Сокровища Кряжа Подлунного - Иван Сибирцев

Когда мальчик пришел в себя, над тем местом, где еще несколько минут назад был городок, клубилась прорезаемая вспышками пламени черная пыль.

Так Уиллиани стал сиротой. Глубокую яму, из которой его отец и мать доставали красный камень, заровняла, уничтожила обвалившаяся от взрыва земля. Под ней нашли себе могилу все находившиеся в яме люди.

Много лет прошло с того страшного дня, негритянский мальчик Уиллиани утратил свое имя и превратился в рослого сильного моряка Боба Гаррйса, но все эти годы в самых дальних глубинах его памяти жили звуки голоса и смех человека в пещере, лица которого он так и не видел.

…И вот теперь Боб больше не сомневался, что два дня назад он слышал тот же голос и смех. От этих странных булькающих звуков матросу Бобу стало так же страшно, как и тогда, когда мальчишка Уиллиани случайно подслушал разговор у щели пещеры. Непостижимым было только то, как старший помощник капитана Кицос Ботсос вдруг обрел этот голос и смех.

Но на этот вопрос Боб Гаррис, как он ни напрягал свой ум, так и не мог добиться сколько-нибудь вразумительного ответа. Измученный и усталый больше, чем после самой трудной вахты, вернулся Боб в кубрик.

Он так и не уснул в эту ночь, а утром позвал на корму боцмана Димитроса Ротоса и своего верного друга Ангелоса Рицаса и, усадив их на бухту просмоленного каната, поведал им все свои сомнения.

Выслушав историю Боба, Димитрос — грузный, уже немолодой человек, насквозь пропахший морем, крепким трубочным табаком и машинным маслом, встал и, подойдя вплотную к товарищу, раскатистым басом спросил:

— Да ты часом не пьян. Боб? Ну, чего ты мелешь? Старший помощник — не старший помощник, а какой-то бандит, который взорвал целый городок у тебя на родине!

— Но ведь голос и, главное, смех. Если бы ты знал, как я запомнил этот смех, он ведь у меня вот где сидит! — хлопнул себя Боб по широкой груди.

— До сих пор тебе старший помощник со своим голосом и смехом никого не напоминал, а теперь напомнил. Что же, подменили его, что ли? Нет, брат, или это ты спьяна, или у тебя в голове того, — боцман выразительно покрутил пальцем у виска, — ты лучше, как приедем в Батуми, сходи к доктору, у русских доктора лечат бесплатно.

— Постой, постой дядя Димитрос, — нахмурил густые черные брови Ангелос, — а может, старшего помощника и впрямь подменили тем бандюгой…

Ангелос умолк, сам пораженный неожиданной догадкой. После паузы раздумчиво добавил:

— Сами знаете, ребята, — к русским идем. Тут всякое может случиться…

— О чем это ты, Димитрос? — услышали спорщики властный голос. Они оглянулись. Перед ними стоял капитан и владелец «Ахилла» Франгистос.

Ангелос и Боб инстинктивно попятились назад, а боцман, перемежая свою речь солеными остротами в адрес понурившегося Боба, рассказал капитану о сомнениях и предположениях матросов.

Франгистос, не перебивая, выслушал Димитроса и засмеялся.

— Вот спасибо, старина Димитрос, развеселил ты меня. А я то сегодня проснулся, признаться, не в настроении. Ну, и комик же ты, Боб, — обернулся капитан к матросу, — прямо скажу: артист. Не тот, говоришь, голос и смех у старшего помощника!.. Ха… Ха… Ха… — капитан Франгистос вновь залился смехом.

Потрепав по плечу окончательно растерявшегося Боба и посоветовав ему поменьше пить и непременно подлечиться, капитан Франгистос медленно и величественно удалился. А через несколько минут он постучал в каюту старшего помощника.

Капитан скорее почувствовал, чем услышал, как хозяин каюты подошел к двери. Негромко щелкнул внутренний замок, дверь распахнулась, на пороге стоял старший помощник капитана грузовою судна «Ахилл» Кицос Ботсос. Даже в полутемной какие он не снимал с глаз защищавшие от солнца очки и, словно в ознобе, все время кутался в мягкий шерстяной плащ накидку.

Пропуская Франгистоса вперед, Ботсос совсем неприветливо буркнул:

— Каким ветром, капичан? С чем хорошим?

Франгистос, моментально сбросивший с себя маску напускной веселости, взволнованно рассказал Ботсосу о догадках матросов. Под пристальным ироническим взглядом Ботсоса Франгистос тускнел, ежился, как бы уменьшался в размерах:

— Эх вы, «Кобчик», — презрительно перебил он капитана, — или как там вас по гиммлеровской картотеке. Мокрая курица вы, а не «Кобчик». И была же охота у гестапо связываться с такими паникерами, тратить на них деньги…

— Ну, знаете ли! — вспылил капитан. — Русская контрразведка — эго учреждение весьма серьезное. Вот я и взволновался. Ведь достаточно матросам поделиться своими подозрениями с русскими властями, как вами заинтересуются и заинтересуются пристально.

Ботсос усмехнулся и ответил подчеркнуто беспечно:

— Я сильно сомневаюсь, будет ли кто из ваших моряков не только давать показания, но и вообще разговаривать. Я честно пытался не поднимать ненужного шума и в порту тихонечко сойти с корабля. Но еще при нашей с вами, с позволения сказать, радостной встрече я пытался вдолбить вам в голову, что операция по устранению этого настоящего Ботсоса может и раскрыться. Тем более, что, как говорят, он был любимцем матросов. Ну что же, будем считать, фокус не удался, придется прибегнуть к аварийному варианту. Я же ставил вас в известность, что мы предприняли кое-какие меры. Но предупреждаю, машинку готовил не я, за точность работы не ручаюсь, могут быть сюрпризы. Поэтому советую не расставаться со спасательным поясом.

Старший помощник встал, давая понять, что разговор окончен, сразу побледневший капитан Франгистос вышел из каюты…

…Наступила четвертая ночь плавания «Ахилла», судно уже вошло в советские воды. Как и в первые три ночи в пути, не спал, метался на койке Боб Гаррис…

Разговор с боцманом и капитаном не только не успокоил Боба, но заронил в его душу новые сомнения. И чернокожий матрос решил любой ценой узнать правду.

Не один Боб не смыкал глаз в ту ночь. Не спал и капитан Франгистос. Много мыслей и воспоминаний всколыхнула у него короткая беседа со старшим помощником. Этот человек, захвативший чужое имя, должность, каюту, явился к Франгистосу, когда его сообщники уже покончили с настоящим Ботсосом. Капитану, как последнему мальчишке, даже не сообщили о задуманной операции, его просто поставили перед свершившимся фактом. А теперь этот человек Грэгса, о котором Франгистос не знал ровным счетом ничего: ни его имени, ни цели пребывания на «Ахилле», вел себя с капитаном, как с подчиненным. И, подготовив взрыв судна, вновь поставил его перед свершившимся фактом. «Попался бы мне этот молодчик в те годы» — прошипел Франгистос.

И тотчас же появилась новая мысль. Как этот вездесущий гюпоновский любимец Грэгс докопался до его, Франгистоса, прошлого. Ведь он так вжился в роль мирного капитана и владельца «Ахилла», что и сам порой не верил, что был когда-то инспектором гестапо в Афинах.