История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Печатнова

По мнению некоторых исследователей, члены союза были принципиально во всех отношениях независимы006_72. В качестве доказательства их независимости В. Шван, автор статьи "Симмахия" в "Реальной энциклопедии", ссылается на то, что некоторые из спартанских союзников, например, Элида сами имели подчиненные им общины.

Отчасти это верно. Принадлежность к Пелопоннесскому союзу не означала для его членов отказа от самостоятельной политики. Спарта не могла даже воздействовать на соседнюю Тегею, которая стала прибежищем для спартанских изгнанников. Там, например, в течение многих лет скрывались спартанские цари Леотихид и Павсаний, приговоренные у себя дома к смертной казни (Paus. III, 7, 9 (Леотихид); Xen. Hell. III, 5, 25-6; Diod. XIV, 89, 1; Plut. Lys. 28-29 (Павсаний)).

Но вряд ли можно говорить о полной независимости государств, входящих в состав Пелопоннесской лиги. Акценты скорее надо расставить иначе: спартанская гегемония не была безграничной, потому что ей противостояла автономия006_73 союзников006_74.

У Фукидида (V, 77,5-6) в договоре между Спартой и Аргосом, который, бесспорно, является подлинным документом006_75, прокламировалась общая идея, лежащая в основе отношений между Спартой и ее союзниками: "Города же в Пелопоннесе, большие и малые, должны быть все независимы, по обычаям предков (ta;" de; povlia" ta;" ejn Peloponnavsw/ kai; mikra;" kai; megavla" aujtonovmou" eimen pavsa" katta; pavtria). Если какой-нибудь город вне Пелопоннеса пойдет со злым умыслом на пелопоннесскую землю, то обе стороны должны, договорившись, принять те меры, чтобы отразить врага, какие признают наиболее справедливыми пелопоннесцы".

Данная прокламация в целом совпадала с реальностью. До 404 г. степень независимости союзников от Спарты была весьма высокой и распространялась в том числе и на внешнюю политику. У Спарты было не много возможностей заставить своих союзников выполнять их союзные обязательства, если они того не желали. Так, в 428 г., несмотря на предписание спартанцев явиться на сборный

пункт на Истме для вторжения в Аттику, союзники собирались медленно. Ибо они, как сообщает Фукидид, "были заняты сбором урожая и не проявляли желания воевать" (III, 15, 2).

Лишенная каких-либо значительных государственных средств, не имеющая флота и испытывающая большой недостаток в людских ресурсах, Спарта в большой степени зависела от доброй воли своих пелопоннесских союзников. Мы не знаем примеров того, чтобы Спарта насильно их заставляла принимать участие в военных кампаниях. В обращении со своими союзниками Спарта могла только просить, но не приказывать (случайно или нет, но Фукидид, говоря о сборе союзников, нигде не употребляет глаголов, бесспорно означающих приказ). Правда, степень независимости членов Пелопоннесского союза от Спарты была неодинаковой до и после Пелопоннесской войны. Превратившись в имперское государство, Спарта изменила свое отношение и к прежним союзникам.

Автономия городов, входивших в Пелопонесскую лигу, обнаруживается главным образом в том, что они, как это следует из источников, могли вполне самостоятельно вести войны с любыми государствами, включая членов союза (Thuc. I, 103; IV, 134; VI, 88). Так, например, в 423 г. имел место вооруженный конфликт между двумя крупнейшими общинами Аркадии Тегеей и Мантинеей, причем у обоих государств были собственные союзники. Спарта осталась в стороне от этого локального конфликта и никак на него не прореагировала (Thuc. IV, 134).

Фукидид, характеризуя тип отношений между Спартой и ее союзниками до Пелопоннесской войны, среди прочего обращает внимание и на то, что "стоя во главе союзников, лакедемоняне не заставляли их платить подати, но заботились лишь о том, чтобы у тех была всегда выгодная для лакедемонян олигархическая форма правления" (Thuc. I, 19). У современников сложилось стереотипное представление о Спарте как о государстве, которое насаждало в союзных городах олигархическую форму правления. В принципе это верно. Но кроме прокламации своих политических пристрастий нет ни одного факта военного вмешательства Спарты во внутренние конфликты союзных полисов с момента создания союза и вплоть до начала Пелопоннесской войны. И наоборот, есть факты, свидетельствующие о противоположном. Ради сохранения хороших отношений с союзниками спартанцы - вопреки своим принципам (Thuc. I, 19; 76, 1; V, 81, 2) - иногда закрывали глаза даже на то, что в некоторых союзных общинах к власти пришли демократы. К примеру, они не предприняли никаких усилий по

уничтожению демократических режимов в Элиде и Мантинее, установившихся там в первые десятилетия V в. (для Элиды - Arist. fr. 492 Rose3; Diod. XI, 54, 1; для Мантинеи - Arist. Pol. VI, 2, 2, 1318 b).

Правда, здесь нужно учитывать следующий момент: большинство полисов, входящих в Пелопоннесский союз, имели олигархическую форму правления. Демократии же, против которых спартанцы не возражали (в Элиде и Мантинее), скорее были таковыми только по названию и имели мало общего с радикальной афинской демократией. В свое время Полибий, хваля устройство Ахейского союза, назовет такую демократию "истинной" (dhmokrativa ajlhqinhv), что в его устах означало, конечно, умеренную демократию (II, 38, 6)006_76.

