Журнал «Вокруг Света» №07 за 1983 год - Вокруг Света

— Думаете, я бросил бы там друзей? Думаете, я стал бы спускаться на тормозах, рискуя свернуть шею, если б положение действительно не было критическим? — взывал я к рабочим. — Посреди дамбы дыра в ярд шириной и она все время увеличивается. С минуты на минуту плотину может смыть ко всем чертям, потому что ее фундамент построен из бракованного бетона! Впрочем, если вам недороги ваши шкуры, можете оставаться.

Я спрыгнул с подножки грузовика и бросился к лесистому склону горы, надеясь увлечь людей за собой, но Треведьен раскусил мой замысел. Увидев выражение смятения и страха ни лицах рабочих, Питер ринулся следом за мной, но через пару шагов резко остановился.

— Макс! — закричал он. — Макс, останови его!

До подлеска оставалось не больше пятидесяти ярдов, но между мной и склоном горы стоял тяжелый, похожий на медведя Макс Треведьен.

— Хватай его, братец! — крикнул Питер и, повернувшись к рабочим, приказал: — Марш по местам! Дамба цела! Скоро мы узнаем, что у этого типа на уме.

Макс сделал несколько шагов мне навстречу. Я замер на месте.

— Не валяйте дурака, Макс, уйдите с дороги, — я нащупал в кармане пистолет. — Не приближайтесь!

Нас разделяло ярдов тридцать. Я быстро оглянулся на толпу сбитых с толку рабочих. Люди были напуганы и никак не решались что-либо предпринять. Я понял, что если попаду в руки Макса, все полетит к черту.

— Не подходите, Макс,— простонал я, потом медленно поднял пистолет и, тщательно прицелившись, выстрелил ему в правую ногу чуть выше колена. Макс удивленно разинул рот, сделал еще два нетвердых шага в мою сторону и, взревев от боли, тяжело упал ничком на землю. Эхо выстрела прокатилось по горам.

— Свинья! — прокряхтел Макс. — Ты дорого за это заплатишь!

Резко обернувшись, я увидел вприпрыжку бегущего ко мне Питера и опять вскинул пистолет.

— Назад! — закричал я, и, когда он остановился, мне стало ясно, что отныне я хозяин положения. Только вот надолго ли?

— Убирайтесь! — велел я рабочим. — Если через минуту хоть один из вас еще останется на площадке, я стреляю.

Чтобы как-то расшевелить их, я выстрелил в воздух. Рабочие сбились в кучу и побрели к подлеску. На площадке остались только Треведьен с помощником.

— Оттащите своего брата подальше,— велел я ему. Питер не шелохнулся, продолжая буравить меня немигающим взором.

— Не будьте же идиотом,— прошипел я.— Спасайте брата, скорее!

— Дамбу строили под надзором правительства,— сказал он.— С ней все в порядке. Вы просто сумасшедший.

— Не валяйте дурака,— сказал я.— Каждая секунда задержки...

— А ну вас в болото! — закричал Питер и обратился к своему помощнику.— Пошли, Джордж!

Они затрусили к бункеру. Я повернулся и бросился к распростертому на скалах Максу. Он был без сознания, кровь сочилась из раны и капала на камни. Схватив Макса под руки, я поволок его по валунам. Ну и тяжел же он был! Я тащил его к лесистому склону, останавливаясь через каждые десять ярдов и с трудом переводя дух. Оглянувшись, я увидел, как поднимается гондола, и услыхал надрывный рев дизеля.

До подлеска оставалось ярдов пятьдесят. Гондола уже доползла до середины стены и казалась отсюда спичечным коробком, болтавшимся на паутинке. Я перевел взгляд на верхнюю бетонную опору и застыл, парализованный ужасом: огромный поток воды, перемешанной с камнями, сорвался с верхнего края оползня, сметя опору. Спустя несколько секунд послышался глухой гул, эхом перекатывавшийся по склонам. Я видел, как гондола качнулась, подобно маятнику, и исчезла, поглощенная грязно-бурой водяной лавиной, настолько мощной, что от стоявших на ее пути скал отлетали огромные каменные глыбы.

Казалось, от рева воды трясется и дрожит вся долина. Разбрасывая во все стороны осколки скал, вода устремилась вниз по склону. Несколько мгновений я широко раскрытыми глазами смотрел на несущуюся в мою сторону лавину, потом подхватил Макса под мышки и рванулся в подлесок.

Но было поздно. Мгновение спустя поток обрушился на заросли, вырвав с корнем несколько елей. Я почувствовал, как вода ударила меня по ногам, упал, и в следующий миг лавина захлестнула меня с головой.

Очнулся я в маленькой комнатушке с закрытыми ставнями. Рядом послышался шорох, и на мою руку легла теплая ладонь. Повернув голову, я увидел склонившуюся надо мной Джин. Лицо ее было встревоженным и бледным, но глаза улыбались.

