. Лицо ее, и без того не блиставшее красотой, сейчас было непреклонно, будто хозяйка замка вознамерилась отсечь все лишнее у стоявшего перед ней человека. Но поза «подсудимого» была столь безмятежна, что вызывала ощущение насмешки и оскорбления.

– Вас не было ночью в замке, – сквозь зубы цедила Брунгильда. – Вас, которого мой дорогой супруг приставил охранять меня. Днем вы упустили из виду разбойника, напавшего на меня. Вы дали ему уйти безо всякого ущерба. А ночью вы умчались неведомо куда и отказываетесь говорить, для чего. С кем вы встречались? Быть может, вы сносились с разбойниками, желавшими моей гибели? Быть может, вы один из них?! – Голос ее становился все громче и резче, а на толстых крепких пальцах, впившихся в подлокотники, казалось, сами собой отрастают длинные когти наподобие тех, которыми совсем недавно могла похвалиться гарпия. – Отвечай! – точно бичом полоснула она.

– Я выполнял и выполняю лишь волю моего господина, – не меняясь в лице, ответил Мустафа. – И никому, кроме него, не даю отчет.

– Да ты понимаешь, с кем говоришь?! – Щеки знатной дамы вспыхнули гневным румянцем. – Я прикажу бросить тебя в темницу, заковать в цепи, покуда мой драгоценный супруг лично не прибудет, чтобы дать мне ответ.

– Этого не будет никогда. – Лицо мавра, казалось, не выражало никаких чувств. С тем же успехом можно было требовать ответа у кузнечной наковальни. – Ни первого, ни второго. Вам следует понять и смириться: вы – такое же имущество мастера Элигия, как, скажем, конь или охотничий пес. Впрочем, конь и пес куда более ценны, чем вы. Ведите себя, как подобает скромной и покорной жене. Здесь, в этом замке, вы будете жить тихо, спокойно, радуясь посещениям мужа. Вы сможете охотиться, вести хозяйство и наслаждаться жизнью в свое удовольствие. Поверьте, мастер Элигий вовсе не желает вашей гибели. Он был бы даже огорчен ею. А смерть, как вы сами могли вчера убедиться, всегда рядом и никогда не спит. Смиритесь, мадам, со своей участью и не гневите вашего бога. Так мне было велено передать вам. Надеюсь, вы хорошо все услышали и не станете искать гибели, нарушая волю своего почтенного супруга.

Он продолжал говорить, когда в пиршественную залу без спроса и доклада вломились гости. Первый из них шел, раскинув широко руки для объятий.

– Я рад приветствовать тебя, милая тетушка. – На красивом лице Шарля из Люджа сияла белозубая улыбка. – Надеюсь, мы тебя не потревожили?

– Нет, нет, нисколько! – Брунгильда слегка поднялась с места, приветствуя родича. Появление этого бойкого молодого человека было очень кстати. Уж при нем-то и его людях никто не посмеет обидеть хозяйку замка. А тем более в присутствии ее старого приятеля, мессира Рейнара.

– Думаю, не нужно вам представлять нашего доблестного нурсийского друга. – Шарль из Люджа, принявший на себя обязанности распорядителя, указал на Лиса. – Такого человека не забудешь и на смертном одре. Баронов, которые стоят за ним, ты, вероятно, и прежде встречала. Они храбрые нейстрийцы и прежде не раз выступали под знаменами моего отца. А этот почтенный клирик, брат Ленард, так и вовсе служит капелланом в нашем замке. Рекомендую тебе, человек верный, весьма знающий как в вопросах Святого Писания, так и в делах житейских. Мы уже ездили с ним в Реймс и в Париж, лучшего собеседника и спутника не придумаешь.

– Я оставлю вас, мадам Брунгильда, – пользуясь случаем откланяться, сказал Мустафа. – С вами в замке постоянно будут находиться несколько моих людей для вашей же безопасности. И заклинаю вас, помните о том, что я вам сказал.

Он развернулся и, стараясь не цеплять ножнами меча стоявших в дверях баронов, вышел. Гости проводили мавра долгим недоуменным взглядом. Столь вольная манера общения с хозяйкой никогда не доводила слуг до добра. Лишь только Шарль из Люджа едва сумел одолеть невольную радостную улыбку.

Задуманное им похищение, застопорившееся было из-за слабо продуманного плана, теперь вдруг двинулось вперед семимильными шагами. Жертва мчалась в западню не сворачивая, будто рыба на нерест.

Когда «официальная часть приема» наконец подошла к концу и воинские отряды начали располагаться на отдых, Шарль из Люджа направился в часовню. Как и ожидалось, смиренный брат Ленард хлопотал там, готовясь к мессе. Юный воин отозвал его в сторону и, заклиная хранить все услышанное в тайне, заговорил чуть слышно:

– Мне непременно и срочно нужна ваша помощь, святой отец. Конечно, геристальский дом не останется в долгу, вы сами знаете, я всегда почитал церковь. Аббатство Святого Эржена и вовсе стало мне вторым домом. Я буду щедр и к вам лично, и к обители, ибо речь сегодня идет о спасении жизни моей дорогой родственницы, благородной дамы Брунгильды. Вы сами слышали, как разговаривал с ней злополучный мавр.

– Он был неотесан и груб, – согласился монах.

– Груб?! Не то слово. Он ей прямо угрожал.

– Но, как мне известно, он верный слуга вашего, э-э-э, дяди, казначея.