Однако Спарта все же пыталась бороться с анархией союзников, в том числе и с помощью норм международного права. Так, в 418 г. при заключении мирного договора с Аргосом она включила в него пункт, согласно которому свои взаимные распри члены Пелопоннесского союза должны решать мирным путем, приглашая в качестве третейских судей города, не замешанные в их споре (Thuc. V, 79, 4). Включение подобного пункта в договор с Аргосом - свидетельство сознательных усилий Спарты, направленных на создание правовой базы, регулирующей поведение союзников между собой. Спарта не имела права приказывать что-либо своим союзникам, но она могла воздействовать на их религиозные чувства и правовое сознание, ссылаясь на общие для греков международные обычая и заветы отцов. Себя она, разумеется, мыслила в качестве высшего арбитра в подобных спорах. И действительно, при разборе тяжб между союзниками верховное право суда принадлежало Спарте (Thuc. V, 31, 2-3).

Уже в ходе Пелопоннесской войны Спарта начала вмешиваться во внутренние дела своих союзников и насильственным путем устанавливать там олигархии. Так, рассказывая о событиях 417 г., Фукидид сообщает следующее: "Сначала лакедемоняне одни пришли в Cикион и установили там еще более удобное для них олигархическое правление, а потом оба союзника вместе покончили с

демократией и в самом Аргосе, заменив ее дружественной лакедемонянам олигархией" (V, 81, 2). Насильственное установление в Сикионе олигархического правления - первый случай откровенного вмешательства Спарты во внутренние дела союзных полисов.

Следует, однако, заметить, что Пелопоннесская война, по многим параметрам оказавшаяся поворотным пунктом для всех греков, явилась своеобразным водоразделом и в отношении Спарты к своим союзникам. Уже в ходе войны Спарта постепенно усиливала давление на последних, а по окончании Пелопоннесской войны это давление только усилилось. Спарта, почувствовав себя империей, пыталась обращаться со своими союзниками как с подданными и с позиции силы диктовать им новые правила игры (например, расправа с Флиунтом в 379 г. - Xen. Hell. V, 3, 25). В 378 г. спартанцы решительно вмешались в войну между двумя маленькими аркадскими городами Орхоменом и Клитором: спартанский царь Агесилай просто увел наемников из-под Клитора и приказал орхоменянам воздержаться от войны, пока продолжается его собственная военная кампания (Xen. Hell. V, 4, 36-37).

Попытка Спарты распространить на собственных союзников новые имперские институты типа гармостов и фороса привела в конце концов к распаду Пелопоннесского союза.

Обязанности членов Пелопоннесского союза

Обязанности членов Пелопоннесской симмахии в основном лежали в военной сфере. В случае нападения извне члены Пелопоннесской лиги были обязаны помогать тому, на кого напали. Зависела ли эта обязанность от решения всех союзников, или в борьбу вступали автоматически, по крайней мере, для VI в. решить невозможно006_77.

Первейшей обязанностью союзников было доставлять войска в союзную армию (Her. V, 74; IX, 19; Thuc. V, 60; Xen. Hell. VI, 3, 7), особенно при защите Пелопоннеса от нападения (Thuc. V, 77, 6). От мобилизации освобождались только те союзники, которые не могли воевать "по религиозным соображениям", например во время священного перемирия (Xen. Hell. IV 2, 16; V 2, 2). Численность союзных контингентов и денежные взносы на ведение войны, скорее всего, регулировались договорами006_78.

Поскольку в Пелопоннесском союзе не было ни постоянных взносов, ни союзной казны (Thuc. I, 19, 1; 80, 4), то приходилось оговаривать в каждом отдельном случае денежные суммы, вносимые на войну (Thuc. II, 7, 2 - ajrguvrion rJhtovn). Что касается союзных контингентов, то в источниках нет никаких указаний, по какому принципу они формировались. По-видимому, всякий раз Спарта сама определяла общее их количество. При этом каждый город должен был выставить отряд соответственно числу его граждан (Xen. Hell. V, 2, 20; 37). Судя по сообщениям Фукидида, большей частью они призывали 2/3 военнослужащих от 20 до 40 лет (Thuc. II, 10, 2; 47, 1; III, 15). Союзники поставляли в союзное войско, как правило, отряды гоплитов (Thuc. II, 9, 3; Xen. Hell. IV 2, 16), а те из них, которые обладали собственным флотом, - корабли (Thuc. II, 9, 3; III, 16, 3; VIII, 3, 2). Среди союзников, поставляющих корабли в начале Пелопоннесской войны, Фукидид называет коринфян, мегарян, сикионцев, пелленцев, элейцев, ампракийцев, левкадян (II, 9, 3). После 413 г. их список стал еще больше (Thuc. VIII, 3, 2). Когда Пелопоннесская война после 413 г. стала преимущественно морской, спартанцы стали требовать у своих союзников, лишенных флота, соответствующих денежных взносов на постройку кораблей (Thuc. VIII, 3, 1).