— Тебе лучше? — спросила она.

Я с трудом кивнул и обвел взглядом комнату.

— Где я, в больнице?

— Да. Тебе нельзя разговаривать и волноваться. Впрочем, оснований для беспокойства нет никаких. Ты сломал ногу и три ребра. Врач говорит, что через неделю-другую все будет в порядке.

— Как Макс?

— Дырка в черепе, перелом левой руки и легкое огнестрельное ранение в ногу. Поправится.

Я закрыл глаза. Голос Джин доносился словно издалека, все слабея и слабея. Она говорила что-то про буровую и газетчиков, которые наконец поверили, что мы нашли нефть, но все это мало меня трогало, и скоро я снова погрузился в сон.

Когда сиделка разбудила меня, за окнами брезжил рассвет.

— Ну, как дела у нашего великого нефтяника? — спросила сестра.

Увидев мою удивленную физиономию, она засмеялась и поставила на стол поднос с завтраком.

— Тут только о вас и говорят,— пояснила она.— Но это не дает вам права нарушать режим. Пора подкрепиться. Вот газеты, можете прочесть, что про вас пишут. Доктор Грэхем сказал, что это будет для вас лучшим лекарством. Тут, кстати, вам письмо.

Я вскрыл конверт и прочел короткое послание. Рабочие со стройки благодарили меня за спасение и обещали свою поддержку в любом предприятии, какое мне только вздумается осуществить. Под текстом стояли три колонки подписей.

— Какой сегодня день? — спросил я сиделку.

— Пятница.

— Да, надолго же я отключился...

— И снова отключитесь, если немедленно не поедите,— сердито сказала сиделка, выходя из комнаты.

За завтраком я просмотрел газеты. Они наперебой кричали о катастрофе в горах, однако и нашей скважине уделили кое-какое внимание. Кроме того, в газетах были помещены интервью с Гарри и Джонни, а на последней полосе я заметил жирный заголовок: «Скалистые горы — природное нефтехранилище». Автором статьи был Стив Страхан. Я отложил газету и прикрыл глаза. Сердце мое переполняла радость за старого Стюарта Кэмпбела, чья правота теперь была доказана окончательно и бесповоротно.

Вскоре пришел врач. Он для проформы пробежался пальцами по моим сломанным костям, а потом приступил к детальному осмотру — давление, дыхание, пульс и все прочее. Колдуя надо мной, он непрерывно засыпал меня вопросами.

— Что-нибудь серьезное, доктор? — поинтересовался наконец я.

— Да нет, обычный осмотр.

Однако я чувствовал, что не так все просто, и испытывал смутное волнение. А когда в палату вкатили передвижной рентгеновский аппарат , мне стало ясно, что дело нечисто.

— Вы понапрасну теряете время, — сказал я. — Я обречен.

— Да, — деловито кивнув, ответил врач. — Джин Люкас что-то такое говорила.

— Джин?! — вскричал я, гадая, откуда ей могло быть известно о приговоре лондонского врача.

Наконец ассистенты оставили меня в покое и укатили свою установку. Доктор Грэхем пододвинул к кровати стул.

— Не кажется ли вам странным, мистер Вэтерел, — произнес он, — что для человека, которому еще этой весной было отпущено всего полгода жизни, вы вели себя чересчур активно в последнее время?

— Просто не видел смысла беречь силы.

— Да, да, конечно. — Врач на секунду умолк. — Но мне кажется, что теперь положение изменилось, мистер Вэтерел.

— Как вас понимать?

— Видите ли, существует в медицине такое понятие, как спонтанный фактор. Природа его нам, к сожалению, неизвестна и неподвластна. Возможно, это какое-то изменение химии организма или же причину надо искать в психологии, не знаю. Однако время от времени такие чудеса случаются. Я не хотел бы обнадеживать вас, прежде чем будут получены снимки, но шанс есть. Только шанс. С таким диагнозом, какой поставил ваш лондонский врач, вы ни за что не протянули бы пять месяцев при вашем здешнем образе жизни. Единственное объяснение вашей живучести — внезапное резкое улучшение состояния. У вас был волчий аппетит, и вы набирались сил, вместо того чтобы чахнуть на глазах. Мне ваш случай представляется уникальным в медицинской практике, хоть я и не хотел вам об этом говорить раньше времени. — Он внезапно умолк и, улыбнувшись, добавил: — Похоже, вы такой же упрямец, как ваш дед. Впрочем, давайте подождем снимков, они скоро будут.

Доктор ушел, и я принялся размышлять над его словами. Внезапно я почувствовал странное нетерпение: видимо, возбуждение, которым светились глаза Грэхема, передалось и мне. Поэтому я очень обрадовался, когда сиделка ввела в мою палату Джин, из-за спины которой весело выглядывали Джонни Карстерс и Гарри Кио.